Любовь на Рождество - Корнуолл Лесия

— У Джока Макинтоша родился внук, — пробормотала она.

Элизабет нахмурилась.

— Кто такой Джок Макинтош? — спросила она, но ей никто не ответил.

Энни задумчиво вложила пучок трав в руку Фионы и загнула ее пальцы, заставляя сжать их в кулак.

— Спрячь его, детка. Лучше пока оставить волшебство в покое.

С этими словами Энни развернулась и вышла из библиотеки. Девушки бросились за ней, упрашивая рассказать еще что-нибудь, но губы старой Энни были плотно сжаты.

Глава 19

Иан почти взлетел по лестнице, шагая через две ступеньки. Он пообещал Энни привести — то есть проводить — Алану в столовую к ужину. Последние два дня Алана главным образом спала, но Энни заверила — Иана, что гостья уже почти поправилась и для опасений нет причин. «Розы снова цветут на ее щеках, опухоль на колене сошла» — вот и все, что добавила Энни, прежде чем вновь взяться за домашние дела. Неужели Энни рассчитывала, что он забудет о гостье, оставит ее в собственной спальне на попечение женщин?

Может, и следовало бы, но за последние три дня, с тех пор как он нашел Алану, он не мог думать ни о чем другом. Ему грезилось ее лицо, белое как снег, розовые пухлые губы с поблескивающими кристалликами льда — ледяная дева, которую можно вернуть к жизни только поцелуем. Просыпаясь один в башне замка, он тянулся к ней, от желания у него сбивалось дыхание, а за окном зло хохотал ветер.

Когда Иан не спал, он видел ее лицо среди морозных узоров на стеклах в окнах замка, различал изгибы ее тела в очертаниях сугробов на окрестных холмах и стенах, среди черных, отяжелевших от снега веток. Отражение в ее глазах виделось ему в пламени камина. За три кратких дня леди Алана Макнаб стала его наваждением.

У двери ее комнаты он помедлил, сделал глубокий вдох, постучал и дождался разрешения войти.

Она сидела в кресле у камина, держа в руках книгу, — это было его кресло и его книга. Взгляд блестящих глаз был выжидательным, на волосах мерцал отблеск пламени, играл темными и яркими оттенками меди. Тщательно расчесанные волосы она уложила низким узлом на стройной шее и была одета в одно из платьев Фионы — шерстяное красное, отделанное темно-зелеными лентами. И ничем не напоминала ледяную деву. Она казалась нежной, милой и выглядела так, словно ее место здесь, в этом замке и в этой комнате.

В его замке и его комнате. У Иана пересохло во рту.

Заметив, что глупо смотрит на нее, а она ждет, когда он что-нибудь скажет, Иан спохватился.

— Я пришел узнать, готовы ли вы спуститься к — ужину.

Она неловко поднялась, держась за спинку ближайшего стула. Иан поспешил подставить ей согнутую в локте руку.

Теперь Алана находилась на расстоянии нескольких дюймов от него, и он ощущал нежный аромат верескового мыла, которое варила Энни, — знакомый, но такой соблазнительный, поскольку он исходил не от кого-нибудь, а от Аланы. Почему раньше он никогда не обращал внимания на этот запах? А вот теперь отчетливо чувствовал его. Иан сглотнул и ощутил, как его тело наливается теплом.

Глядя на него, Алана вспыхнула.

— Со мной все хорошо, просто засиделась без движения и провела слишком много времени в постели. Я к этому не привыкла.

Он сразу же отступил и заложил руки за спину.

— Понимаю. Будь вы сейчас дома, вы бы уже вышли замуж и теперь были бы новобрачной. — Он поспешно прикусил язык, чтобы не добавить: будь она его невестой, в постели она провела бы гораздо больше времени, но отдыхать ей было бы просто некогда.

Она снова покраснела.

— О да, конечно. А я как раз вспоминала о Гленлорне, о брате с женой и сестрах. В такое время года всегда столько дел! Раньше я никогда не проводила Рождество вдали от дома. Весной жена моего брата ждет своего первенца, так что для них Рождество выдалось по-настоящему счастливым.

— Вы еще успеете вернуться домой, — возразил Иан.

Она покачала головой.

— Его светлость, то есть мой жених, желает провести Рождество в своем доме, в Англии.

Он приподнял брови.

— В Англии? Ваш жених — англичанин?

Сглотнув, она кивнула.

— Да. Маркиз.

Брови Иана поднялись еще выше.

— Впечатлились? Напрасно. Я не хотела… — Она пожала плечами, и он различил в ее голосе горькие — нотки.

— Не в этом дело. Просто я думал, что английские маркизы — такая же редкость, как волки в горах Шотландии.

Она принужденно улыбнулась, но глаза остались грустными.

— Да. Полагаю, мне просто…

— Повезло? — подсказал он.

Она не ответила, опустила глаза и засмотрелась на свои руки.

— Нам лучше сойти вниз, — наконец произнесла она.

— Отнести вас в столовую? — сухо осведомился он.

— Нет, я могу идти сама, хоть и прихрамываю, как… — Она прикусила губу.

— Как Фиона, — договорил он и вгляделся в ее лицо в поисках насмешки или пренебрежения. Но заметил лишь искреннее сочувствие.

— Она всегда хромала?

Привычный гнев вскипел в груди Иана, как бывало всегда, когда люди, замечая хромоту его сестры, почему-то принимали ее за слабоумную. Отвечать ему не хотелось, но Алана внимательно смотрела на него.

— Нет. В детстве с Фи произошел несчастный случай. Она упала с лестницы в старой башне, и даже Энни не удалось сделать так, чтобы кости срослись как полагается. Каменные ступени в башне сильно истерты за долгие века и потому опасны. Сейчас туда запрещено подниматься всем… кроме меня. Так мы идем? — он согнул локоть, Алана взяла его под руку.

— Фиона боится, что в Англии над ней станут насмехаться, — заговорила Алана. Она переступала медленно и осторожно, оберегая поврежденную ногу.

— Да. Я подумывал оставить ее здесь, когда отправлюсь на юг, но она и слышать об этом не хочет и все твердит, что поедет со мной. Может, это и к лучшему. Она заслужила большие возможности — образование, красивую одежду, все, что есть у других девушек.

— А разве здесь, в Крейглите, она не может получить все то же самое? — спросила Алана.

— В Англии есть врачи.

А когда он станет графом, у него появится положение в обществе и деньги, чтобы платить врачам. Он искоса взглянул на Алану.

— Только не говорите Энни.

— Энни просто сказала бы вам, что Фиона мила и прелестна, несмотря на хромоту.

— Так и есть. Здесь, в Шотландии, о ее хромоте никто даже не задумывается. Все воспринимают Фиону такой, какая она есть на самом деле. Но я же видел, как поглядывают на нее Марджори и Пенелопа, каким тоном говорят о ней. Невыносимо думать, что и остальные в Англии будут относиться к ней так же — как к чужой и никчемной калеке.

И сам он ничем не лучше с точки зрения англичан. Он почувствовал, как ее пальцы слегка сжались на его руке, и, не раздумывая, жестом утешения накрыл ее руку своей ладонью. Но кто из них кого успокаивал?

— Для того чтобы привыкнуть к новому месту и новым обычаям, требуется время, — заговорила Алана. — К тому же вы будете рядом и сможете защитить Фиону. На самом-то деле англичане мало чем отличаются от нас.

— Вы говорите это так уверенно, словно уже в сотый раз.

— Да, — шепотом подтвердила она. — А может, и больше.

— Беспокоитесь о собственном будущем, миледи? Но вы ведь станете маркизой.

— И тем не менее, — пробормотала она. — Понадобится время, чтобы привыкнуть к новому дому и начать воспринимать чужих людей как свою семью.

Они достигли верхней площадки лестницы, и Алана помедлила, переводя дыхание.

— Долго же нам придется спускаться, — заметила она, поглядев вниз.

— Отнюдь. — Он наклонился, подхватил ее под колени и за плечи и поднял на руки. Она прижалась грудью к его груди, обвила рукой его шею и удивленно и радостно вскрикнула, когда он со смехом помчался вниз по лестнице.

— Вот так я носил по лестницам Фиону после того, как она упала и сломала ногу. Она еще долго потом боялась ступенек.

Посерьезнев, Алана заглянула ему в глаза.

— Но она преодолела этот страх, да? И в этом ей помогли вы. Как?