Падение ангела (СИ) - Шэр Лана

Сидя рядом с изувеченной подругой в куче трубок, с капельницей и прочими штуками, назначения которых я даже не знала, не хотелось жить, не то что есть, пить или спать.

И всё же каждый мой отъезд обратно в дом Марка был через жуткое сопротивление внутри.

Я очень боялась, что она придёт в себя и окажется совсем одна в тёмной пустой палате. Что рядом с ней после всех ужасов, которые она пережила, не будет никого из близких ей людей. Никого, кто разделит её боль. Кто успокоит и скажет, что теперь всё хорошо.

Даже если это не так.

И всё же Марк был непреклонным и каждый раз уводил меня чуть ли не силой, но делая всё с той деликатностью, на которую был способен. Я понимала, что возиться со мной ему тоже не особо в радость и от этого раздражалась всякий раз, когда он вынуждал делать по-своему.

Мне было непонятно почему ему так принципиально держать меня поблизости, учитывая тот факт, что я для него значу не больше, чем красивая игрушка, которую он когда-то сильно захотел.

Но выяснять этого не хотелось. Сейчас не имело значения ничего, кроме Роксаны и того, пойдёт ли она напоправку.

В ночь на третий день мне приснился кошмар. Причём сон был настолько реальным, что когда я проснулась вся в поту и слезах, разбудив Марка, первой моей реакцией на его прикосновения было стремление отбиться от него и сбежать.

В этом сне я видела сырой подвал размером с огромный ангар. На бетонном полу вразброс лежали грязные матрасы, перепачканные мочой, грязью и кровью. Рядом с некоторыми из них цепью были прикованы истощённые девушки в рваной одежде, покрытые синяками и ссадинами.

Я шла вдоль этих матрасов и видела, какими затравленными глазами смотрели на меня девушки, в то время как другие отворачивались, закрывая руками голову в страхе получить новые побои.

Я шла и шла, пока не увидела среди всего этого ужаса Роксану. Она лежала на матрасе, избитая до потери сознания, а рядом с ней сидела ворона, выклёвывая в одной из ран на ноге моей подруги мясо. Я хотела отогнать гадкую птицу, но не смогла пошевелиться.

Позади меня раздался лязг металла и когда я обернулась, то увидела девушку, сильно похожую на Хлою. Она была очень худой, под глазами лежали просто чёрные как ночь синяки, а её некогда светлые волосы стали какого-то отвратительного цвета, утопая в крови и грязи.

— Хлоя, — позвала я, но та не отреагировала, безжизненно глядя куда-то перед собой.

Тогда я подошла ближе и, сев рядом с ней на корточки, коснулась её истощавшей руки, чтобы привлечь к себе внимание и убедиться, что не обозналась.

— Хлоя, милая, это я, — осторожным шёпотом произношу, пытаясь разглядеть выражение её глаз.

Через пару секунд, словно её мозг с трудом переваривал информацию, она перевела на меня абсолютно стеклянный взгляд некогда одних из самых прекрасных и завораживающих глаз на свете, после чего едва слышно сказала:

— Ты опоздала. Опоздала! — оттолкнув меня, девушка стала биться в припадке, диким криком повторяя это слово, пока к ней не подбежал мерзкого вида мужчина и не начал бить её по лицу, чтобы успокоить.

Я бросилась на него, стараясь оттащить от сестры, которая даже через удары и кровь, льющуюся из её рта, скандировала «Ты опоздала».

На этом моменте я проснулась и Марк долго успокаивал меня. Но я настолько была не в себе, что наносила удары по его телу, не отдавая себе отчёта в собственных действиях. Это происходило какое-то время, из-за чего мужчине пришлось навалиться на меня и завести мои руки за голову, придавив своим телом к кровати.

— Эй, эй, тише, это я, тебе приснился кошмар, — тяжело дыша, Марк сдерживал меня, пока я выкручивалась под ним, пытаясь скинуть с себя.

В ту ночь нам обоим больше не удалось уснуть.

Утром мужчина уехал по очередным своим делам, а мне строго настрого запретил куда-либо выходить до его возвращения. Словно безвольный призрак я слонялась по дому, отказываясь от еды и просто обходя разные комнаты.

Не помню как набрела на библиотеку, не помню, как выбрала одну из книг. Но когда в моих руках оказалась «Дженни Герхардт» Теодора Драйзера, я на какое-то время погрузилась в чтение, не сильно воспринимая слова, написанные на страницах. Вначале книги я вновь наткнулась на послание матери Марка и, пробежав глазами по строкам, выведенным красивым почерком, тяжело вздохнула.

«Мой мальчик, этот роман о благородстве, стойкости перед жестокими ударами судьбы и всепобеждающей силе любви. Помни, моё счастье, что никто и ничто не способны сломить тебя. Будь достойным человеком и храни в своём сердце те силу духа и любовь, которыми с благословения Всевышнего наделен только ты. Твоя мама».

Надо же. Мне стало так жаль, что я никогда не буду иметь чести познакомиться с этой прекрасной женщиной. Ведь я чувствую, каким глубоким и объёмным было её сердце. Уверена, что будь она жива — Марк никогда бы не связал свою жизнь со всем тем ужасом, что стало его обыденностью.

Какое-то время я провожу с книгой и незаметно для себя засыпаю, вероятно, окончательно ослабев и истощившись.

Просыпаюсь уже в постели, а рядом со мной, лёжа на боку, оказывается Марк, подперев голову кулаком, разглядывающий меня. Слегка хмурюсь, вспоминая, как тут оказалась, после чего понимаю, что пришла не сама.

— Давно я сплю?

— Пару часов, — мужчина протягивает ко мне руку и заправляет за ухо выбившуюся прядь спутанных волос, — Поспи ещё.

— Нет, — отрицательно киваю, приподнимаясь, — Который час? Мы можем поехать к Роксане?

Мужчина с пару секунд смотрит на меня с тяжестью и сожалением во взгляде, после чего кивает, но ставит передо мной очередное условие. Мы выедем в больницу тот час, как я съем то, что он приготовит.

Я хотела отказаться, но почувствовала, как живот свело голодным спазмом от одного только упоминания о еде. Это не укрылось от внимания Марка, поэтому пришлось согласиться. Всё что угодно, лишь бы скорее оказаться рядом с подругой.

Мужчина оставил меня и ушёл в кухню, я же быстро приняла душ, чтобы взбодриться и немного собраться с силами, после чего пошла к нему, на ходу ощущая прекрасный манящий аромат.

— Я пропустила съёмки кулинарного шоу? — бросаю без особого юмора, когда вижу на столе множество тарелок с разными блюдами.

— Это чтобы у тебя не было ни единого шанса отказаться от еды. Что-то из того что здесь есть должно привлечь твоё внимание.

Натянуто улыбаюсь и занимаю место за столом, с вялым интересом поглядывая на всё, что приготовил Марк. Остановив выбор на омлете с креветками и зелёном салате, я принялась есть, стараясь чтобы моё лицо выражало благодарность стараниям мужчины, а не страдание.

Он сел напротив и тоже подтянул к себе одну из тарелок, но в отличие от меня, набросившись на еду так, будто не ел столько же, сколько и я. И я решила пошутить, не будучи готовой услышать ответ.

— Ты что, не прикасался к еде пока я не согласилась поесть?

— Да, — без доли юмора в голосе ответил Марк, от чего я положила вилку на стол и уставилась на него.

— Почему?

— Потому что я не могу нормально что-то делать когда тебе плохо.

Такого ответа я не ожидала и оторопела на месте, чувствуя себя как-то… неловко. Почему он так говорит? Разве при его отношении ко мне такое положение вещей нормально? Или я вновь, как упрямая и непробиваемая идиотка, чего-то не замечаю?

Решив, что подумаю об этом чуть позже, я доела без особого аппетита, и когда свою часть сделки я выполнила, пришёл черёд мужчины сдержать своё слово. По пути в больницу мы особо не разговаривали, но его слова, сказанные серьёзным тоном за завтраком, крутились у меня в голове как бы я от них не отмахивалась.

И чтобы не утопать в своих размышлениях и пустых предположениях, я решила заговорить с ним о том, что сейчас происходит, чтобы сместить фокус.

— Удалось что-то узнать?

— О чём именно?

— Я даже не знаю, какую область выделить, Марк, — поворачиваюсь и пристально смотрю на него, злясь на то, что сейчас мне нужно ещё что-то уточнять.