Эль Кеннеди - Сделка
С мучительным стоном я изгибаюсь и впиваюсь в его губы, а мой язык настойчиво принимается исследовать его рот. Нет, не настойчиво – жадно. Я испытываю настоящий голод.
Гаррет запускает руки в мои волосы и прижимает меня к себе. Другой же рукой он обхватывает меня за бедра, чтобы я никуда не делась. Я сосками чувствую его твердую, как камень, грудь, и мне передается бешеное биение его сердца. Он также возбужден, как и я. Его грубый, хриплый стон щекочет мои губы и заставляет мое сердце бешено биться.
Со мной что-то происходит. Я не могу остановиться. Меня это очень затягивает. И хотя сначала в голове у меня был холодный расчет, сейчас я уже не владею собой.
Гаррет целуется умело и уверенно, и от того, что он делает с моим ртом, у меня перехватывает дыхание. Когда он прихватывает зубами мою нижнюю губу, на это тут же отзываются мои соски. Я упираюсь ладонью ему в грудь, чтобы удержаться и не позволить себе свалиться в пропасть безумного наслаждения. Гаррет отрывается от моего рта, и я чувствую его горячие губы на подбородке, а потом на шее, он целует меня открытым ртом, отчего по всему телу идут мурашки.
Я слышу страдальческий всхлип и с удивлением понимаю, что это я его издала. Мне отчаянно хочется снова ощутить его губы на моих губах. Я хватаю его за волосы, чтобы вернуть его рот на место, но темные пряди слишком коротки, чтобы их можно было удержать. Тогда я просто поднимаю его голову, и это вызывает у него смешок.
– Ты этого хочешь? – хрипло произносит Гаррет, его губы находят мои, и его умелый язык снова врывается в мой рот.
Я издаю сладостный стон именно в тот момент, когда дверь спальни распахивается.
– Привет, Джи. Я хочу попросить у тебя…
Дин замирает как вкопанный.
Я испускаю вопль ужаса, шарахаюсь от Гаррета и вскакиваю.
– Упс. Не хотел мешать. – Физиономия Дина расплывается в усмешке, и под лукавым взглядом его зеленых глаз у меня начинают пылать щеки.
Я возвращаюсь в реальность быстрее, чем произнести «самая большая ошибка». Проклятье. Меня застукали, когда я целовалась с Гарретом Грэхемом.
И наслаждалась этим.
– Ты не помешал, – выдаю я.
Судя по виду, Дин с трудом сдерживает смех.
– Разве? А выглядит все так, будто помешал.
Несмотря на дикое смущение, я заставляю себя поднять глаза на Гаррета и безмолвно молю его поддержать меня, но выражение на его лице приводит меня в замешательство. Глубокая сосредоточенность с добавлением раздражения, правда, раздражение направлено на Дина. И к этому примешивается еще доля изумления, как будто ему не верится, что мы тут кое-чем тут занимались.
Мне тоже не верится.
– Так вот что вы делаете, когда уединяетесь здесь, – растягивая слова, говорит Дин. – Глубоко и интенсивно изучаете предмет. – Он жестом изображает кавычки и радостно смеется.
Его подколки раздражают меня. Я не хочу, чтобы он думал, будто у нас с Гарретом… что-то есть. Будто всю последнюю неделю мы дурачились таким образом втихаря от них.
И это означает, что я должна подавить его подозрения в зародыше. КМС[30].
– Между прочим, Гаррет помогает мне оттачивать навыки, – как можно более обыденным тоном говорю я Дину. Говорить правду не так унизительно, как давать пищу для его воображения, но, высказанная вслух, правда звучит дико. Ага, я оттачиваю мое умение целоваться с капитаном хоккейной команды. Так, мелочи.
Дин хмыкает.
– В самом деле?
– Да, – твердо говорю я. – Мне предстоит свидание, и твой друг считает, что я не умею целоваться. Поверь мне, между нами ничего нет. Совсем. – Я понимаю, что Гаррет до сих пор не произнес ни слова, и поворачиваюсь к нему, ожидая от него поддержки. – Правда, Гаррет? – многозначительно спрашиваю я.
Он откашливается, но его голос все равно звучит глухо:
– Правда.
– Ладно… – Глаза Дина весело блестят. – Ловлю тебя на слове, куколка. Покажи, чему ты научилась.
Я изумленно хлопаю глазами.
– Что?
– Если бы врач сказал, что тебе осталось жить десять дней, ты бы обратилась за консультацией к другому специалисту, верно? Ну, если тебе так хочется выяснить, насколько хорошо ты целуешься, тебе нельзя полагаться только на мнение Гаррета. Тебе нужна еще одна консультация. – Он с вызовом изгибает бровь. – Покажи мне, что ты умеешь.
– Хватит строить из себя идиота, – вмешивается в наш диалог Гаррет.
– Нет, в его доводах есть резон, – ляпаю я, и мой здравый смысл орет во все горло. Что?!
Есть резон? Очевидно, жаркие поцелуи Гаррета превратили меня в чокнутую. Я взбудоражена и смущена, а главное, я обеспокоена. Обеспокоена тем, что Гаррет поймет, что я… Что? Что никогда раньше поцелуи на меня так не действовали? Что я получала удовольствие от нашего поцелуя? Что я люблю каждое его мгновение?
Да и да. Это именно то, чего он не должен понять.
Поэтому я неспешным шагом иду к Дину и говорю:
– Ну, давай, консультируй.
Он явно изумлен, но все равно улыбается. Он потирает руки, затем разминает пальцы, как бы готовясь к поединку, и этот нелепый жест вызывает у меня смех.
Когда я подхожу к нему вплотную, от его бравады не остается и следа.
– Я пошутил, Уэллси. Ты не обязана…
Я обрываю его на полуслове, приподнимаясь на цыпочки и целуя его.
Ну, я даю! Целую одного сокурсника за другим!
На этот раз нет никакого огня. Никакого трепета. Никакого сметающего все преграды желания. Этот поцелуй ничто по сравнению с поцелуем Гаррета, но Дину, кажется, нравится, потому что он издает стон, когда я приоткрываю губы. Его язык рвется в мой рот, и я впускаю его. Всего на несколько секунд. А потом я отступаю на шаг и придаю своему лицу самое беспечное выражение.
– Ну? – спрашиваю я.
Дин тупо пялится на меня.
– Э. – Парень откашливается. – Э… да… Думаю, тебе не о чем беспокоиться.
У него такой потрясенный вид, что я не могу сдержать улыбку, но мое веселье улетучивается, когда я поворачиваюсь и вижу, что Гаррет, мрачный, как туча, медленно поднимается с кровати.
– Ханна… – резко произносит он.
Я не желаю ждать продолжения. Я больше не хочу думать о том поцелуе. Вообще. От одного воспоминания о нем у меня начинает кружиться голова, а сердце едва не выскакивает из груди.
– Удачи на завтрашней пересдаче, – нервно выпаливаю я. – Мне пора идти, дай знать, как все прошло, ладно?
Я быстро собираю вещи и вылетаю из комнаты.
Глава 17
– Ты проиграла какое-то пари? – неуверенно говорит Элли.
– Угу. – Я сажусь на край кровати и наклоняюсь, чтобы застегнуть «молнию» на левом сапоге. Я намеренно избегаю взгляда своей соседки.
– И теперь ты идешь с ним на свидание?
– Угу. – Я тру голенище сапога, делая вид, будто пытаюсь избавиться от грязного пятна на коже.
– Ты встречаешься с Гарретом Грэхемом?
– Гм-м.
– Это жульничество.
Конечно, она права. Свидание с Гарретом Грэхемом? Я могла бы с таким же успехом объявить о своем замужестве с Крисом Хемсвортом.
Так что я не осуждаю Элли за столь явное удивление. Лучше отговорки «Я проиграла пари» мне ничего придумать не удалось, правда, отговорка получилась слабой. И теперь я спрашиваю себя, а не стоит ли мне признаться во всем и рассказать ей о Джастине.
А еще лучше совсем отменить свидание.
Я не виделась с Гарретом с… той «самой большой ошибки»… как я теперь называю наш поцелуй. Вчера после экзамена он прислал сообщение. Пять жалких слов, два из которых ненастоящие: «чики поки как два пальца».
Не буду врать: я страшно обрадовалась, когда узнала, что все прошло хорошо. Но обрадовалась не до такой степени, чтобы сразу же начать разговор, поэтому я отправила в ответ просто одно слово – «здорово», – и на этом наше общение закончилось. Возобновилось оно сегодня, двадцать минут назад, когда он в сообщении предупредил, что уже выехал за мной, чтобы отправиться на вечеринку.
В общем, что до меня, то поцелуя не было. Наши губы не касались друг друга, мое тело не трепетало. Он не стонал, когда мой язык ворвался к нему в рот, и я не вскрикивала, когда его губы ласкали мне шею.
Всего этого не было.
Но… гм, если всего этого не было, у меня нет повода не ходить на вечеринку, ведь так? Потому что, как бы сильно ни повлиял на меня тот по… «самая большая ошибка», я все еще горю желанием увидеться с Джастином за пределами аудитории.
И все же я не могу заставить себя рассказать Элли правду. В других сферах своей жизни я действую с полной уверенностью в своих силах. В пении, учебе, общении с друзьями. Когда же дело доходит до отношений, я вдруг превращаюсь в пятнадцатилетнего подростка с травмированной психикой, в ту девочку, которой понадобились годы психотерапии, чтобы снова почувствовать себя нормальным человеком. Я знаю: Элли осудила бы меня, если бы узнала, что я использую Гаррета для сближения с Джастином, и в настоящий момент у меня нет желания выслушивать нравоучительные лекции.
