Андреа Лоренс - Будь моей королевой
Серафия рухнула на каменный выступ фонтана и сделала глубокий вдох. Здесь, вдали от людей в бальном зале, она чувствовала себя намного спокойнее, но облегчение было недолгим. Менее чем через минуту она услышала звук шагов по гравию и увидела Габриэля, торопящегося к ней по садовой дорожке.
Он подошел и молча присел на край фонтана рядом с ней. Серафия ожидала, что он тут же учинит допрос с пристрастием из-за того, что она сбежала. Это выглядело невероятно грубо, к тому же она постоянно забывала, что он король. Гости, наверное, шептались о ее поспешном уходе.
Но Габриэль не спешил. Казалось, он наслаждался садом: сделав глубокий вдох, он рассматривал звездное небо над головой. Серафия тоже запрокинула голову, пытаясь расслабиться и отыскать знакомые созвездия. Она всегда успокаивалась, когда смотрела на звезды, – любые проблемы больше не казались настолько важными и серьезными. Вселенная такая огромная.
Когда Габриэль наконец заговорил, Серафия была готова отвечать на его вопросы. Она все равно устала скрывать свою болезнь. Можно выложить все сразу: про бородавки и все такое. Это положит конец их бессмысленному флирту, и она перестанет мучить себя, размышляя над возможностями, которых на самом деле не существует.
– Что это было? Серьезно? Почему я не могу хотеть тебя именно такой, какая ты есть сейчас?
– Я не могу в это поверить, потому что знаю, насколько я испорчена, Габриэль. Никакого врожденного порока сердца у меня нет, и я не восстанавливалась целый год после операции.
Габриэль нахмурился:
– Тогда что случилось с тобой на самом деле?
Серафия вздохнула и покачала головой:
– Никто не знает правду, кроме моей семьи и врачей. Родители думали, мне будет легче, если мы расскажем всем легенду, но все это была ложь. У меня случился сердечный приступ на подиуме, потому что я медленно и систематически убивала себя ради красоты. Модельный бизнес оказывает очень сильное давление на девушек, и я просто не выдержала. Глотала одну ложь за другой, которыми меня пичкали, вместе с таблетками для похудения. Я почти ничего не ела. Тренировалась шесть – восемь часов в день. Злоупотребляла кокаином, слабительным… всем, что помогало сбросить последние несколько фунтов. Стремление быть еще худее, еще красивее чуть не превратило меня в очень привлекательный труп. – Серафия испугалась, произнеся эти слова вслух, но в то же время у нее словно камень с души упал. – Когда у меня случился обморок на подиуме, я весила девяносто три фунт[3] при росте пять и девять футов[4]. Просто ходячий скелет, но в то утро я получила больше комплиментов, чем когда-либо раньше. После падения я знала, что должна уйти из модельного бизнеса – это слишком нездоровая среда. Мне пришлось пройти терапию и провести год в реабилитационном стационаре для больных анорексией. Меня нужно было полностью перепрограммировать, как будто я вырвалась из какой-то секты.
Габриэль не отшатнулся и никак не отреагировал на ее слова. Он просто слушал, пока она не выговорилась.
– Тебе сейчас лучше? – спросил он.
– Я научилась справляться, но так износила сердце, что сегодня моя жизнь – это балансирование на грани. Впрочем, по большей части самое худшее уже позади.
Несколько минут Габриэль изучал ее лицо.
– Не могу поверить, что кто-то имел наглость говорить тебе, что ты не безупречна. Ты же Серафия – исключительная супермодель, богиня дефиле и самое известное лицо обложки Vogue Italia.
Снова ей стало неловко от его похвалы.
– Мне очень тяжело слушать такое, Габриэль, и еще труднее принять. Меня так долго убеждали, что я толстая и уродливая и никогда ничего не добьюсь в этом бизнесе. Даже когда я добралась до вершины, кто-то всегда пытался столкнуть меня вниз. Модельный бизнес жесток и мерзок. Ты всегда недостаточно худая, красивая, талантливая, а конкуренты и клиенты – и те и другие – в один голос критикуют тебя каждый день. И ты начинаешь верить. Даже спустя все эти годы после терапии часть меня все еще сомневается и думает, что все, что ты говоришь, просто лживая лесть.
Габриэль протянул руку и накрыл ее ладонь своей. Серафия была благодарна ему за этот утешающий жест, хотя и удивилась. Она ожидала, что Габриэль убежит, когда увидит ее изъяны, но этого не случилось.
– Может быть, ты слышишь лесть, Серафия, но все, что я сказал, – правда. Каждое слово. Если нужно, я буду повторять это каждый день, пока ты наконец не поверишь. Я знаю, как трудно вернуть потерянное доверие к людям. Почти невозможно. Но я хочу помочь тебе попытаться это сделать.
На его лице отразилась искренняя боль. Он нахмурился, и лоб прорезали морщины. Серафия знала: в Южной Америке с ним что-то случилось. Может быть, теперь, здесь, после того, как она рассказала свою историю, он доверится ей.
– Откуда ты знаешь? Что с тобой случилось, Габриэль?
Вздохнув, он снова сел и посмотрел на серебряную луну над головой:
– Я только окончил колледж, и мой отец назначил меня вице-президентом южноамериканского филиала. В мои обязанности входило посещение наших судоходных и торговых портов в Бразилии, Аргентине, Венесуэле и Чили. Деловые отношения с Венесуэлой казались сомнительными, но мой отец решил, что раз в стране есть нефть, ее нужно транспортировать. Почему бы нам не извлечь из этого выгоду, опередив других? Я оставил Каракас напоследок, в других местах все прошло хорошо, так что я уже не опасался, когда прибыл в Венесуэлу. Я провел там несколько дней: акклиматизировался, встретился с командой. Как-то вечером мой гид и переводчик Рауль пригласил меня на настоящий венесуэльский ужин. Когда мы вышли на улицу, к обочине подъехал минивэн. Рауль ударил меня чем-то тяжелым по затылку, и я потерял сознание. Очнулся на вонючем неудобном матрасе в холодном темном помещении без окон. Запястья и лодыжки были связаны толстой веревкой.
Серафия не верила своим ушам. Почему она не слышала об этом раньше? Хотела спросить, но не осмеливалась прервать Габриэля.
– Наконец несколько часов спустя появился мой похититель и объявил, что меня схватили с целью получения выкупа, и как только моя семья заплатит, меня отпустят.
– Они им заплатили? – спросила она.
Избегая ее взгляда, Габриэль с трудом сглотнул и продолжил:
– Нет. Я провел в этом подвальном помещении, практически в темноте, около недели. Каждый день тот парень спускался и приносил мне кувшин с водой и немного еды. И все. На шестой день моего пребывания наедине со своими мыслями, терпя постоянные насмешки похитителя – он говорил: «Твоей семье все равно, жив их сын или умер, раз они до сих пор не заплатили», – я пришел к выводу, что, если хочу выбраться, должен надеяться только на себя. И решил: если мне это удастся, то я буду жить так, как хочу.
– Ты сбежал? – спросила Серафия, почти не дыша от волнения.
– Меня спас ржавый металлический каркас кровати. Я использовал его, чтобы медленно перерезать веревки. На это ушел почти целый день. Когда мой похититель открыл дверь, чтобы внести еду, я уже поджидал его. Набросился, повалил и принялся бить головой о бетонный пол, пока он не перестал сопротивляться. Убедившись, что он без сознания, я взял ружье и ключи и запер его в комнате. Оказалось, что больше охранников не было, так что я просто поднялся по лестнице и вышел на оживленные улицы Каракаса. Добрался до посольства США, рассказал им, что произошло, и был в Майами уже к утру.
Серафия почти потеряла дар речи.
– А твоих похитителей поймали?
– Рауля арестовали за участие в заговоре, но он был просто посредником, которому заплатили за то, чтобы он доставил меня в условленное место. Моего похитителя нашли запертым в подвале, где я его и оставил. Остальным замешанным в похищении все сошло с рук. Но в итоге я не злился на них. Я возмущался своей семьей. Они знали, что может случиться, когда посылали меня туда.
– Что они сказали, когда ты вернулся домой?
Габриэль пожал плечами:
– Поздравили с возвращением, а затем попытались сделать вид, что ничего не случилось. Но я не смог забыть.
Ужасный рассказ, теперь Серафия поняла, что творится в душе Габриэля. И после всего случившегося его семья ругала его за то, что он слишком легкомысленный и беззаботный. Даже Серафия осуждала его, думая, что Габриэля интересуют исключительно вечеринки и он ни о чем всерьез не задумывается. Она обвиняла его в безрассудстве, но когда они оба столкнулись со смертью, то отреагировали по-разному. Серафия стала сверхосторожной, почти боялась жить из-за страха потерять эту самую жизнь навсегда. Габриэль, наоборот, стал жить на полную катушку, наслаждаться каждым моментом как последним. Кто она такая, чтобы судить его?
Серафия потянулась и взяла его за руку. Их ладони соприкоснулись, и Серафия разволновалась, она увидела печаль в зеленых глазах Габриэля, настороженность за широкой улыбкой. Его образ плохого парня заставлял людей держаться подальше, и она тоже купилась на это. Но Серафия больше не хотела держать его на расстоянии вытянутой руки.
