Джоанна Кингслей - Сокровища
— Будет действительно лучше, если мы вам поможем. — Он посмотрел на блондина. — Робби, не подождешь ли меня здесь, пока я схожу за машиной?
Робби кивнул головой, и ветеран ушел. Наступила неловкая тишина. Беттина казалась смущенной, но по-прежнему не узнавала дочь. Пит не знала, что ей сказать. Она повернулась к блондину.
— Спасибо за вашу доброту.
— Не меня надо благодарить. Моего брата. Он всегда знает, что делать.
Она явно неправильно вычислила его. Он, вероятно, врач.
— Он… связан с клиникой? — дипломатично поинтересовалась она.
Робби улыбнулся.
— Нет. Но Люк связан со мной. Думаю, это помогло ему научиться справляться с непредвиденными случаями.
Теперь до Пит дошло. Робби был пациентом, его брат Люк — только постоянным посетителем — заботливым родственником, как и она сама.
Пит взяла в гардеробной их пальто, Беттина кротко позволила надеть его на себя.
Парадная дверь открылась, ветеран просунул голову.
— Машина готова.
Несколько потрепанный микроавтобус «фольксваген» ждал внизу у ступенек с открытой задней дверью. Пит помогла матери устроиться на заднем сиденье и села рядом с ней. Робби сел на переднее сиденье для пассажиров, Люк — за руль.
— Закройте вашу дверь, — сказал он Пит. — Ты тоже, Робби. — Пит все больше отдавала должное его уравновешенности и компетенции.
Всю дорогу к клинике она держала руку матери и приговаривала:
— Ты сейчас в безопасности, мама… с тобой все в порядке. — Беттина была спокойна, глаза бессмысленны настолько, что Пит сомневалась, понимала ли мать, что ее успокаивают.
Когда они подъехали к клинике, их ожидала пара крепких санитаров, уже предупрежденная менеджером ресторана. Сердце у Пит упало, когда она заметила у одного из них смирительную рубашку.
Прежде чем выйти из машины, Люк высунулся из окна и обратился к санитарам:
— Нам это не нужно. Вы, парни, исчезните, а пришлите просто медсестру.
— Послушайте, мистер Сэнфорд, нам сказали, что эта женщина неуправляема. Доктор Хаффнер знает об этом, он придет, и если мы не…
— Она сейчас в порядке, — прервал их Люк. — Это ей может только навредить. Пожалуйста…
— О’кей, мистер Сэнфорд, — сказал один из санитаров, и они вошли в клинику.
Разговор подогрел любопытство Пит. Он, может быть, не более чем родственник пациента, однако он сделал нечто такое, чем заслужил уважение санитаров.
Одна из медсестер приемного отделения появилась в тот момент, когда Пит помогала Беттине выбраться из машины.
— Я отведу вашу маму, мисс Д’Анджели.
На мгновение Пит крепче прижалась к руке Беттины. Отпустить ее, внезапно почувствовала она, значило расстаться с мечтой о выздоровлении. Только сейчас она осознала, как далеко отброшена назад ее мать. Настолько далеко, что Пит подозревала, что Беттина, возможно, никогда не поправится настолько, чтобы покинуть на время стены клиники, не говоря уже о возвращении домой. Она почувствовала себя потерянной, не в состоянии сдвинуться с места, пока кто-то легко не коснулся ее плеча. Она оглянулась и увидела, что это Люк Сэнфорд.
— Вашей маме надо отдохнуть, — спокойно сказал он.
Его слова несколько успокоили ее, она почувствовала, что, отпустив мать, она не навсегда оставляет ее в клинике. Пит разжала руку.
— До свидания, мама, — сказала она.
В сопровождении медсестры Беттина прошаркала внутрь здания, не проронив ни слова и не обернувшись. Когда Пит смотрела вслед удаляющейся матери, слезы выступили на глазах, вся выдержка, которую она всеми силами старалась сохранить, рухнула.
Люк Сэнфорд положил ей на плечи руку и повел в клинику.
— Вам было тоже тяжело, — сказал он. — Вам надо присесть.
В холле клиники она села. Потом посмотрела на двух братьев, которые не спешили уходить.
— Вы были так добры, но я не хочу окончательно испортить вам праздник. Пожалуйста, возвращайтесь в ресторан. Не беспокойтесь обо мне.
Но, когда она говорила, голос ее дрожал.
— Мы подождем, пока не придет доктор Хаффнер, — сказал Люк. Он взглянул на брата. — Хорошо, Робби?
— Конечно.
Гораздо лучше не оставаться одной.
— Благодарю вас. Вы были так терпеливы с ней — так успокоили ее в ресторане.
Он скромно пожал плечами.
— Все, что мне надо было сделать, это выслушать ее. Она сказала, что хочет есть. Я вычислил, если она будет знать, что еду у нее не отберут, она может послушаться.
— Никто из вас не говорит по-немецки?
Оба брата отрицательно покачали головами.
— Никогда не слышала, чтобы она говорила по-немецки, — объяснила Пит. — Меня интересует, что она сказала.
Из бокового коридора стремительно появился доктор Хаффнер, с шарфом на шее. Пит знала, что на территории клиники у него дом, в котором он жил с женой и младшим из троих сыновей. Несомненно, его вызвали, оторвав от праздничного семейного ужина.
Пит встала.
— Простите, доктор Хаффнер…
— Вы? Это я должен извиняться. Боже, если б я предполагал, что она не сможет справиться с этим. Но я никогда не представлял, какие у нее могут возникнуть ассоциации…
— Что вы имеете в виду? Какие ассоциации?
Он помедлил.
— Пройдемте в мой кабинет, мисс Д’Анджели. — Потом он посмотрел на братьев. — Извините нас, господа.
Когда Пит последовала за доктором, она один раз оглянулась на Люка Сэнфорда. У него было серьезное лицо, как в первый раз, когда она его увидела. Однако выражение, которое она когда-то восприняла как суровое и угрожающее, сейчас казалось только отражением его чувствительности, защитой от неизбежных жестокостей злого мира. Теперь она видела сочувствие и боль разделенной трагедии.
Глава 5
На сей раз в кабинете доктора Хаффнера ее не встретил пылающий камин. Небо за окном темнело, и комната выглядела так же уныло, как и будущее, которое вырисовывалось в голове Пит. Она задрожала, сев в кресло, не столько от холода, сколько от потрясения, и поплотнее укуталась в пальто.
Хаффнер сел напротив нее.
— Надеюсь, вы поймете, мисс Д’Анджели, что нельзя было предсказать такой срыв. Состояние вашей матери улучшалось, так мне казалось. Она воспринимала реальность, а не боролась против нее. Но в ее случае мы всегда должны быть готовы к тому, что ее сознание может опять погрузиться в кошмар, ассоциируя с тем, чего мы предвидеть не в состоянии.
— Что за ассоциации, доктор? Вы уже упоминали о них раньше.
— Думаю, церемония праздника имеет к этому какое-то отношение, — мрачно сказал доктор Хаффнер. — Я, кажется, несколько лет назад был в гостинице на День Благодарения, но правильно ли я запомнил, что еду вносили очень торжественно?
