Памела Джонсон - Решающее лето
Я был полон решимости сделать все, чтобы этот вечер прошел мирно.
— Чармиан. — сказала Элен, — Чарльз хотел бы знать, что вы решили относительно дома в Прайдхерсте. Он велел передать вам, что там все готово к вашему приезду.
Чармиан ответила не сразу. Она посмотрела на миссис Шолто, которая неодобрительно поджала губы и с подчеркнутым усердием стала рыться в шкатулке, ища нужную нитку.
— Я пока ничего не могу сказать. А как вы считаете, мама? Погода хорошая, и нам там было бы спокойней.
— Решаю не я. Спроси у Эвана. Последнее слово за ним.
Чармиан посмотрела на мужа. Он молча выдержал ее взгляд.
— Ну, так как же? — спросила она.
— Я не собираюсь закрывать глаза на факты. Я знаю, что здесь тебе несладко. Почему бы тебе не поехать туда одной, раз тебе так хочется?
— Ты прекрасно знаешь, что без тебя я никуда не поеду, — ответила Чармиан.
— Разумеется, — вмешалась миссис Шолто, — об этом и речи не может быть! Мы поедем только все вместе. Чармиан права.
— Рука об руку, плечом к плечу встретим все невзгоды, — продекламировал Эван и невесело рассмеялся.
— Хорошо, в таком случае я скажу Чарльзу, что вы отказываетесь, — сказала Элен.
— Скажи своему Чарльзу, что я ничего не люблю делать под нажимом, — огрызнулся Эван.
— Никто вас не заставляет. Просто он хочет знать ваше решение, вот и все.
— Тогда скажите ему, что мы согласны. Или нет, не согласны. Можете сказать ему все что угодно.
— Хватит, Эван, — резко сказал я.
— Клод! — не выдержала миссис Шолто.
— Элен хотела вам помочь.
— Должно быть, Элен не совсем понимает ситуацию.
— Не думаю, чтобы она была такой уж сложной, — парировала не на шутку рассерженная Элен.
Старая леди повернулась к ней и с деланной улыбкой, едва скрывая раздражение, сказала:
— Моя дорогая, у нас в семье большое горе. Это трудно понять чужому человеку. Эван должен подумать.
Но тут вдруг прозвучал отчетливый голос Чармиан:
— Передайте мистеру Эйрли, что мы с благодарностью принимаем его предложение и снимем дом на месяц. Когда мы можем приехать?
— В любое время, — ответила Элен.
— Тогда в начале следующей недели.
— Можно и раньше, если хотите.
— Нет, на той неделе. Мне нужно время, чтобы собраться.
— Подписано и печатью скреплено, — изрек Эван. — Ты видишь, Клод? Если ты провинился, с тобой обращаются так, словно ты глух, нем или слабоумен. Ты уже не имеешь права голоса, даже в эти считанные дни, что тебе остались, пока власти не упрятали тебя за решетку.
— Не надо, милый, — ласково прошептала миссис Шолто, — не надо. Ты так хорошо держался. Я считаю, мы все держимся отлично. Какой смысл сейчас в этих спорах?
Эван, ничего не ответив матери, встал, потянулся и вышел из комнаты.
Слезы хлынули из глаз старой леди. Она пошарила вокруг себя рукой, ища носовой платок, но, не найдя его, приложила к глазам краешек детского платьица, которое мяла в руках. Чармиан поморщилась, словно от боли.
— Прости, дорогая, — промолвила миссис Шолто. — Мне стыдно за мою слабость. Не всем дано быть такими мужественными, как ты.
Ей удалось вложить в эти слова вполне определенный намек на то, что Чармиан легко быть мужественной, не любя Эвана. Дрожащими руками она разгладила на коленях платьице Лоры:
— Боюсь, что я не осмелюсь подарить его нашей дорогой крошке. Оно видело столько слез.
— Лора не узнает об этом, — почти грубо бросила Чармиан: в эту минуту она остро ненавидела свекровь за неуместный мелодраматизм. — Я не собираюсь посвящать ее во все подробности.
— Ты думаешь, дети не способны чувствовать! — начала было миссис Шолто, но вдруг умолкла. Глаза ее были сухи и недобро поблескивали. Она положила руку на колено Элен. — Этот дом не очень приятное место для визитов, не так ли? Клод должен был бы повести вас куда-нибудь, где повеселее.
— Я люблю Чармиан. Она мой друг.
— И мой тоже! — патетически воскликнула старая леди. — Ближе у меня никого нет. Она такая сильная, она поистине воплощение мужества! Для Эвана сознание того, что она рядом и всегда будет рядом, — спасение.
Чармиан встала, закурила сигарету и принялась с ненужным усердием переставлять книги на книжной полке.
— Я думаю, нам неплохо будет немного пожить в деревне, — продолжала миссис Шолто. — Очевидно, вы правы. Мы должны уговорить Эвана.
— Я уверен, Чармиан поступила правильно, приняв предложение. Это необходимо прежде всего самой Чармиан, — сказал я.
Миссис Шолто со снисходительной улыбкой выслушала мое замечание.
— Мне кажется, что Чармиан заботится прежде всего не о себе. Она, безусловно, думает об Эване.
— Ну, а я думаю только о Чармиан. Можете поверить, меня прежде всего беспокоит она.
— О, разумеется, ведь она ваша сестра. Я понимаю ваши чувства, Клод. Но Чармиан…
— Да, я думала и о себе тоже, — не выдержала этого Чармиан, — и лучше, если вы это будете знать. Если я не уеду сейчас же из этой квартиры, я сойду с ума. Клод молодец, что заботится обо мне. Слава богу, есть хоть кому-то до меня дело. Но я и сама о себе не забываю.
— Следовательно, ты упрекаешь меня в том, что я, как мать, прежде всего думаю о сыне?
— Я не осуждаю вас за это. Но в таком случае, почему нам не быть союзницами? — Чармиан буквально рывком поменяла местами книги в красной и желтой обложках.
Внимание миссис Шолто какое-то время, казалось, было полностью поглощено крохотной шелковой звездочкой, которую она вышивала. Затем она сказала:
— Мне казалось, что я проявляю достаточно понимания.
Я посмотрел на Элен. Вид у нее был почти комичный.
Она напоминала гончую, нетерпеливо рвущую поводок и вот-вот готовую ринуться вперед.
— Как родственникам, — тихонько шепнул я, встретившись с ней взглядом, — нам, разумеется, следует принять чью-то сторону.
Миссис Шолто сделала вид, будто не слыхала моих слов. Воцарилось молчание.
Чармиан, стоявшая на коленях перед книжной полкой, поднялась и окинула оценивающим взглядом свою работу.
— Вы были очень добры, мама, и я прошу извинить меня за резкость.
— О нет, нет! Ты совсем не была резка. Только мне показалось, будто ты подумала, что я…
— У нас у всех нервы сейчас напряжены до предела. Даже когда мы говорим о посторонних вещах, мы неизбежно возвращаемся к этой больной теме. Неужели мы не можем заставить себя не говорить об этом хотя бы пятнадцать минут вот по этим часам?
Чармиан указала пальцем на маленькие, с вычурной резьбой и эмалевым циферблатом часы. Мы все тоже невольно посмотрели на часы. Миссис Шолто печально вздохнула, а затем, словно очнувшись, спросила:
