Падение ангела (СИ) - Шэр Лана

Взяв руку подруги в свою, я молча смотрела на нее, позволяя слезам катиться по лицу. Мыслей одновременно будто бы не было, но также их был целый рой. Словно я разворошила улей и оттуда высыпалась огромная куча пчёл, жужжа и окружная меня.

Но ни на единой мысли сфокусироваться просто не получалось. Я думала о том, что пришлось пережить Роксане за всё то время, которое она там провела. Задавалась вопросом, с первого ли дня она была в этом гадком месте, или её привезли туда недавно?

Кто это сделал? За что? Почему?

Меня накрывало адским чувством вины при мысли, что этот кошмар ей пришлось пережить из-за меня. Щемило сердце от понимания того, что такое состояние наверняка окажется критическим и останется лишь молиться и надеяться на то, что мы успели её спасти. Что время сейчас не играет против нас настолько, чтобы лишить надежды.

Беспокойство о том, что там сейчас делает Марк и не было ли это очередной ловушкой также съедало изнутри, заставляя сжимать свободную руку, вновь оставляя на ладони следы от ногтей.

Когда мы наконец добрались до больницы, носилки с Роксаной быстро прокатили по чрезмерно ярко освещённому коридору, сообщая показатели её организма и давая указание экстренно готовить операционную.

Я старалась бежать за ними, сопровождая подругу и надеясь увидеть хоть какие-то признаки того, что она приходит в себя. Но этого не случилось.

Когда Рокс увезли и я осталась в коридоре рядом с операционной, то почувствовала такое бессилие, что просто уронила лицо в ладони и сползла на пол.

— Господи, ты не можешь забрать ещё и её, — словно сумасшедшая, я шептала себе под нос, всхлипывая и ударяясь затылком о холодную стену, — Только посмей это сделать! Только посмей!

Казалось, что тело сейчас просто разорвётся от напряжения и мне безумно захотелось кричать, ломая всё вокруг и выпуская злость так, чтобы она перестала разъедать меня изнутри. Но вместо этого я вредила себе, протыкая ладони ногтями и сжимая зубы до боли в голове.

Она не может умереть. Только не она. Нет. Хватит уже этого дерьма!

Рядом со мной оказались охранники Марка и я услышала знакомый голос, призывающий меня встать с пола и перейти на скамейку. Это был Лукас, который, вероятно, приехал по указанию Марка.

Мужчина видимо решил, что пока его нет рядом, со мной должен быть кто-то, с кем у меня есть хоть какой-то контакт.

— Алана, прошу, встаньте, вы можете простудиться, пол холодный, — аккуратно взяв меня под локоть, Лукас попробовал приподнять меня и я поддалась.

Не потому что была с ним согласна, а просто не было сил бороться. Хоть из окна меня сейчас выбросьте, мне всё равно. Только пусть Роксана останется в живых.

— Вот так, присядьте, прошу, — мужчина мягко проводит меня и усаживает на скамью, сказав одному из своих парней принести стакан воды, — Марк скоро приедет. А пока я побуду с вами. Идёт?

— Идёт, — не глядя на него, отвечаю я, скрещивая руки на груди и дёргая ногой.

В Лукасе мне нравилось то, что он был не из болтливых. Но при этом он показался умным и вполне учтивым человеком, какого сложно представить в подобного рода работе. Так что его компания сейчас как минимум меня не напрягала.

Больше двух часов прошло с момента нашего приезда. От Марка не было вестей, из операционной тоже. Пару раз я видела, как внутрь помещения суетливо входили новые люди в медицинской одежде, но никто не выходил. От этого тревога возрастала ещё сильнее.

Моя бедная девочка. Как же так случилось?

Чёрт возьми, это я во всём виновата! Если бы не моё упрямство в паре с трусостью, я бы давно уже приехала к ней и намного раньше обнаружила, что её похитили. И тогда всё могло бы быть по-другому.

Но я дура! Трусливая дура, бросающаяся обвинениями направо и налево! Об этом ни раз говорил Марк, а теперь я понимаю это и сама. То, как я повела себя тогда при том звонке — просто отвратительно. Детский сад, ей богу.

И теперь всё так ужасно…

— Эй, ты как? — сверху доносится голос Марка и я вскидываю голову, опущенную до этого лбом на руку.

Вскакиваю с места и бросаюсь ему на шею, всхлипывая и сжимая его куртку так, словно падаю с обрыва и это единственная возможность удержаться от того, чтобы не напороться на острые скалы и не разбиться.

— Я больше не могу ждать, — шепчу ему в шею, чувствуя, как новый поток слёз стекает по щекам и мочит его одежду, — Пока ничего неизвестно и я схожу с ума. Ты видел её, Марк. Видел, что с ней сделали, — на каждом последующем слове задыхаюсь, а тело начинает сотрясаться от рыданий.

— Тшшшш, — успокаивающе гладя меня по спине, мужчина уводит меня в сторону, затем отстраняется, кладя руки мне на плечи, — Она выкарабкается, ясно? С твоей подругой работают лучшие врачи и они скорее сами умрут, чем облажаются.

— Откуда ты знаешь?

— Я спонсирую эту клинику. Они знают, что Роксана — сверхважный пациент. Поэтому сделают всё возможное, а если этого окажется недостаточно, то и невозможное. Пойдём на улицу, тебе нужно подышать.

— Нет, я никуда не пойду, — судорожно качаю головой, не соглашаясь даже допустить мысль о том, чтобы оставить подругу.

Пусть она сейчас и не знает, что я рядом, но я уверена, что иначе нельзя.

— Пойдём, Лукас сразу же позвонит, если будут новости. Нам нужно поговорить без лишних ушей.

Последние слова действуют на меня как ведро холодной воды, быстро отрезвляя и возвращая в реальность. Дьявол, ведь Марк был там и наверняка что-то узнал. Что-то, что поможет отыскать тех, кому жить осталось совсем немного.

Минуя лабиринт из коридоров, мы проходим на первый этаж и оказываемся у центрального выхода, после чего, проходя через прозрачные двери, выходим на улицу. Отходя чуть в сторону, мужчина аккуратно подталкивает меня спиной к стене, а сам нервно закуривает, глядя куда-то в сторону.

— Это было послание. Для нас. И в частности для тебя. Это передал мне Чейс, когда мы были внутри, — я так понимаю, что сейчас Марк отвечает на заданный мной ранее вопрос о том, что сказал ему охранник.

Чувствую, как кровь похолодела в жилах и сердце снова разогналось так сильно, что казалось, организм не способен выдержать такой нагрузки. Тяжело сглатываю и свожу брови, хмуро глядя на Марка.

Но он не продолжает, от чего я начинаю злиться.

— От кого? Какой сукин сын это сделал?

— Он ему не сказал, — и поняв по моему лицу, что я не понимаю, кто такой «он», мужчина продолжил, глубоко затянувшись и выпустив дым, — Хозяин этого дрянного блядушника принял Роксану три дня назад. Её привёз ему один из мудаков, который является посредником между ним и теми, кто сбывает неугодных больше девушек.

— Чего?

— Иззи, так его называют, не задаёт лишних вопросов и берёт всех, от кого решают избавиться люди более высокого ранга. Его бордель — что-то типа самого поганого отстойника для самых отъявленных моральных уродов и маргиналов. Они не называют имен, приходят, платят и делают с девушками всё что захотят. Могут спокойно избить или безнаказанно убить. Тех, кто… не выдерживает, просто увозят и где-то закапывают.

— Ты сейчас не серьёзно, — отрицательно качаю головой, поёжившись и скрестив руки на груди, желая спрятаться, закрыться от этой информации.

— Роксану привёз один из его «поставщиков», сказав, что она — послание тем, кто приедет за ней. И потребовал сделать так, чтобы её не узнали те, кто был с ней знаком. Но оставили в живых. По его словам, она уже была избита, но…

Вижу, как Марку было сложно говорить мне такие ужасные вещи о моей единственной подруге, но слышать всё это было не легче.

— Кто её… — запинается, вероятно, избегая слова «снимал» или «трахал», — Кто был её посетителем Иззи мне описал, к завтрашнему утру каждый ублюдок будет найден. А вот от кого её привезли он не знает. Такую информацию они не узнают намеренно, чтобы не подрывать доверие «клиентов». Но, думаю, нам это и не нужно.

— Считаешь, это Уилл?

— Практически уверен. Думаю, он понял, что ты что-то знаешь. Если твоя помощница всё же причастна, то, вероятнее всего, у них уже горят задницы. И они начинают действовать. Они ведь оба знакомы с Роксаной?