Белва Плейн - Осколки судеб
– Я бы не отказалась жить в таком доме.
– В более справедливом мире у каждого будет такой дом, – Стив. бросил взгляд на бумажку с адресом. – Полагаю, это где-то недалеко от Хейта.
– Ты бывал здесь и раньше? Ты ничего мне об этом не говорил.
– Как я мог рассказать тебе обо всем за такое короткое время?! Да, я был здесь летом 1966 года, можно сказать, проездом, и мне захотелось посмотреть. Да, музыка, искусство, все новое и свободное – это было прекрасно. И сами они были ребята добрые, хорошие, такие же, как у нас на «Пис Фарм». Но потом они слишком увлеклись наркотиками. Они, разумеется, были против войны и всей этой окружающей нас несправедливости, но, постоянно одурманенные наркотиками, только разглагольствовали и ничего больше. В общем, хиппи, а не «Новые левые». Я приезжал сюда еще раз, в 1968 году. Думал отсидеться здесь немного, остыть после ареста в Чикаго. Но все уже изменилось. Куча народа, мелкие торговцы наркотиками, убивающие друг друга прямо на улице, в общем, отвратительная картина. Те, кто еще не совсем свихнулись, бежали отсюда в такие места, как «Пис Фарм». – Он ухмыльнулся. – Пришлось уехать и мне.
Они поднялись на холм и сейчас стояли, с трудом переводя дух. Совершенно неожиданно они, поднявшись сюда, оказались на самом краю континента. Внизу и за ними раскинулся громадный город, связанный воедино ярко светящимися лентами своих улиц и автострад. Впереди лежала бухта и знаменитый мост с проблескивающим под ним Тихим океаном, над сверкающим огнями мостом и океанскими волнами раскинулся огромный звездный шатер.
– Как красиво, – прошептала Сьюзен. – Так далеко от всего того, о чем мы говорили в той комнате.
– Да, ночь скрыла грязь мира до того момента, как снова встанет солнце.
– Это звучит так грустно.
– Но это правда. И о чем можно грустить, когда на свете есть люди, которые борются с этой грязью. Такие, как, например, Тим.
Мгновение она молчала, потом спросила:
– А кто делает бомбы?
– Мы сами. Это нетрудно. Тут нужен динамит, капсюль-детонатор… в общем, это нетрудно, – убежденно повторил он.
– А ты их делал когда-нибудь?
– Сам нет, хотя Лидия мне однажды и показала, что к чему.
– Ты ею восхищаешься, правда?
– Конечно. Она предана делу и абсолютно бесстрашна! Она даже умеет пользоваться ручной гранатой и автоматом.
– А она когда-нибудь… пускала их в дело?
– Пока нет. Но если придется, она, конечно, это сделает… Ты что, Сьюзен, испугалась? Ты выглядишь такой испуганной.
– Да нет, скорее задумалась, хотя и испугалась немного тоже, сознаюсь.
Стив взглянул в поднятые к нему глаза девушки, эти темные бархатные цветы.
– Никто не требует от тебя стрелять из автомата. Найдется немало и других дел. И потом, – мягко добавил он, – Лидия занимается этим уже несколько лет, и пока ничего страшного не случилось. К тому же, этим занимается не она одна.
– Я понимаю.
– Наше дело правое, и ради него мы должны быть умными и сильными. Но если ты не хочешь к нам присоединиться, то так и скажи. Ты совсем не обязана это делать.
– О, Стив, но я с тобой. Куда бы ты ни шел, что бы ни делал, я с тобой. И потом, я вижу, что вы правы. Я действительно верю в правоту вашего дела. Ты меня убедил.
Он наклонился и, сжав ладонями ее лицо, принялся его целовать – лоб, щеки, глаза и, наконец, губы. Я всегда буду о ней заботиться, поклялся он себе, с этого дня и до самой смерти. Ничто не коснется ее, пока я жив. Мы с ней вместе в этой борьбе, и мы победим.
– Дом чуть дальше по улице, – сказал он, с трудом отрываясь от ее губ. – Идем?
Это был еще один небольшой обшитый тесом поздневикторианский дом, запущенный и ветхий, с калиткой и высоким крыльцом, от верхней ступени которого начинались невысокие перила веранды. Кто-то, очевидно, решил покрасить их в цвет электрик, но, дойдя до середины, остановился из-за отсутствия ли краски, денег, а может, просто желания. Однако из открытого окна неслись звуки веселой музыки. Пел Боб Дилан.
Возбуждение, почти равное по силе сексуальному, внезапно овладело Стивом. Наконец-то он снова жил, снова был в полете, у него была собственная женщина, и он был мужчиной.
18
– Прекрасная была свадьба, а обстановка так просто идеальная, – сказала Айрис.
Прошла уже целая неделя с того дня, как в доме Анны состоялась свадьба Лауры и Робби Мак-Алистера, а Айрис все еще вспоминала о саде, изумительных блюдах, приехавших на свадьбу родственниках и новорожденной дочке Джимми.
– Представь только, мама уже прабабушка! Глядя на нее, такую еще молодую и красивую, с трудом в это веришь.
Было воскресное утро, и они сидели за столом, неспешно завтракая. Филипп убежал на тренировку – он играл в футбол – и в доме царила тишина.
Тео поднял глаза над «Тайме».
– Кстати о молодости. Мне кажется, Лаура все же слишком молода для замужества.
– Ты говоришь так, потому что это случилось почти сразу же после свадьбы Джимми и ты еще не можешь опомниться.
– Возможно. – Тео улыбнулся. – И не говори мне, так как я это и сам прекрасно знаю, что в глазах любого отца ни один мужчина не достоин его дочери. – Внезапно посерьезнев, он добавил: – Надеюсь, у них не возникнет разногласий на религиозной почве? Трудностей у них и без того будет предостаточно.
Да, подумала Айрис, я пыталась указать ей на эти трудности. Мы почти час проговорили с ней в ее комнате, но у нее на все был один ответ: люди всегда делают из брака проблему, что может быть в этом трудного, когда любишь? У вас ведь с папой, сказала она, не возникало же, похоже, никаких проблем?.. О, бедная дорогая Лаура!
Тео отложил газету. Лицо его по-прежнему сохраняло серьезность.
– Я скажу тебе, что почти испортило для меня этот день. То, что Стив не приехал ни на одну из этих свадеб!
Айрис успокаивающе проговорила:
– Но ведь он не забыл. Даже прислал эти чудесные белые мокасины, которые сделал сам. Я еще подумала, как это мило с его стороны.
– Мило! Он что, так и будет всю жизнь делать мокасины?!
– По крайней мере, – сказала она мягко, – он все еще в этой своей коммуне, а не в тюрьме или на пути к ней, и не погиб от взрыва бомбы, как тот человек в Колорадо в прошлом месяце, когда было взорвано здание пункта регистрации призывников.
– Полагаю, за это надо благодарить Бога, – пробормотал Тео сердито, но Айрис чувствовала, что он был не столько сердит, сколько расстроен. – И потом, кто знает, что с ним произойдет в будущем? Ты знаешь это? Можешь ты сказать, что он выкинет на следующей неделе?
– Нет, и не собираюсь даже думать об этом. И тебе не советую.
Она была полна решимости как можно дольше сохранить эту царившую в доме со дня свадьбы атмосферу радости и счастья. Они такая прекрасная пара, подумала она вновь о дочери и Робби Мак-Алистере. Как бы я желала, чтобы они всегда испытывали друг к другу те чувства, которые явно переполняли их, когда они стояли там, соединив руки, среди цветов, друзей и пения птиц! И в голове ее мелькнула мысль: когда я смотрела на них, то вспомнила, как это было в день моей собственной свадьбы. Хотелось бы мне хоть на миг почувствовать снова то, что я тогда чувствовала. Но, вероятно, слишком многое случилось за это время…
