Падение ангела (СИ) - Шэр Лана

— Виктор, это тот мужчина, которому…

— Да, которому отец проиграл всё, включая мою мать. И тот, на которого я работал, чтобы отдать его сраные долги. Так вот, в ту ночь… знаешь, сначала казалось, что это обычное дело. Припугнуть, прижать и всё готово. Но всё пошло наперекосяк. Тот парень, к которому мы наведались с напарником, оказался пьян. Не настолько сильно, чтобы быть сговорчивым и помочь нам побыстрее закончить, но настолько, чтобы начать махать дробовиком.

Марк делает паузу и я понимаю, что продолжение истории будет неприятным. И хочу уже было остановить его, как осекаюсь, понимая, что грани какого-либо осуждения и деликатности между нами давным давно стерты. И тёмная сторона Марка для меня перестала быть отвратительной и пугающей.

Наоборот, я нашла в ней больше правды и откровения, чем в чём-то ещё.

Поэтому я хочу узнать эту историю.

— На его визг примчалась жена, которая была на заднем дворе, и этот идиот выстрелил в неё, испугавшись и от неожиданности не совладав с собой.

Хмурюсь, сжимая кулаки чтобы не закрыть рукой рот и не сбить рассказ Марка, потому что его откровение сейчас было невероятно важным и ценным для меня. По крайней мере я могла отключиться от собственных переживаний.

И где-то в глубине души я была благодарна за возможность прикоснуться к душе мужчины, чувства к которому теперь так сильно сводят меня с ума своей неуместностью и глубиной.

— И в тот момент, когда она упала… он закричал, как кричат тогда, когда осознают непоправимость содеянного и, буквально через секунду вышиб себе мозги, забрызгав стену и лишив себя пытки проживать в памяти эпизод смерти жены от собственных рук.

— Это просто ужасно, — отвечаю шёпотом, действительно испытывая ужас от того, как много насилия, боли и смерти видел Марк.

И в какой-то степени виной тому был его собственный отец.

— Главное дерьмо в том, что всё это время в комнате, в сраном шкафу прятался их пятилетний сын. Мальчишка, который видел, как его пьяный отец застрелил мать, а затем пробил себе голову дробовиком.

Тут я уже не выдерживаю и закрываю рот рукой, всхлипывая и рисуя перед глазами настолько страшную картину, что становится не по себе.

— Марк, я… мне так жаль.

— С того дня он замолчал. На долгие годы. Мальчик, потерявший всю семью меньше чем за пять минут, настолько глубоко ушёл в себя, что за долгие годы не издал ни звука.

— Откуда ты это знаешь?

Марк ответил не сразу. Но когда он заговорил, я едва сдержалась, чтобы не залиться слезами от того, насколько же противоречивый человек сидит сейчас передо мной и от переизбытка чувств от прожитого и услышанного сегодня.

— Я стал его опекуном. Неофициально. Он не знает меня и мы не общаемся, но… я взял на себя все финансовые расходы и положил на его счёт достаточно денег, чтобы он смог выбрать любое образование или жильё, которое только захочет. По документам всё оформлено как наследство родителей.

— Ты не рассказывал, — зачем-то произношу я, будто когда-то у нас было время для подобных разговоров или, к своему стыду признаюсь, будто я когда-то готова была увидеть в Марке что-то кроме того, что омрачало бы его образ в моих глазах и приравнивало бы этого человека к дьяволу.

— Вот рассказал, — с лёгкой полуулыбкой отвечает мужчина, осушая бокал и ставя его на столик, — В ту ночь я вернулся домой и, почувствовав, что выпивки будет недостаточно, потянулся за книгой. Думаю, я хотел почувствовать себя не таким подонком, каким был. Будто взяв в руки книгу и увидев там мамин почерк, я снова стал бы… собой.

— Собой, — одновременно закончили мы, и ситуация снова отбросил меня в воспоминания.

Не зная ещё что собираюсь сделать, я подползла к Марку ближе и прижалась к нему, обхватив руками его шею и обняв так, будто мы обычная милая парочка, ведущая вечером тёплые душевные разговоры у камина.

И в это мгновение я почувствовала, хоть и на доли секунды, что такой сценарий возможен. Не в этой жизни и уж точно не в этой реальности, но как фантазия — да. И, закрыв глаза, я позволила себе раствориться в этом ощущении, чувствуя как крепкие руки мужчины сжали меня в ответ, привлекая к себе ещё ближе и гладя спину так нежно, будто это и вовсе мне мерещилось.

Эти мгновения нежности, доверия и уязвимости я запомню навсегда.

Как и то, что случилось дальше.

Раздался звонок телефона и Марк, мягко отстранив меня немного, ответил, после чего я почувствовала, как все мышцы его тела напряглась до предела.

— Где? Понял. Будь там. Никого не выпускай.

Уже по его голосу было понятно, что дело очень плохо. А после его слов я поняла, что хорошего действительно ждать не придётся.

— Её нашли. Поехали. Срочно.

Глава 37

В машине тихо, как на кладбище.

Но это только снаружи. Внутри меня паника такого уровня, что кажется, будто изнутри я истошно кричу, швыряя всё, что попадается под руку. Сердце гулко стучит в груди и его стук я ощущаю в каждой точке тела, где это возможно.

Но внешне я абсолютно спокойна. Точнее, я словно заледенела. В оцепенении я вышла из дома, села в машину Марка и, не говоря ни слова, тупо уставилась вперёд, отмеряя каждый километр, оставшийся под колёсами джипа.

Никакую из своих спортивных машин мужчина брать не стал, вероятно предполагая, что на нас ещё могут продолжить охоту и бронированный джип его парней наверняка послужит более надёжным убежищем.

Я не знала куда мы едем и не хотела спрашивать.

Я боялась. Боялась узнать. Боялась даже спросить всё ли в порядке с Роксаной. Боялась услышать, что что-то не так.

Поэтому, затаив дыхание, я просто опустошённой куклой, бесчувственным сосудом сидела рядом с Марком, несущимся в направлении, известном только ему.

«Её нашли. Поехали. Срочно».

Это его «срочно» будто что-то выключило внутри меня, обещая худшее.

И когда мы всё дальше уезжали от города, сворачивая на всё более злачные тёмные улицы, тем больше меня накрывал ужас. Почему мы едем именно сюда? Где, мать их, они её нашли?

— Марк, — глядя на грязные улицы, населённые маргиналами низшего уровня, я почувствовала, как по коже пробежали холодные мурашки.

— Почти приехали, ангел, постарайся не смотреть вокруг, — в голосе мужчины было столько напряжения, будто от него питается электрическая станция всего города.

Ну-ну. Не смотреть туда, где двое парней толкают друг друга, выкрикивая ругательства, пока рядом с ними, около переполненных зловонных мусорных баков слоняются тощие облезлые собаки?

Или туда, где кто-то в бесформенной одежде держит шприц на сгибе локтя, облокотившись о побитую кирпичную стену?

А может пропустить мимо тот факт, что группа из пяти мужчин, явно пьяные в стельку, окружили женщину, вероятнее всего проститутку, и выглядит это не слишком деликатно, а больше угрожающе?

Боже, куда мы приехали? Об этом месте я даже не слышала. Улица, на которой мы с Роксаной искали Хлою тем вечером казалась просто образцом благодетели по сравнению с тем, что я вижу здесь.

Мы подъезжаем к какому-то невысокому зданию, над входом в который висела небольшая неоновая табличка в виде красных губ. Никаких опознавательных знаков, названия или чего-то, что могло бы как-то помочь идентифицировать это место.

И всё же догадаться не так сложно.

— Она что, здесь? — шёпотом произношу я, понимая, что мы приехали в какой-то бардель или что-то типа того.

Вряд ли красные губы обозначают студию татуажа или косметологических услуг, да?

— Держись за мной и не говори ни слова, Алана, поняла? — Марк слегка загораживает меня своей спиной и с ноги выбивает дверь, держа в руке пистолет.

Твою ж мать!

Послышалось несколько визгливых вскриков девушек, после чего началась какая-то суматоха. Я увидела, как двое крупных мужчин направились к нам и уже испугалась, но Марк вопросительно кивнул им, и они оба, как по отрепетированной ранее команде, указали в сторону небольшого коридора.