В объятиях воздуха. Гимнастка - Туманова Юлия

— Куда ты ступню повела? Где связка в композиции, где?! Выпорю! — надрывался Максим, бегая вокруг Веточки. — Ступай к станку! Живо!

Тренировки всегда нарушали идиллию их отношений. Оба становились непримиримыми спорщиками и готовы были разорвать друг друга, если тот или иной элемент композиции виделся им по-разному.

— Ладно, — чуть смягчился Макс, — то упражнение с лентой получилось неплохо. Но ты слишком скованна, зажата, понимаешь?

Вета быстро отошла от станка.

— Максим, я просто отрабатываю новый элемент до автоматизма. Мы сто раз говорили об этом.

Он хмуро наблюдал, как она повторяет упражнение — бросок ленты из-под ноги, кувырок — и «змея» поймана почти у самой земли. Еще раз то же самое, уже быстрее и четче. Но хореограф остался недоволен.

— Милая, иди сюда. Как бы ты ни отрабатывала новый элемент до автоматизма, ты не должна забывать, что это — не главное. Импровизация, индивидуальность — вот чем живет артист, а ты — артист! Поняла?

— Зануда, — весело определила она и продолжала заниматься.

Домой они возвращались пешком через весь город. Летний вечер баловал ласковой прохладой, остро пахло листвой. Вета умиротворенно шагала, прижавшись к Максиму и то и дело повторяя про себя: «Пусть так будет всегда». Пусть бы они шли и шли, а город все не кончался, и не кончалось бы лето, щедро осыпавшее улицы тополиным пухом, à еще не кончались бы никогда поцелуи, голубиные касания, невнятные нежные слова.

И вдруг:

— Макс, я, кажется, поняла, как надо делать это упражнение… Давай вернемся в клуб.

— Ты можешь думать о чем-то кроме гимнастики? — сердился Макс. — Расслабься. Все наверстаешь, вот в октябре поедем в Мадрид…

— Нет, подожди, я придумала кое-что! — Веточка была настойчива. — Давай вернемся.

— Ты что, с ума сошла? Завтра тренировка, все сделаешь.

— Ну, пожалуйста, любимый! Мне очень надо.

Чертыхаясь, Максим поплелся за ней к клубу. Он никак не мог привыкнуть, что с Веточкой надо быть готовым ко всему. Она могла бы, наверное, подняться среди ночи, направляясь к Тихому океану на огромном лайнере, и попросить капитана отвезти ее немедленно назад, чтобы проверить, на месте ли ее любимая лента. Бред, конечно, но вот Максим покорно идет с ней в спортзал и терпеливо ждет, пока она переоденется.

— Посмотри, посмотри, что я придумала, — легкая и радостная, выскочила она на ковер, — подыграй мне, пожалуйста. Лунную сонату.

Максим обреченно сел за пианино.

Кто же знал, что именно эта тренировка закончится трагично? Кто знал, что несколько неловких движений, несколько беспокойных, пугающих мгновений станут началом мучительных перемен.

Ее жизнь могла бы сложиться совсем по-другому, но все вышло так, как вышло, и теперь Веточка, несколько дней назад считавшая себя абсолютно счастливым человеком, беспомощно распласталась на больничной койке и всерьез подумывала о глотке цианистого калия. Совсем недавно ушел Максим, ушел рассерженным. Все его посещения заканчивались длинными монологами о безответственности, эгоизме и избалованности Веточки. Да и начинались не лучше. Дело двигалось к выписке, а Максим все еще не переменил своего мнения относительно будущего любимой девушки. Перепуганный ее травмой на тренировке, когда Вета просто неудачно приземлилась на ковер и слегка повредила шейные позвонки, он вбил себе в голову, что гимнастке пора уходить из спорта. Она же не представляла себе жизни без тренировок и выступлений, но и без Максима тоже. Познав любовь, она не хотела ее терять. Испытав сладкое чувство победы, она и впредь мечтала быть первой среди сильнейших. Максим же не соглашался на компромисс, заявив, что, если Вета продолжит тренировки, они расстанутся. Господи, совсем недавно она радовалась тому, как удачно складывается все в ее жизни! Какая-то доля секунды, нелепое, ненужное мгновение перечеркнуло самое важное, самое ценное для Веточки. И если раньше в критические моменты она могла поплакаться в жилетку Кире или посоветоваться с мудрой бабушкой, то теперь это было невозможно из-за Максима. Из-за Максима, который заменил ей всех друзей, который стал для нее и отцом, и матерью, и подругой, и наставником. А сейчас он не хотел ее понять, предпочитая, словно страус, прятать голову в песок. Сколько раз уже Вета об этом думала, когда прошел первый шок от травмы и неожиданной для нее реакции любимого. И эти размышления не были единственным, что мучило ее. Двухнедельное пребывание в больнице грозило переэкзаменовкой, если не еще одним годом в школе. Судьба, видимо решив не размениваться по мелочам, подкинула Веточке сразу несколько неразрешимых проблем. Спасительным ей виделся только гибельный прыжок с высотки либо пресловутый глоток яда. Похудевшая до неприличия, уставшая от бездействия и больничной тишины, Веточка с тревогой ждала выписки. Она решила просто сдаться на волю обстоятельств, хотя это не было свойственно ее деятельной натуре. Но сейчас судьба просто вышибла ее из седла.

— Ну и что ты теперь собираешься делать? — спросила Кира, отхлебывая кофе.

Вот уже часа три Вета безвылазно сидела за кухонным столом в маленькой квартирке подруги и говорила, говорила. Глотая окончания слов, захлебываясь слезами и крепким кофе, она спешила поделиться с Кирой всем, что произошло в ее жизни за последнее время. Как же, оказывается, ей этого не хватало — вот так просто, по-бабьи пожаловаться на судьбу-злодейку, выругаться со вкусом и сладко поплакать, шмыгая носом. Сегодняшний день для Веточки и начался со слез. Сначала она расстроилась, потому что врач перед выпиской строго-настрого запретил ей тренироваться, по крайней мере, еще месяц. Таково было его условие, иначе он грозился оставить гимнастку в больнице и на полном серьезе обещал приставить к ней охрану. Кроме того, доктор настаивал, чтобы Веточка дождалась Максима, а не покидала больницу в одиночестве. Она окончательно разозлилась, ей вовсе не хотелось именно сейчас выяснять отношения с любимым, и врачу она солгала, сказав, что за ней приедут родители. А те даже не знали о несчастье с Ветой, она взяла с Максима слово, что он ничего им не сообщит. Теперь же ей, видимо, придется связаться с ними и все рассказать начистоту. Как ни горько было это признать, но родители оказались правы, считая, что хореограф не пара их дочери. Веточка едва сдерживала слезы при этой мысли, но позже все-таки разревелась от отчаяния и одиночества, когда на ее звонок домой никто не откликнулся. Конечно, у нее были свои ключи, и, конечно, родителям так или иначе придется принять ее. Вета в который раз представила эту встречу, полную упреков и обвинений, и решительно отошла от телефона. Нет, раз родители не могут приехать за ней в больницу, сама она домой не вернется. Но и к Максу пойти невозможно. Почти машинально она собрала в палате свои вещи и, как была — в спортивном костюме, — потихоньку выскользнула из больницы. Оказавшись на улице, она отбросила все сомнения и быстро направилась по знакомому с детства маршруту, на тихую улочку, где вдвоем с престарелым отцом жила Кира.

— Так что же ты собираешься делать? — повторила свой вопрос подруга. — Неужели уйдешь от него?

— Конечно! — не раздумывая больше, кивнула Вета. — Что тебя удивляет? По-моему, ты, как и все остальные, была против нашей связи. Должна теперь радоваться…

— Чему? Ты же сама на себя не похожа, сидишь как мешком накрытая! А дальше что будет? Он ведь просто так не отцепится, настоящие мужики своей добычи не упускают.

— Настоящие мужики?! — подскочила Веточка. — Да какой он мужик? Узурпатор! Зануда! Эгоист паршивый!

Эти характеристики Кира выслушивала уже в течение нескольких часов, и потому страшное выражение на лице Веточки и ее грозный голос на нее впечатления уже не производили. Она вполне искренне сочувствовала подруге, но во многом ее не понимала.

— Знаешь, Веточка, а мне кажется, что твой Максим прав. По-твоему выходит, что без спорта никакой радости в жизни нет. Посмотри хотя бы на меня, ну выгнали с ковра, как старую лошадь, что же теперь, умирать?