Любовь на Рождество - Корнуолл Лесия

— Алана, вам плохо? Вы так покраснели. Я позову Энни… — встрепенулась Фиона, заметив густой румянец на щеках Аланы.

— Нет, я просто задумалась о… Рождестве, — поспешила объясниться она.

— «Ноллэг Бэк», — подхватила Фиона по-гэльски, улыбнулась, и ее глаза засверкала, как рождественские свечи. — Мое самое любимое время года!

— Говорить на языке, который понимают не все присутствующие, невежливо, — упрекнула племянницу Марджори. — В Вудфорд-Парке тебе придется помнить об этом. Так что лучше начать прямо сейчас. Кстати, я решила, что в этом году мы последуем английским рождественским обычаям прямо здесь, ведь скоро все мы будем англичанами.

Фиона приуныла, а Алана вдруг возмутилась. Она посмотрела на Иана: его пальцы стиснули ложку так, что побелели суставы. Иан с беспокойством смотрел на расстроенную сестру.

— Здесь, в Шотландии, и в замке Крейглит есть свои традиции, просуществовавшие много веков подряд, — заговорил он. — А изучить английские обычаи мы еще успеем.

— И ты готов лишить нас наших традиций? — спросила Марджори, поджимая губы. — Когда в следующем году ты будешь в Англии…

— Тогда я и начну уважать ее традиции, — перебил Иан. Повисла напряженная пауза.

— А можно сочетать и те и другие, — предложила Алана. — Старые и новые.

— Ну и как нам это сделать? — вмешалась Пенелопа.

— Как?.. В Англии украшают дома зеленью? — спросила Алана.

— Конечно, — кивнула Пенелопа. — В сочельник мы идем за свежесрезанными ветками, собираем остролист и омелу, а потом украшаем ими большой зал в Вудфорд-Парке.

Фиона воспряла духом.

— И мы делаем то же самое! Ветки мы перевязываем шотландкой цветов клана Макгилливреев. А «кайах ноллэг»? [2] Его в Англии делают?

— А что это такое? — спросила Элизабет. — Его едят?

— Рождественское полено. На нем вырезают лицо «кайах» — зимней ведьмы, чтобы защититься от нее и холодной зимы. Это полено приносит тепло, радость и удачу. Иан сам вырезает ведьму, и лицо получается ну прямо как настоящее — так и кажется, что она среди нас. Иан умелый резчик, — с гордостью добавила Фиона. — Он делает много замечательных вещей.

— В Англии тоже есть обычай сжигать рождественское полено. Мужчины семьи идут искать ясень, по очереди бьют топорами по стволу, пока не срубят, и несут домой. В сочельник ясеневое полено поджигают и продолжают жечь все двенадцать дней Рождества, — объяснила Пенелопа. — Обычно так забавляются простолюдины и слуги. — Она с кроткой улыбкой обратилась к Иану: — Вам, как графу Пембруку, не придется рубить деревья или резать их. Для этого есть дровосеки, плотники и их подручные.

— Мне нравится этот обычай, и я намерен придерживаться его. Здесь, в Крейглите, в приготовлениях к Рождеству участвуют все, не только слуги и простой люд. Мужчины привязывают к рождественскому полену веревки и таскают его вокруг дома. Надо обойти дом с поленом трижды, прежде чем вносить его внутрь. А детвора катается на полене. Это испытание силы и в то же время веселая забава.

— И все смеются до упаду, — лицо Фионы вновь оживилось. — А в сочельник мы устраиваем праздник в большом зале и приглашаем на него всех членов клана Макгилливреев. Игра на волынках, танцы и веселье продолжаются всю ночь, — рассказывала Фиона, и ее глаза сияли.

— А когда я была совсем юной, мы собирались на бал в поместье старого лорда Уэллбриджа, — задумчиво произнесла Марджори. — Там играла музыка, только не волынки, а скрипки, и все пили пунш с ромом. Но после смерти Уэллбриджа об этом обычае забыли, а мой дядя после смерти его жены и сына навсегда отказался отмечать Рождество.

— Вам понравится наш праздник, тетя Марджори, — заверила Фиона. — Мы научим вас танцевать шотландский рил!

Марджори изумленно вскинула брови.

— Так ты танцуешь, Фиона? — воскликнула она.

Алана увидела, как радость в глазах девушки снова погасла.

— Я больше смотрю… — призналась Фиона.

— И танцуешь тоже — когда можешь, — напомнил Иан.

Сестра посмотрела на него с грустной улыбкой.

— Да, но только с тобой, и при этом стою у тебя на ногах. Но для таких развлечений я уже слишком взрослая, — щеки Фионы порозовели.

— В Англии, разумеется, об этом не может быть и речи, — заявила Марджори.

— Фиона говорит, мне можно тоже потанцевать, если какой-нибудь парень пригласит меня. Она говорит, все танцуют, даже если им еще рано выезжать в свет, — затараторила Элизабет.

— Не болтай чепухи, Элизабет, до твоего первого выезда в свет еще три года. Можешь посидеть в уголке, составить компанию Фионе вместе с остальными детьми, а в девять вечера отправишься спать, — безжалостно выговорила Пенелопа.

Алана принужденно засмеялась.

— О, в Шотландии на празднике никто не сидит в уголке и не уходит спать так рано! Танцуют все, и никто не гонит ни дряхлых стариков с ревматизмом, ни ребятню, ни хромоножек вроде меня. — Алана переглянулась с Фионой. — Мы с Фионой будем танцевать вместе и держаться друг за друга, чтобы не упасть!

Фиона прыснула, а Иан исподтишка и с беспокойством наблюдал за ней.

Пенелопа ужаснулась.

— Ребятню? То есть детей? Вы пускаете на праздники детей? Но праздник — это ведь торжество для избранных, бал. Пусть слуги и простолюдины празднуют сколько угодно где-нибудь в деревенском амбаре, как они делают в Вудфорде. Я на этом настаиваю! Праздник должен быть чинным, и мы с Ианом откроем бал вальсом. И, само собой, наймем настоящих музыкантов.

— Пенелопа, здесь никто не умеет танцевать вальс, — бесстрастно произнес Иан. — А когда вы познакомитесь с кланом Макгилливреев поближе, то поймете, что все мы достойны быть избранными. Донал Макгилливрей играет нам на волынке во время праздников с тех пор, как умер его отец, который играл нам раньше. Как дед Донала играл до него.

— Не пригласить Донала поиграть нам в этом году — значит нанести ему непростительное оскорбление, — добавила Фиона.

— Обидно упускать случай послушать волынщика, которого чтит вся округа, — согласилась Алана.

Иан улыбнулся ей.

— Как сказал бы Сэнди, Донал способен выжать слезы даже из камня, исполняя похоронные песни на волынке.

На Алану вновь накатила тоска по дому. Ей вспомнился волынщик из Гленлорна, Найалл Макнаб.

— Хорошо бы, вы остались у нас на Рождество, Алана, — с надеждой произнесла Фиона.

— Ну, Рождество еще не скоро. Зачем заставлять милого Уилфреда так долго ждать? — вмешалась Марджори.

Упоминание о «милом Уилфреде» словно обдало Алану ледяной водой, от недавней радости не осталось и следа.

Энни принесла виски и со стуком поставила графин на стол.

— Так ведь это не она заставляет жениха ждать: уедет она отсюда или нет — зависит от погоды. Иан, Сэнди только что вернулся от Джока. Говорит, перевал у Глен-Дориана все еще непроезжий и снегу навалило больше прежнего. Вот диво, холмы-то, почитай, совсем голые. Похоже, непогода разгневалась на Крейглит.

— И что это значит? — резким тоном спросила Пенелопа.

— А то и значит, что хоть до Дандрум меньше двадцати миль, для того чтобы добраться туда сейчас, придется ехать в обход, через долину, а это почти шестьдесят миль, — объяснил Иан.

— Дандрум? Значит, вы оттуда? — спросила Марджори.

— Да, там живут моя тетушка и моя мать. И свадьба моя должна была состояться… и состоится… в Дандрум, — ответила Алана.

На лице Марджори отразилось притворное сочувствие.

— Значит, милый Уилфред тоскует там, бедняжка, без вас?

Алана кивнула — довольно коротко, представив себе, как багровеет и злится жених в ее отсутствие, точно так же, как кипел, когда сбежала Меган. Дождется ли он ее? По крайней мере, ее приданое стоит ожиданий.

— Да, наверное, — ответила Алана на вопрос Марджори. — Моя мать и тетя составят ему компанию, пока я не вернусь.

Выходящая из столовой Энни остановилась в дверях, обернулась с усмешкой и произнесла на гэльском: «Ис блиэнах Ноллэс гун снэкт».