Эль Кеннеди - Сделка
– Поверь мне, жульничество – это второе имя Гаррета, – сухо говорю я. – Этот тип воспринимает жизнь как игру.
– И ты, Ханна Уэллс, играешь вместе с ним? – Она с сомнением качает головой. – Ты уверена, что у тебя к нему ничего нет?
– К Гаррету? Ни капельки, – быстро отвечаю я.
«Ага. Ты всегдааааа только и делаешь, что целуешься с парнями, которые тебе не нравятся».
Я заглушаю насмешливый внутренний голос. Ничего подобного, я не целовалась с Гарретом. Я просто отвечала на вызов.
Внутренний голос снова дает о себе знать. «И ты абсолютно ничего не почувствовала, да?»
Фу, ну почему у саркастической части сознания нет выключателя? Только я точно знаю: даже будь такой выключатель, правду все равно не стереть. Я действительно кое-что почувствовала, когда мы целовались. Ту же дрожь, что во мне вызывает Джастин? Да, с Гарретом я ее ощутила. Только она была другой. Бабочки порхали не только у меня в животе – они носились по всему телу, заставляя трепетать от наслаждения каждую клеточку.
Но это ничего не значит. За какие-то десять дней Гаррет превратился из совершенно чужого человека в досадную помеху, а потом в друга – во всяком случае, мне хочется так считать. Но вот ходить к нему на свидания я не хочу, как бы хорошо он ни целовался.
У Элли не остается времени на то, чтобы и дальше пилить меня, потому что Гаррет присылает сообщение о том, что он здесь. Я собираюсь написать ему, чтобы ждал меня в машине, но понимаю, что у нас разное представление о «здесь», так как слышу громкий стук в дверь.
Я вздыхаю.
– Это Гаррет. Открой ему, ладно? Мне надо причесаться.
Элли усмехается и уходит. Расчесывая волосы, я слышу голоса в гостиной, потом возмущенный возглас и тяжелые шаги, направляющиеся к моей спальне.
Появляется Гаррет, одетый в темно-синие джинсы и черный свитер, и начинают происходить ужасные вещи. Мое сердце превращается в глупого дельфина, который принимается радостно кувыркаться.
Радостно, черт побери.
Господи, от того по… от той «ошибки» у меня напрочь снесло крышу.
Гаррет придирчиво оглядывает мой наряд и изгибает одну бровь.
– Ты собираешься идти вот в этом?
– Да, – ощетиниваюсь я. – А какие проблемы?
Он склоняет голову набок с таким видом, будто он – сам Тим Ганн[31], выносящий вердикт на проекте «Подиум».
– Я полностью одобряю джинсы и сапоги, а вот от свитера надо избавиться.
Я смотрю на свободный бело-голубой полосатый свитер, но совсем не вижу в нем никакой проблемы.
– А что с ним не так?
– Слишком мешковатый. Кажется, мы договорились, что тебе нужно одеться, как стриптизерше, чтобы продемонстрировать свои сиськи.
Из-за Гаррета раздается сдавленный кашель.
– Как стриптизерше? – эхом повторяет Элли, входя в комнату.
– Не обращай внимания, – говорю я ей. – Он шовинист.
– Нет, я мужчина, – поправляет Гаррет и включает свою фирменную улыбку. – Я хочу, чтобы была видна ложбинка.
– Мне нравится свитер, – протестую я.
Гаррет поворачивается к Элли.
– Привет, я Гаррет. А тебя как зовут?
– Элли. Соседка Ханны и ее ЛП[32].
– Класс. А ты можешь разъяснить своей соседке и ЛП, что так она похожа на неудачника из парусного шоу.
Элли смеется, а потом, к моему ужасу – «Бенедикт Арнольд!» – соглашается с ним.
– Ничего не случится, если ты наденешь что-нибудь более обтягивающее, – тактично говорит она.
Я хмуро смотрю на нее.
Гаррет так и сияет.
– Видишь? Мы едины в своем мнении. В общем, Уэллси, либо ты переодеваешься, либо остаешься дома.
Элли переводит взгляд с меня на Гаррета, и я понимаю, о чем она думает. Только она ошибается. Между нами ничего нет, и мы не собираемся на свидание. Однако я считаю, что пусть уж лучше она думает то, что думает, чем узнает, что я иду с Гарретом, чтобы произвести впечатление на кое-кого другого.
Гаррет подходит к моей гардеробной так, будто он у себя дома. Когда он заглядывает внутрь, Элли лукаво улыбается мне. Кажется, она от души веселится.
Гаррет передвигает «плечики», изучая мою одежду, затем снимает черный топ.
– Как тебе вот это?
– Ни за что. Он прозрачный.
– Тогда как он у тебя оказался?
Хороший вопрос.
Гаррет показывает мне другой вариант, на этот раз красный пуловер с низким V-образным вырезом.
– Вот этот, – говорит он, кивая. – В красном ты выглядишь шикарно.
У Элли брови ударились о потолок, и я мысленно костерю Гаррета за то, что он вбивает ей в голову всю эту ненужную информацию. Одновременно у меня в душе поднимается ликование, потому что… он считает, что в красном я выгляжу шикарно. Значит, он замечал, как я одеваюсь!
Гаррет бросает мне пуловер.
– Давай переодевайся. Если мы хотим опоздать, то делать это нужно изящно, а не по-идиотски.
Элли хихикает.
Я сердито смотрю на обоих.
– Можно попросить вас выйти?
То ли они не замечают моего раздражения, то ли намеренно игнорируют его, но я слышу, как они мило болтают в гостиной. Подозреваю, Элли допрашивает его насчет нашего «свидания». Надеюсь, Гаррет будет придерживаться легенды. Когда его хриплый смех долетает до моей комнаты, непроизвольная дрожь пробегает вверх по позвоночнику.
Да что это случилось со мной? Я забываю, чего я хочу. Нет, кого я хочу. Джастина. Джастина хренова Кола. Зря я целовалась с Гарретом – да и с Дином тоже – и позволила себе отвлечься на тот пыл, что он разжег во мне.
Пора взять себя в руки и вспомнить, зачем я согласилась на этот спектакль.
И сделать это надо прямо сейчас.
* * *ГарретБо Максвелл тоже живет за пределами кампуса и делит жилище с четырьмя товарищами по команде. Дом всего в нескольких кварталах от моего, но значительно больше. Сегодня он напоминает мне хоккейный стадион – столько здесь народу. Когда мы с Ханной заходим внутрь, нас оглушает хип-хоп из динамиков. По мере продвижения вглубь мы то и дело наталкиваемся на разгоряченные и потные тела. В воздухе удушливо пахнет алкоголем, по́том и одеколоном.
Я мысленно хвалю себя за то, что убедил Ханну надеть красное, потому что, черт побери, пуловер смотрится на ней потрясающе. Ткань такая тонкая, что подчеркивает форму ее груди, а вырез… Господь Всемогущий. Ее сиськи так и рвутся наружу, будто спешат сказать «Привет!». Не знаю, от природы у нее большая грудь, или это заслуга бюстгальтера пуш-ап, но при каждом шаге она совершенно офигительно подрагивает.
Несколько человек здороваются со мной, и я замечаю множество любопытных взглядов, направленных на Ханну. Она держится рядом и явно чувствует себя здесь не в своей тарелке. Мое сердце тает, как масло на сковородке, когда я вижу затравленное выражение в ее глазах.
Я беру ее за руку, и она тут же устремляет на меня удивленный взгляд.
Я наклоняюсь и говорю ей в самое ухо:
– Успокойся.
Оказалось, что наклонялся я зря: уж больно фантастически она пахнет. Знакомый сладковатый запах вишни смешивается со слабый ароматом лаванды и еще чего-то очень женственного. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не уткнуться ей в шею и не вдыхать его. Или чтобы не лизнуть ее, пробуя на вкус. Облизывать и целовать до тех пор, пока она не застонет.
Ну и дела. Я, кажется, попал. Никак не могу забыть тот поцелуй. Стоит мне вспомнить о нем, как мой пульс учащается, а в яйцах разливается сладкая боль, и мне хочется зацеловать ее до смерти.
Как ни странно, непреодолимое желание сопровождается чувством сокрушительного фиаско. Потому что я оказался единственным, на кого подействовал поцелуй. Если бы Ханна что-нибудь почувствовала, пусть и самую капельку, она бы через секунду не полезла целоваться с Дином. С Дином! Одним из моих лучших друзей!
Но ведь сегодня она здесь не с Дином, ведь так? Нет, сегодня она со мной, и мы здесь для того, чтобы вызвать ревность у еще одного парня. Так почему бы мне не поддаться искушению? Другого шанса может и не быть.
Так что я нежно целую ее в шейку, а потом шепчу:
– Сегодня ты в центре всеобщего внимания, детка. Улыбайся и делай вид, будто тебе это нравится.
Я краду еще один поцелуй, на этот раз за ушком, и Ханна судорожно втягивает в себя воздух. Ее глаза расширяются, и в них вспыхивает огонь – если только мне это не привиделось.
Однако я не успеваю истолковать увиденное, потому что мне мешает один из наших полузащитников.
– Грэхем! Йо-хо-хо! Рад видеть тебя, старина! – Олли Дженковиц хлопает меня по спине. Он самый настоящий громила, и от его удара я едва удерживаюсь на ногах.
– Привет, Олли, – говорю я и указываю на Ханну: – Ты знаком с Ханной?
Мгновение лицо Олли ничего не выражает. Затем его взгляд перемещается на ее грудь, и бородатая физиономия расплывается в улыбке.
– Теперь знаком. – Он протягивает мощную лапищу. – Привет, я Оливер.
Ханна смущенно жмет ему руку.
– Привет. Рада познакомиться.
– Здесь есть что-нибудь выпить? – спрашиваю я у Олли.
