Джун Зингер - Секс после полудня
— Нет, обязательно надо было. Уж поверь моему слову — просто необходимо.
— Ну, хорошо. Я всегда буду верить твоему слову и твоим подаркам. А вот сейчас… Как ты думаешь, что мне следует сделать с этим даром любви?
Он подхватил на ладонь пригоршню безделушек и тут же пропустил их обратно сквозь пальцы.
— Не знаю. Разве не хочешь оставить себе?
— Нет, у меня есть другой вариант. Я бы мог взять их на хранение и вернуть в том случае, если ты когда-нибудь изменишь свое мнение об этом поступке.
— Я не имею привычки изменять свои мнения. Кроме того, принятие подарка с такой целью разрушает само понятие подарка.
— Да, видимо, это так, как ты говоришь.
Она резким движением отодвинула в сторону груду драгоценностей, причем некоторые из безделушек соскользнули на пол, и сама села на кровать.
— Мы можем избавиться от них. Скажем, продать, а деньги раздарить.
— Денег будет очень много. Хотел бы я посмотреть на счастливчика, которого мы так облагодетельствуем. Или это может быть и не частное лицо?
— У меня есть одна идея.
Он промолчал, ожидая ее пояснений.
— Я имею в виду тех друзей, которые живут под Сан-Франциско. На виноградниках в долине Напа. Они как раз и есть те люди, к которым я приезжала еще до моего появления в Лос-Анджелесе. Мелисса и Джерри Херн. Он врач, а она… да она просто… Вся их жизненная энергия тратится на людей, на помощь людям. В последнее время они крутятся, как белки в колесе, пытаясь собрать деньги на постройку больницы для местных детей. А сейчас… Конечно, они не дадут никогда от ворот поворот ребенку, который нуждается в помощи, но их главная забота — дети из бедных семей. Ты представляешь себе, о чем я говорю? Дети тех, кто вкалывает на виноградниках.
— В основном это мексиканцы, не так ли?
— Кажется, да. Короче, я хотела сказать, что кто-то нуждается, и, я думаю, было бы просто замечательно, если бы с помощью всего этого… хлама… можно было бы покрыть эту нужду. Как ты на это смотришь?
— Так, ну прежде всего — было бы очень мило с твоей стороны не называть мой подарок хламом. Это что же такое в самом деле? Минуту назад эта куча была даром любви, а теперь она уже — хлам? Так, это первое… И второе. Я… Мне, наверное, следовало бы посмотреть, в чем смысл этих драгоценностей как дара любви? Способны ли они увеличить или подчеркнуть эту любовь…
— О, Джонатан! Но мы будем…
— При условии, что ты сию же минуту уберешь всю эту ерунду с постели и наденешь ее. Как идея?
— Ерунду?! О, как чудесно! Почему же тебе не понравилось слово «хлам»? Если хочешь знать, я думаю, что Николь пришла бы в возмущение от твоего лексикона! Знаешь, как бы она его обозвала? Tres gauche[13]!
— А знаешь, что бы я на это ответил?
— Что?
— Выжать Николь как губку!
— О, лишняя трата сил. Лучше бы я сама тебя выжала как губку! О, Джонатан, лучше бы я тебя выжала!..
Проснувшись, она обнаружила, что Джонатан уже одет. Правда, не в свое будничное платье. На нем были белые джинсы и морской бумажный свитер синего цвета.
— Ты что, прежде чем отправишься в офис, решил пробежаться или постучать в теннис?
— Нет. Я собираюсь на пляж. Хочешь со мной?
— Что за вопрос! Естественно, хочу! Но с чего это вдруг? Разве сегодня какой-то особенный случай? Ведь понедельник же, ведь так? И не праздник… По крайней мере, мне кажется, что не праздник. Да? А по понедельникам все обычно ходят на работу… А ты как же?
— Боже, да с тобой, оказывается, нелегко!
— Со мной?..
— Я о другом. И ты это прекрасно знаешь! Я задаю тебе один простой вопрос: хочешь ли ты пойти со мной на пляж? А что происходит? Ты отвечаешь мне по крайней мере пятью своими вопросами! В лоб! Нет, я не собираюсь играть в теннис. Правильно, сегодня не праздник! И правильно, по понедельникам я обычно отправляюсь на работу. Но сегодня утром этого не произойдет. Сегодня утром я отправлюсь на пляж.
— Зачем?
— Кстати, и ты туда же идешь. Зачем? Затем, что сегодня мне не хочется на работу. Сегодняшнее утро я объявляю праздником!
— Так значит, все-таки праздник! Значит, есть особенный случай! Значит, я была не так уж и вздорна, когда полезла со своими вопросами! Ну? Разве не так?
Внезапно он сделал резкий выпад и одним движением сорвал с кровати светло-персикового цвета простыню и розовато-персиковое ватное одеяло, бросил их на пол и воззрился на нее, которую он оставил обнаженной и ничем не прикрытой лежать на кровати.
— И если ты сейчас же не встанешь и не поторопишься, я не буду ждать и уйду один. Или, вернее… — он окинул ее обнаженное тело распутным взглядом, — я сначала изнасилую тебя, а затем уйду, оставив тебя у себя за спиной. Не доводи до греха!
— Сначала изнасилуй, а потом еще посмотрим, кто кого оставит у себя за спиной.
По ее настоянию он уступил ей место за рулем, и она вела машину, без труда справляясь со всевозможными изгибами и поворотами Сансета.
— Ну а теперь, когда я сижу за баранкой и ты находишься в полной моей власти, советую не вилять и дать наконец четкий ответ на вопрос: почему мы устроили себе праздник и мчимся на пляж в обычный рабочий понедельник?
— Потому что…
— Что «потому что»?
— Потому что, проснувшись два часа назад, я сказал себе: «Вест, ты чертов дурак! Ты имеешь рядом с собой вот эту ослепительную, восхитительную жену и небось задумал бесцельно потратить время на свою паршивую работу. И это когда ты мог бы наслаждаться ею, а она могла бы наслаждаться тобой!». И, как видишь, после этого я принял решение, выполняя которое мы едем на пляж.
Это был замечательный день. Андрианна полагала, что ей всегда легко будет его вспомнить, хотя ничего особенного в тот день не случилось. Они провели его спокойно, в прогулках утром — рука об руку — по пляжу. Андрианна была в шляпе и очках от солнца. Временами они останавливались для того, чтобы поднять с земли ракушку или полюбоваться куском сплавного леса, отполированным временем и песком до зеркального блеска.
Они позавтракали гамбургерами и мелкой копченой рыбешкой, купленной в одной из местных забегаловок. Сидели прямо на песке, жадно жевали и обсуждали, что предпримут после завтрака. В самом деле, что делать? Вернуться домой и перекинуться в картишки? Провести день в седлах, гоняя лошадей по холмам? А может, немного постучать в теннис на корте, которым Джонатан владел сообща с некоторыми из своих соседей по Малибу?
— Я знаю, Джонни. Я сама хотела отнести все эти горшки во внутренний дворик. Что им там стоять пустыми? Почему бы нам не сходить куда надо и не купить какие-нибудь растения, которые мы могли бы пересадить в эти пустые цветочные горшки?
