Джуди Кэролайн - Мэгги и Джастина
На следующее утро с блокнотом в руке — теперь она решила повсюду ходить с блокнотом, чтобы записывать мгновенно возникающие в голове ассоциации и впечатления — она спустилась в ресторан и заказала крепкий черный кофе. Осушив чашку едва ли не залпом, она жестом попросила официанта принести еще кофе, а затем оперлась локтями на стол и, опустив подбородок на руки, стала разглядывать посетителей, постепенно заполнявших ресторанный зал. Неподалеку от нее сидел щеголеватый молодой человек с длинными волосами, собранными в пучок на затылке. Джастина каким-то внутренним чутьем ощутила, что рядом с ней находится тореадор.
Когда официант принес еще одну чашку кофе, Джастина попросила его нагнуться и шепотом спросила по-английски:
— Кто этот человек?
Официант оказался вполне сообразительным и, лишь мельком взглянув в ту сторону, куда смотрела Джастина, ответил тоже по-английски, но с очень забавным мягким акцентом:
— Это Хуанито Мартинес, тореро.
Джастина кивнула, давая понять, что на этом ее любопытство вполне удовлетворено, и в знак благодарности протянула официанту бумажку достоинством в десять песет. Джастина тут же открыла блокнот и записала туда это экзотическое имя — Хуанито Мартинес. Джастина уже собиралась подняться из-за стола и подойти к тореро, чтобы познакомиться с ним, когда вспомнила, что ни черта не смыслит в испанском языке. Скорее всего, он точно так же знает английский. На этом ее энтузиазм иссяк, и она стала медленно потягивать густой черный кофе, наблюдая за происходившим в ресторане. Посетители непрерывно сновали туда-сюда, и Джастина немало повеселилась, наблюдая за тем, как приезжие — а в гостинице наверняка жили не местные жители — равнодушно проходили мимо, даже не взглянув на Хуанито. А потом с любопытством оборачивались, узнав от официантов, что этот молодой человек с по-детски круглыми глазами — не кто иной, как Хуанито Мартинес, знаменитый матадор, которого здесь все запросто называли Хуанито. Молодой человек заказал себе кусок жареного мяса, две чашки черного кофе и закурил толстую сигару. Похоже, что он сам купался в лучах собственной славы. Окруженный облаком душистого дыма, Мартинес сидел за столом и время от времени не без кокетства поглядывал на молоденьких девушек, с интересом наблюдавших за знаменитым тореро. Джастина сразу же поняла, что это тщеславный кумир толпы. Как всякий человек, привыкший рисоваться перед публикой, он невольно принимал изящные позы, стряхивая кончиком ногтя упавший на рукав пепел или поправляя перстень, шириной чуть ли не в сустав его пальца, украшенный огромным бриллиантом, переливавшимся всеми цветами радуги, словно в его ясной глубине пылал волшебный огонь. На нем был безукоризненный костюм, на соседнем стуле лежала шляпа, из одного кармашка жилета в другой протянулась тонкая золотая цепочка, в галстуке торчала жемчужная булавка, казалось смягчавшая молочным светом смуглый тон его лица. Он был одет так, словно через пять минут собирался выйти на арену Мадридского цирка, чтобы поразить очередного быка — из-под узких черных панталон выглядывали ажурные шелковые носки, похожие скорее на дамские чулки. Блестящие, туго стянутые узлом на затылке волосы придавали ему сходство с индейцем.
Разглядев его поподробнее, Джастина тут же принялась записывать в блокнот свои первые впечатления от встречи с настоящим матадором, которого она увидела не со шпагой в руке рядом с лежащим на окровавленном песке быком, а вот так, просто, за столиком в ресторане.
Кто-то из посетителей отослал своему кумиру бутылку дорогого вина, но Мартинес даже не притронулся к ней, очевидно предпочитая сохранять голову ясной.
Спустя четверть часа ресторан был полон, и вокруг Мартинеса начали увиваться поклонники. В основном это были сомнительного вида типы в потрепанных костюмах с истощенными лицами. По тому, что они держали в руках блокноты, примерно такие же, как у Джастины, она поняла, что это репортеры из каких-то мелких газет. Они тут же начали осаждать молодого человека просьбами о билетах и своими восторгами.
Потом подошел какой-то человек побогаче, который пожал тореадору руку и громко воскликнул:
— Хуанито, как поживает Кармен?
— Хорошо. Благодарю вас.
— А матушка?
— Прекрасно, благодарю вас.
— А сестра, племянник?
— По-прежнему, благодарю вас.
— А этот урод, твой зять?
— Тоже хорошо. Такой же болтун, как всегда.
— Ну а потомство? Нет надежды?
— Нет, об этом не приходится и думать.
— Сколько боев вам еще предстоит, сеньор Хуанито?
— Два. В этом сезоне осталось только два.
— И когда же первый?
— Сегодня вечером.
— О, великолепно. Поглядим, каков ты будешь сегодня вечером. Ты снимешь еще не один бант…
Тщетно попытавшись воспользоваться своими познаниями в испанском, Джастина снова подозвала официанта, который подавал ей кофе, и спросила его, о чем разговаривает этот молодой человек. Официант в двух словах объяснил, что сегодня вечером Хуанито Мартинесу предстоит предпоследний бой в этом сезоне, а вчера он выступал в Севилье, где заколол быка. На вопрос Джастины о том, во сколько и где состоится выступление этого прославленного матадора, официант ответил, что это будет в шесть часов вечера в Мадридском цирке.
Разумеется, этот парень не знал бы своего дела, если бы тут же не предложил Джастине билет на выступление Хуанито Мартинеса. Он не стал рассказывать ей о том, что на самом деле билет стоит в три раза дешевле. Зачем? Ведь, судя по всему, у этой иностранки есть деньги, неужели ей будет удобнее тащиться через полгорода к цирку и выстаивать там огромную очередь за билетом? В конце концов, каждая услуга должна оплачиваться.
Джастина, не торгуясь, достала сто пятьдесят песет, и, таким образом, стала счастливой обладательницей билета на место в правом секторе.
Еще немного посидев в ресторане, она покинула его в начале двенадцатого, когда знаменитого матадора плотным кольцом окружили поклонники и не было никакой возможности спокойно понаблюдать за Мартинесом. Слышны были только радостные возгласы: «Хуанито, Хуанито!» и какая-то тарабарская смесь, в которой Джастина не понимала ни слова. До шести вечера оставалась еще уйма времени, и Джастина решила погулять по городу и своими глазами увидеть, что же такое Мадрид.
Город не разочаровал ее. Правда, на улице было очень много старых машин и даже открытых колясок, запряженных мулами. Складывалось такое впечатление, как будто сейчас не вторая половина двадцатого века, а его начало.
С верхней части улицы Алькала была видна прямая широкая улица, ослепительно белые стены домов, ряды потемневших от жары и пыли деревьев, балконы, больше напоминавшие большие чугунные решетки, и возвышавшийся вдали фонтан Кибелы. Сюда Джастина добралась пешком. От фонтана улица снова шла вверх между двух рядов деревьев и высоких зданий. А еще дальше перспективу замыкала триумфальная арка ворот Алькала, белой громадой выделяясь на голубом просторе неба с проплывающими, словно одинокие лебеди, легкими облаками.
