Джулиет Мид - Капкан любви
— Мне не нравится это, Фиц, — не соглашался Майк. — А если кто-то докопается?
— Об этом будут знать только три человека, Мичинелли. Ты, я и любезная дама. Уж не думаешь ли ты, что я проболтаюсь? Или ты думаешь, что Глория явится к боссу и скажет — эй, сопляк, посмотри, законно я протрахала твои деньги или это была жульническая сделка? Или, может быть, ты кому-нибудь расскажешь? Я в этом сомневаюсь. Не забудь — чем больше тянешь с делом, тем труднее его сделать. Итак, скажи мне одно, Майк.
— Что?
— Ты заключил сегодня сделку с Глорией Мак-Райтер?
Майк ответил не сразу. Он не мог даже размышлять. Его желудок мутило, в голове стучало — он отдавал себе отчет в том, что принимает жизненно важное решение. Чего же он хотел? Пять миллионов фунтов и пожизненную зависимость от Фица? Пять миллионов и возможность делать все, что захочется? Пять миллионов и свободу? Или дурацкий ноль и самоуважение?
— Разумеется, сегодня я заключил сделку с Глорией Мак-Райтер, — медленно произнес он.
— Прекрасно, Майк. Чем ты торговал?
— Я продал Глории миллиард фунтов стерлингов. Против немецкой марки.
— По какому курсу?
— 2,778 к немецкой марке. Курс, по которому закрылся Лондон.
— Во сколько ты заключил сделку?
— В три часа пятьдесят семь минут вечера, Фиц. Три пятьдесят семь.
— Ты хороший парень, Мичинелли. Счастливо тебе провести время в Нью-Йорке. Ты должен и впрямь хорошо провести этот вечер. Найди себе леди — можно и не совсем леди — и покажи ей, как ты умеешь хорошо проводить вечер. За меня. А затем срочно возвращайся в Лондон. Ну, не слишком срочно, прилетай назад в пятницу, о'кей? А пока нам лучше распрощаться, Майк. Для звонка тебе лучше всего использовать линию Ломбарда, понял?
— Да, я так и сделаю. Рад был поговорить с тобой, Фиц.
— Взаимно. Мне всегда приятно разговаривать с богатыми людьми. Пока, Мичинелли, дружище.
Алекс Фицджеральд положил трубку и набрал телефонный номер Кандиды.
— Это я. Наше дело наготове. Мы его сделаем на отступлении с валютного рынка. Тот парень уже нацелен. Теперь ты должна устроить один пустячок, Кандида. Вызови сегодня Малькольма из офиса и задержи его где-нибудь до завтрашнего утра. Любыми средствами. Завтра, около девяти утра, позвони Джоанне Френч в «Таймс» и расскажи ей, что случилось. Она распространит это для нас.
— Хорошо, договорились.
— Мы приехали, Кандида! Это заняло восемь лет, но мы это сделали! Вместе.
Кандида положила трубку. У нее не было чувства совместного достижения. Она чувствовала себя одинокой и была довольна этим. У нее были свои дела.
Когда Майк положил трубку, слезы обжигали его глаза. Что бы он только ни отдал — может быть, не пять миллионов фунтов, но что-нибудь еще — за то, чтобы иметь возможность позвонить кому-нибудь и попросить совета. Если бы он был с Тедди, можно было бы посоветоваться с ней. С кем еще он мог бы поговорить? Не с родителями — он не разговаривал с ними годами. Он даже не сообщил им о разрыве помолвки. В любом случае, они ничего не понимали в подобных ситуациях. Кому еще можно было позвонить? Знакомым торговцам? Невозможно. Кому-то из старых друзей? У него их не было. Были парни, с которыми он играл в покер, были парни, с которыми он играл в футбол, были даже парни, с которыми он пил — но не было никого, с кем бы он откровенно разговаривал.
Единственным человеком, которому Майк доверял, был Алекс Фицджеральд. Единственным человеком, которому он мог сейчас позвонить, была Глория Мак-Райтер. Майк отбросил волосы со вспотевшего лба и набрал ее прямой телефон. Он долго слушал гудки. Ведь должен кто-то оставаться в «Хэйз Голдсмит» — черт возьми, сейчас только восемь часов вечера, в самый драматичный день за всю историю валютной торговли. Они должны были кого-то оставить дежурить в отделе.
— Дд-а? — голос Глории звучал безжизненно.
— Глория, это Майк.
— Нн-у, знаешь… Как дела, Мичинелли?
— Все хорошо, Глория. Я хотел узнать, как у тебя дела.
— Ну, мы с боссом остались удерживать крепость. Мы немного выпили, чтобы отпраздновать…
— Отпраздновать?! Глория, ты, наверное, свихнулась. Какого дьявола вы празднуете?
— Мой босс празднует баснословные прибыли, которые мы, возможно, получим завтра. Он до того надрался, что думает, будто мы вылезем из этой истории пахнущими розой. У меня не хватает духа сказать ему, что его У-ВО-ЛЯТ. — Глория выговорила слово по складам, будто разговаривала с ребенком. — Лично я праздную свое опьянение.
— Так ты думаешь, что все кончено, Глория? — Майк заговорил, тщательно выбирая слова. Он знал, что их разговор записывается на магнитные ленты, установленные в телефонах комнаты сделок «Хэйза Голдсмита», и следил за каждым оброненным словом.
— Угу, — вздохнула Глория. — Все кончено. Мы пропали. Лучше бы я никогда не уходила из «Стейнберга», Мичинелли. Я сделала огромную ошибку.
— Разве это? А не то, что случилось в четыре часа?
— Четыре часа? — недоуменно спросила Глория. — Да, возможно, — она не могла вспомнить, что случилось в это время. Может быть, он намекал на то, что эти ублюдки решили отступить с рынка?
— Глория, у тебя есть с собой переносный телефон? — спросил ее Майк.
— Конечно.
— Переключись на него, о'кей? Мне нужно поговорить с тобой минутку.
Малькольм видел, как Глория разговаривает по телефону. Он наблюдал за ней сквозь стеклянную стенку кабинета и размышлял о завершении дня. Какая-то насмешка судьбы была в том, что сегодняшний день закончился подобным образом. Малькольм ожидал, что это будет день его триумфа, а тот оказался днем его крушения. У Малькольма не было никаких сомнений, что завтра к обеду его уже уволят. Словно в насмешку, в этот знаменательный день у него получилась лучшая интимная игра за всю жизнь. Словно в насмешку, он получил ее с женщиной, из-за которой теперь лишится работы и вряд ли где-нибудь устроится снова.
Его телефон зазвонил.
— Малькольм Фиачайлд.
— Милый, это я.
— Кандида! — подскочил Малькольм. Кандида никогда не звонила ему в офис. Она вообще очень редко звонила ему.
— Милый, сегодня был такой ужасный день — Бог знает, как я перенесла это напряжение, а ведь для меня это не так близко и не так важно, как для тебя. Как ты себя чувствуешь?
— Кошмарно.
— Знаешь, я подумала, что тебе нужно немножко… подкрепить себя. Я сейчас дома. Готовлю ужин. У меня тут бутылочка шампанского на льду. Бери такси и приезжай сюда.
— Кандида, дорогая, мне это очень приятно, но сегодня вечером я не могу. Я должен следить — вдруг произойдет что-то еще. Я отвечаю за работу отдела…
