Эль Кеннеди - Сделка
– Завтра начнем применять теории к актуальным этическим дилеммам.
– Заманчиво. – От громкого урчания у меня в животе, кажется, содрогаются стены. Я морщусь.
Ханна хмыкает.
– Голоден?
– Как волк. У нас готовит Так, но сегодня его нет дома, так что я собирался заказать пиццу. – Я колеблюсь. – Присоединишься? Съедим по паре кусков и, может, что-нибудь посмотрим?
Похоже, приглашение удивило ее. Меня, если честно, тоже, хотя я был бы не против компании. Логан и остальные ушли на какую-то вечеринку, но у меня не было настроения идти с ними. А еще мне удалось выполнить все обязательные задания по своему курсу, так что на сегодняшний вечер я был свободен.
– Что ты хочешь смотреть? – настороженно спрашивает она.
Я указываю на стопку дисков рядом с телевизором.
– У Дина есть все серии «Во все тяжкие». Я давно хочу посмотреть, но все времени нет.
– Это про торговца героином?
– Про изготовителя метамфетамина. Я слышал, что фильм отпадный.
Ханна теребит пальцами прядь волос. Кажется, ей не очень хочется оставаться, но в то же время и уходить не хочется.
– А у тебя есть какие-то дела на вечер? – подсказываю я.
– Никаких, – угрюмо отвечает она. – Моя соседка сегодня ночует у своего приятеля, так что я просто собиралась смотреть телик.
– Тогда смотри здесь. – Я беру свой мобильник. – Какую начинку в пицце ты любишь?
– Гм… грибы. И лук. И зеленый перец.
– Какая же скучища! – Я качаю головой. – Мы закажем бекон, колбаски и дополнительный сыр.
– Зачем спрашивать, что я люблю, если ты не собираешься заказывать мою начинку?
– Потому что я надеялся, что у тебя вкус получше.
– Мне жаль тебя, Гаррет, если ты считаешь овощи скучными. Позвони, когда заболеешь цингой, ладно?
– Цинга – это нехватка витамина С. А солнечный свет и апельсины в пиццу не кладут.
В конечном итоге мы приходим к компромиссу и заказываем две пиццы, одну со скучной начинкой для Ханны и другую с кучей мяса и сыра для меня. Я прикрываю микрофон телефона и спрашиваю у нее:
– Диетическую колу?
– Я выгляжу как нежный цветочек? Нет, обычную, спасибо.
Рассмеявшись, я делаю заказ, затем ставлю первый диск «Во все тяжкие». Через двадцать минут звонят в дверь.
– Ого. Самая быстрая доставка пиццы на свете, – замечает Ханна.
Мой желудок только рад этому. Я спускаюсь вниз, принимаю заказ, заскакиваю на кухню, чтобы взять бутылку «Бад Лайт» из холодильника и бумажные полотенца. В последнюю секунду я прихватываю еще одну бутылку, на всякий случай, для Ханны.
Но когда я предлагаю ей пива, она решительно качает головой.
– Нет, спасибо.
– Что, ты у нас таких строгих правил, что не можешь выпить бутылку пива?
У нее во взгляде мелькает беспокойство.
– Я не любитель выпить, ясно?
Пожав плечами, я открываю свое пиво и делаю большой глоток, а Ханна отрывает полотенце от рулона и достает из коробки кусок, покрытый клейкой массой из овощей.
Мы едим, сидя на кровати, я снова запускаю фильм. Пилотная серия оказалась очень интересной, и Ханна не возражает, когда я включаю следующую.
В моей спальне находится женщина, но мы оба одеты. Это странно. И в то же время здорово. Пока идет фильм, мы не разговариваем – мы слишком увлечены тем, что происходит на экране, – но как только серия заканчивается, Ханна поворачивается ко мне и изумленно говорит:
– Надо же, она не знает, что ее муж готовит метамфетамин! Бедняжка Скайлер.
– Она обязательно узнает.
– Эй, никаких спойлеров! – возмущается Ханна.
– Это не спойлер, – возражаю я. – Это предсказание.
– Ладно.
Она улыбается, берет банку с «Кокой» и пьет. Я уже расправился со своей пиццей, а Ханна съела только половину, так что я краду у нее кусок.
– Ой-ой-ой, а кто тут ест мою скучнейшую пиццу? Уж не лицемер ли?
– Я не виноват, Уэллси, что ты клюешь, как птичка. Я не могу видеть, как пропадает еда.
– Я съела четыре куска!
Я вынужден уступить.
– Да, что превращает тебя в самого настоящего поросенка по сравнению со знакомыми мне девчонками. Они обычно ограничиваются полпорцией салата.
– Это потому, что им надо оставаться тощими, как жердь, чтобы парни вроде тебя считали их привлекательными.
– В тощей женщине ничего привлекательного нет.
– Как же, да ты повернут на тощих.
Я закатываю глаза.
– Нет. Я просто говорю, что предпочитаю фигуристых. – Я тянусь за следующим куском. – Мужчине нравится, когда есть за что подержаться… ну, ты понимаешь. – Я многозначительно изгибаю бровь. – Да и про вас можно сказать то же самое. В смысле, с кем бы ты предпочла переспать: с накаченным парнем или с тощим, как палка?
Она хмыкает.
– Нарываешься на комплимент? Хочешь, чтобы я сказала, какой ты сексапильный?
– Ты считаешь меня сексапильным? Спасибо, детка.
– Нет, это ты считаешь себя сексапильным. – Она замолкает. – Но в твоих словах есть резон. Тощие парни меня не привлекают.
– Тогда, думаю, это хорошо, что Лапочка хилый, как листик салата?
Она вздыхает.
– Может, перестанешь обзывать его?
– Нет. – Я задумчиво жую. – Будут честен. Я не понимаю, что ты в нем нашла.
– Не понимаешь потому, что он не первый соблазнитель кампуса? Что он серьезный, умный и не бешеный бабник?
Черт, а она, похоже, купилась на спектакль Кола. Будь у меня шляпа, я бы снял ее перед этим типом: уж больно мастерски он изображает из себя этакого ботаника-спортсмена – сочетание, сводящее женщин с ума.
– Кол не такой, каким кажется, – говорю я напрямик. – Я знаю, он строит из себя умного, такого загадочного, но есть в нем нечто… скользкое.
– Ничего скользкого в нем нет, – возражает Ханна.
– Ну конечно, ты с ним так много общалась, вы вели глубокие и содержательные беседы, – с сарказмом выдаю я. – Поверь мне, все это спектакль.
– Останемся каждый при своем мнении. – Она хмыкает. – Кстати, не тебе судить о том, кто мне интересен. Насколько я знаю, ты встречаешься только с безмозглыми пустышками.
Я тоже хмыкаю.
– Ошибаешься.
– Разве?
– Ага. Я только сплю с ними. Но не встречаюсь.
– Потаскун. – Ханна молчит, и вдруг я вижу, как выражение на ее лице меняется с презрительного на любопытное. – Что значит не встречаешься? Уверена, любая девчонка из колледжа убила бы ради того, чтобы стать твоей девушкой.
– Я не гонюсь за отношениями.
Мои слова озадачивают ее.
– Почему? Отношения могут сделать жизнь более наполненной.
– Кто бы говорил – женщина, которая ни с кем не встречается.
– Я одна, потому что не встретила того, с кем мне хотелось бы связать себя, а не потому, что я вообще против отношений. Ведь это приятно, когда тебе есть с кем поговорить, к кому прижаться и все такое. Разве тебе этого не хочется?
– Может, когда-нибудь и захочется. Но не сейчас. – Я дерзко ухмыляюсь. – Если у меня возникнет потребность с кем-нибудь поговорить, у меня есть ты.
– Значит, твои пустышки получат секс, а мне придется выслушивать твой треп? – Она качает головой. – Кажется, я прогадала, заключив с тобой сделку.
Я изображаю изумление.
– Ой, Уэллси, так ты еще хотела и секса? Так я с радостью дам его тебе.
Я впервые вижу, чтобы человек так сильно краснел, и от души хохочу.
– Успокойся. Я просто пошутил. Я не настолько туп, чтобы трахать своего репетитора. А то я разобью тебе сердце, и ты в отместку скормишь мне ложную теорию, и я завалю пересдачу.
– Опять, – милейшим голосом говорит она. – Ты опять завалишь экзамен.
Я показываю ей средний палец и с улыбкой спрашиваю:
– Ты сваливаешь, или я ставлю третью серию?
– Ставишь третью. Однозначно.
Мы удобно устраиваемся на кровати: я ложусь на три подушки, Ханна вытягивается на животе в ногах кровати. Следующая серия очень напряженная, и когда она заканчивается, нам обоим хочется узнать, что будет дальше. Я не успеваю оглянуться, как мы переходим ко второму диску. Между сериями мы обсуждаем просмотренное и делаем предположения. Честно? Я не получал такого огромного удовольствия от платонического общения с девчонкой… никогда.
– Мне кажется, свояк преследует его, – задумчиво говорит Ханна.
– Шутишь? Спорим, они отодвинули разоблачение на самый конец. Но Скайлер, я считаю, все равно скоро все узнает.
– Надеюсь, она с ним разведется. Уолтер Уайт самый настоящий гад. Честное слово, ненавижу его.
Я смеюсь.
– Он антигерой. Ты и должна ненавидеть его.
Начинается следующая серия, и мы затыкаемся, потому что этот фильм требует от нас внимания. Тут выясняется, что мы досмотрели до конца сезона, и фильм заканчивается сценой, которая оставляет нас в полном изумлении.
– Черт побери! – восклицаю я. – Мы просмотрели первый сезон.
Ханна закусывает губу и украдкой смотрит на часы. Почти десять. Мы просмотрели семь серий на одном дыхании, даже в туалет не ходили.
Я ожидаю, что она сейчас объявит о своем уходе, но вместо этого она со вздохом спрашивает:
