Юлия Туманова - Не было бы счастья
Обзор книги Юлия Туманова - Не было бы счастья
Юлия ТУМАНОВА
НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ
Глава 1
Джинсы были еще ничего, в некоторых местах даже чистые. Другое дело свитер. Один — повседневный, другой — праздничный, оба со времен царя Гороха, и вся разница в расположении заплат.
Куда, интересно, деньги деваются, а?!
И время. Вот куда пропадает время? Неужели ни одной свободной минутки нельзя выбрать, чтобы единственные джинсы постирать с толком, с чувством, с расстановкой? Бедная девочка, сказал бы папа. Не приспособленная ты, сказала бы мама. Лентяйка и лоботряска, сказала бы Ираида Матвеевна. То бишь, мачеха. Ну и ладно.
Зато Женька вспомнила, куда деньги деваются, и довольно замурлыкала что-то себе под нос и прижала крепко к груди ношеные-переношенные джинсы. Перед глазами возникло зрелище сказочного счастья. Собственная квартира. И бог с ним, с гардеробом-то. Чего это она вдруг с утра пораньше расстраиваться взялась? С утра надо радоваться и веселиться. Польку-бабочку танцевать или румбу. На крайний случай, цыганочку с выходом. Чтобы на весь день положительный заряд получить, как рекомендовала мама. А Женя смеялась и уточняла, что тогда будет не положительный заряд, а наоборот — вставательный или плясательный, если хотите.
Вот как.
А до приобретения квартиры осталось совсем немного. Полгодика, а то и меньше. Женька зажмурилась от этой мысли, словно счастье уже слепило глаза. Охо-хо-нюшки… Сейчас главное решить все-таки — который из свитеров будет удостоен чести быть надетым. Праздничный быстро измарается, а стирать некогда. На повседневный же — смотреть тошно, не то, что надевать. Была, не была, подумала Женька, сгребла в одну кучу джинсы и оба свитера и полезла в шкаф, где сиротливо болтались несколько блузок и платье — очень красивое — льняное, с вышивкой, со стильными крошечными кармашками и бахромой на рукавах. Правда, к нему придется надеть туфли на шпильке, а машину водить в них не очень-то удобно. Впрочем, кому-то другому неудобно, а для Жени, которая за рулем с двенадцати лет чувствовала себя комфортно, ни каблуки, ни «тракторная» платформа проблемой не были. Так что платье она все-таки достала и собралась его погладить, как вдруг обнаружила, что утюг не работает. Совсем. Минут пять Женька ждала, что он все-таки оживет, но утюг оставался холодным, как айсберг в океане.
— Интересное кино, — протянула огорченно Женя, но мысль ей развить не удалось, раздался стук в дверь.
Женька открыла, не ожидая ничего хорошего. За дверью оказалась тетя Тая, необъятных размеров женщина, втиснутая в цветастую тряпку, которую она выдавала за халат.
— Ну сколько же можно! — возмущенно заколыхалась тети Таина грудь навстречу молоденькой соседке, — когда же вы, свинтусы, начнете за собой убирать, а? Я ведь и участкового могу пригласить! Плита залита! Пол в пятнах! А в туалете вообще… Паразиты!
Неизвестно почему тетя Тая обращалась к Женьке на «вы». Явно не от уважения.
— Я еще не выходила, Таисия Степановна, — вежливо пояснила Женя.
Да и куда выходить-то? С утра в коммуналке было не протолкнуться, это Женька успела за несколько месяцев усвоить. Сначала она попыталась вставать раньше, часиков в шесть. Но тогда из угловой комнаты выскакивала Лерка и орала, что шум воды будит ее драгоценное дитятко. Ребенок, видите ли, должен высыпаться! А то, что оно — это самое дитятко — может полночи горланить, насмотревшись вперемешку с телепузиками «Терминатора» и «Чужих», — Лерку не волнует. Вообще-то ее трехлетний карапуз Женьке нравился, но пришлось из-за него отменить ранние вставания и валяться в постели до десяти, пока народ не рассосется.
Так что претензии Таисии Степановны были необоснованны. Но убедить в этом соседку Жене не удавалось. Старая склочница никак не желала удалиться и все чего-то орала, размахивала руками, колыхала грудями, и конца этому не предвиделось. Женька тоскливо разглядывала лампочку на потолке. Женька все понимала. Она в коммуналке не прописана, а только снимает комнату, и это уже повод для ненависти. Остальные — Лерка с сыном и вечно поддатым папашей, одинокая тетя Тая и пенсионеры Лыткины — живут здесь давно и по праву, и это право ненавидят так же, как Женьку. Потому что надежды отсюда выбраться нет никакой.
Женька подвернулась под руку, вот так-то. Даже утюг ни у кого нельзя спросить. Загрызут.
— В общем, давай двести рублей! — подвела итог тетя Тая.
За моральный ущерб что ли? Женя усмехнулась про себя.
— Ну чего вылупилась? Оглохла, что ли?
— Таисия Степановна, я не понимаю, если честно, почему я должна…
— По кочану!
Женька набрала воздуха в грудь.
Нет, поначалу ее это даже забавляло. Женя была закаленной, ее тренированная в боях с мачехой психика нисколько не страдала от давления соседей. Было весело, а потом — перестало. Ничего приготовить невозможно, потому что все конфорки вечно заняты. В туалет не прорваться — там засыпает пьяный Леркин отец. В коридоре не протолкнуться, потому как у пенсионеров хобби — велосипеды и лыжи, и эти самые атрибуты здорового образа жизни занимают всю прихожую.
Перечислять до следующего утра можно…
Но Женька вспомнила, что еще не выяснила, зачем тете Тае двести рублей.
— Я тороплюсь! — сообщила Женя. — Так что объясните толком. Или просто уйдите с дороги.
— У! — потрясла в воздухе кулаком соседка. — Нахалка! Двести рублей гони, на сансредства.
— На что? — искренне не поняла Женя.
— На порошок, шоб ванну мыть, на туалетного утенка…
— Он не туалетный, ваш утенок, а прямо золотой какой-то, — вздохнула Женька.
Если не дать — совсем изведут, а переезжать некуда. Еще свежи воспоминания от поисков жилья. Чур меня, чур, называется. Двести рублей не вопрос, конечно. С одной стороны. Один хороший пассажир — вот тебе и двести рублей. С другой стороны — половина нового свитера или обед в Макдаке. Женька ненавидела Макдак, но надо же было где-то есть.
— А может, ста хватит? — решила она поторговаться. Тетя Тая насупилась, готовясь к новому витку скандала.
— Ладно, ладно, — пробормотала Женя и полезла за деньгами, — вот, сто пятьдесят, у меня все равно больше нет.
И вручив купюры, она сильно надавила на дверь. Таисия Степановна кое-как была выдворена, но из коридора донеслось ее возмущенное бульканье.
Женька сжала пальцами виски. Платье опять же не поглажено, вспомнилось вдруг. И вся жизнь наперекосяк. Ни тебе утюга нормального, ни собственной кухни, где можно устроиться за столом, уютно подпереть ладонями подбородок и слушать, как поет чайник на плите, и смотреть в окно, где качаются зеленые волны листвы, и ждать, пока остынет огромный огненный омлет.
