Джейн Харвей-Беррик - Приговоренные к пожизненному (ЛП)
— Мне всё равно. Куда угодно, только бы ты была рядом.
— Вообще никаких планов?
— Милая, у меня в распоряжении был каждый день и каждая минута из тех восьми лет, чтобы распланировать что-то. Поэтому давай отправимся в путешествие, посмотрим на разные места, поедем куда угодно. Я разговаривал с Халком, он написал мне рекомендацию, так что я смогу найти работу. А если Гас даст тебе рекомендации, то мы сможем найти временную работу, когда у нас закончатся деньги. Если мы найдём место, которое нам понравится, думаю, мы просто остановимся там. Как тебе это?
Она улыбнулась.
— Мне нравится этот «не план». Как насчёт десерта?
— Я очень надеялся, что ты спросишь об этом.
— И до сих пор надеешься?
— Десерт наверху.
Её губы сложились в улыбку.
— Так и знала
Мы убрали тарелки со стола и загрузили всё в посудомоечную машину. Торри захватила с собой бутылку шампанского, которая всё ещё была наполовину полной, а я понёс бокалы.
Я немного покачнулся. Определенно опьянел от выпивки, поэтому решил, что больше не буду пить, я не хотел испортить вечер.
Я позволил Торри первой подниматься по лестнице, и не только потому, что наслаждался видом её задницы, я хотел услышать её удивлённый вздох, когда она откроет дверь в комнату.
— Ох! Ты…ты сделал всё это?
Я кивнул, наблюдая за тем, как она светится от счастья, оглядываясь вокруг. Керосиновая лампа отбрасывала мягкие тени в комнате, а две свечки трепетали от ветра из открытого окна. Я наполнил комнату цветами, которые собрал на полях за тополями. Я даже знал, как некоторые из них называются. Когда я был маленьким ребёнком, то собирал их с мамой. Там были жёлтые маргаритки, мексиканский огонь, мексиканский вереск, данаиды и ещё какие-то розовые штуки, которые я не знал. Я подумал, что Торри это должно понравиться. Цветы были дикими и живыми, как и она сама.
— Джордан, как красиво! У тебя определённо будет секс сегодня вечером, ковбой.
— Я чертовски благодарен тебе за это! Моя яйца даже уже не синие, они долбанного фиолетового цвета из-за того, что я лежу возле тебя каждую ночь, но не имею возможности сделать что-то с этим.
Она засмеялась.
— На кровать. Сейчас же! Ой, стой, сначала сними с себя одежду!
Теперь настала моя очередь смеяться.
— Ты забыла, как это делается?
Она выгнула бровь.
— Так же, как и ты, до сих пор я занималась сексом почти в одежде, потому что ты был слишком нетерпелив, чтобы, чтобы раздеть меня полностью!
Это было правдой.
Я снял свои теннисные туфли и аккуратно поставил их под стул. Я знаю, что Торри пыталась не смеяться надо мной, но я не мог перестать быть аккуратистом. К тому же, она была неряшливой за нас двоих.
Я избавился от привычки носить носки. По большей части, это было из-за того, что первые две недели после выписки из больницы, я не мог наклониться, чтобы надеть их. И я не хотел, чтобы Торри одевала меня, как будто я был каким-то долбанным инвалидом.
Она наблюдала за тем, как одна за другой я расстёгиваю пуговицы на рубашке. Торри облизала губы. Да, моя девушка любила смотреть.
Вскоре я стоял перед ней в одних джинсах. Я был так заведён и знал, это не продлится долго. Не так долго, как хотел бы. Это так сильно мне напомнило наш первый раз, за исключением того, что теперь я знал, что она чувствует ко мне.
Я расстегнул ремень и потянул молнию вниз.
— Хочешь сделать всё остальное, милая?
— Ох, я хочу! — сказала она.
Она стянула джинсы с моей задницы и взяла в руку член, когда он выскочил к ней. Я был в секунде от того, чтобы кончить, а она едва прикоснулась ко мне.
Она опустилась на колени передо мной и прошлась вокруг головки моего члена, всё моё тело ответило ей. Я схватился за её плечи, чтобы не упасть.
— Торри, я…
— Шшш, — пробормотала она.
— Пожалуйста, милая, — умолял я её, — я сейчас…
Но здесь она была главной. О, Боже, она действительно была.
Я так сильно кончил, что увидел звёзды. Это было невероятное наслаждение после месячного запрета, и я не обращал внимания на боль и протесты моих рёбер, когда, задыхаясь, пытался вдохнуть.
Она подняла глаза, улыбаясь мне и облизывая губы, а я боролся с тем, чтобы контролировать своё тело, которое дрожало до кончиков пальцев.
— Это был десерт, ковбой, — засмеялась она, — ты выглядишь так, как будто тебе нужно прилечь.
Она всё ещё командовала. Господи, мне нравилось это, но одну вещь я знаю наверняка, спустя недели три я буду тем, кто будет главным.
— Наслаждайся этим, пока можешь, милая, — произнёс я, задыхаясь, — расплата — та ещё сука.
Она выгнула бровь, улыбаясь мне и снимая одежду со своего красивого, идеального тела.
— Я рассчитываю на это. Но сейчас, здесь главная я. На кровать.
Я не хотел проявлять неуважение к леди, особенно, когда она держала меня за яйца, в прямом смысле слова, поэтому лёг на постель.
Я попытался провести руками по её телу, но она отмахнулась от них.
— Но-но-но, — усмехнулась она и пригрозила мне пальцем, — и помни, ничего слишком энергичного.
Я закатил глаза. Она никогда в жизни не позволит мне забыть об этом.
— Знаешь, — произнесла она задумчиво, — когда я тебя впервые увидела, то подумала, что вот это действительно глоток живительной воды в жаркий день.
— Ты так подумала?
— А зачем, ты думаешь, я пошла за тобой с этим дурацким кофе?
Я нахмурился, пытаясь сосредоточиться и вспомнить тот день.
— Сначала я подумал, что тебе стало меня жаль, потому что…ну, знаешь…
— А потом?
— Я был сбит с толку. Никак не мог понять, зачем ты это сделала, если я не был…актом благотворительности. Думаю, я посчитал, что ты просто была отзывчивой.
Она громко рассмеялась.
— Я и была!
— Значит, ты бы пошла к грузовику, будь я беззубым, кривоногим парнем, чьё пузо достаёт до колен?
— Ох, особенно в этом случае! — улыбнулась она. — Честно, Джордан, я бы принесла кофе любому, только бы разозлить Дорин, но ты…— и она снова облизала свои губы, — ты был особым случаем. На самом деле, просто одного взгляда на тебя хватает, чтобы снова вызвать во мне жажду.
Она потянулась к прикроватной тумбочке и сделала большой глоток из своего бокала.
— Хочешь?
— Нет, милая. Думаю, мне хватит на сегодня.
— Жаль, — сказала она и шаловливо посмотрела на меня.
А затем она вылила шампанское из своего рта мне на грудь и дальше к пупку. Оно не было холодным, но я всё равно подскочил. Из-за этого движения мои рёбра запротестовали, и это заставило меня выругаться.
