Невидимые знаки (ЛП) - Винтерс Пэппер

Навечно.

Мой мир изменился: от нот и кваверов до плоти и сухожилий.

Теперь меня определяет не музыка, а дни, которые я провожу в жизни.

Я больше не боюсь сойти со страниц и жить. По-настоящему жить.

Меня больше не сковывает страх, я стою на свободе с карманами, полными возможностей.

Мое сердце — барабан, мои ноги — аккорды, а моя судьба — моя лучшая мелодия.

Взято из блокнота Э.Э.

…

Однажды в песне женщина, которая ни во что не верила, наконец, нашла в себе силы перестать сомневаться во всем.

— Гэл? — Я разгладила свой золотой пеньюар (единственный предмет одежды, который не потускнел и не выцвел на море) и прокляла свое трепещущее сердце.

Это просто смешно.

Я жила с этим человеком. Я готовила, я смеялась, я шутила, я спорила, я выживала с ним рядом. Он знал, как я выгляжу усталой и раздражительной. Он знал мои улыбки и слезы. Он знал меня в рваных футболках и скучных бикини.

То, что я наряжалась, старалась придать щекам немного цвета и заплетала волосы с теми же цветами, которые он каждое утро клал мне на завтрак, не означало, что это отличалось от повседневной жизни.

Так почему же это так пугает?

Если ничего не изменилось... почему мое сердце забилось как бешеное, а дыхание стало неровным?

Потому что так и есть.

У нас уже был секс. Это не было чем-то новым. Я видела его голым. Он был внутри меня.

Но это... это был совершенно новый уровень романтизма и связи.

Мои шлепанцы перестали издавать звук, когда я остановилась в бамбуковой роще.

Гэллоуэй исчез после ужина, оставив меня приводить себя в порядок и заставлять детей чистить зубы (хорошо использованными зубными щетками), ополаскивать лицо и ложиться в постель.

Он сказал, чтобы я встретилась с ним здесь.

Я понятия не имела, чего ожидать.

Я подпрыгнула, когда в темноте треснула ветка. Мои глаза вспыхнули во мраке, делая все возможное, чтобы увидеть.

— Гэллоуэй?

Он улыбнулся, появляясь из темноты, чтобы заключить меня в самые крепкие объятия.

— Ты пришла.

Мы обменялись коротким поцелуем.

— Конечно. Почему бы и нет?

— Я не знаю. — Он отпустил меня. — Много возможных причин.

Шагнув вперед, он взял меня за руку и повел в созданный им волшебный грот. Он не только расстелил на земле несколько моих льняных одеял, свернув их для подушек, но и собрал кокосовые скорлупки и развел огонь в их полукруглых формах для освещения. Мерцающие огоньки окружали нас теплом, а фонарик из кабины пилота, зажатый в бамбуковых стеблях, создавал эффект освещения сверху. Жутковатые тени от тонких, чувственных листьев казались искусно сплетенным покрывалом.

— Вау, Гэл... это потрясающе.

Он усмехнулся.

— У меня были более грандиозные планы, но они не совсем удались. Боюсь, придется обойтись этим.

Дернув его за пальцы, я заставила его остановиться.

— Это прекрасно. Я не могу выразить тебе свою благодарность.

Повернувшись ко мне лицом, он встретил меня посреди льняного одеяла. Моя кожа искрилась, а его глаза светились вожделением. Моя грудь потяжелела, и все внутри меня проснулось, растянулось и разжижилось, готовясь к тому, что он задумал.

Я понятия не имела, что он собирался делать. Но в одном я была уверена. Я не уйду, не доставив удовольствия нам обоим. Мы будем заниматься любовью, мы будем испытывать оргазм, и я не буду волноваться, как в прошлый раз.

Я буду доверять ему.

Не быть с Гэллоуэем стало бы самой большой ошибкой в моей жизни.

Он был тем ответом, который я должна была найти. И это было гораздо важнее, чем стрессовые слова о «нежелательной беременности». Жизнь была слишком коротка, чтобы отказываться от счастья. Жизнь была слишком, слишком коротка, чтобы говорить «нет» любви.

Губы Гэллоуэя разошлись, когда его взгляд переместился на мой рот.

— Хотел бы я иметь шикарный ресторан, чтобы угостить тебя ужином. Хотел бы я иметь бутылку шампанского, чтобы поднять тост за твои мечты. Я хотел бы пригласить тебя куда-нибудь, Эстель. Баловать тебя так, как тебя следует баловать.

— Ты меня балуешь.

Он закатил глаза.

— Все, что я вижу, это твердая земля, темный лес и ловушка на острове посреди пустыни. — Его пальцы запутались в моих волосах, притягивая меня ближе. — Ты заслуживаешь гораздо большего.

Его голова склонилась; его рот нашел мой.

Мои пальцы покалывало, когда его язык властно, но сладко скользил, пробуя меня на вкус.

Я ожидала долгожданного поцелуя. Поцелуя на закуску.

Но каким-то образом целомудренность между нами нарушилась, и мы потерялись друг в друге.

Он поцеловал меня.

О, боже, как он целовал меня.

Его язык не колебался. Его губы не сдавались. Он целовал с изяществом и страстью одновременно.

Его руки сжались в кулаки. Его эрекция пульсировала сильнее. А его стон раздался в моих ушах, как раскат грома. Его пальцы сжались, переместившись на мой затылок. Его тело прижалось к моему, и жар между нами превратился в солнечный свет.

Впервые мы были свободны быть самими собой. Без детей. Никаких притворств. Ничего, кроме времени и желания.

Наши головы склонились в танце, наше дыхание смешалось, наши души танцевали, когда наша связь вышла за рамки простого действия.

Этот поцелуй был силой.

Этот поцелуй был единением.

Этот поцелуй был всем, что я искала, и всем, чего мне не хватало.

Он продолжался и продолжался.

Наше желание росло и росло.

Я была в нескольких секундах от того, чтобы сорвать с себя ночную рубашку, расстегнуть его шорты и умолять его взять меня.

Но он остановился.

Он поцеловал уголки моих губ, щеки, веки и закончил на линии роста волос.

Его эрекция стояла прямо в шортах, упираясь в материал. Он не сменил свои шорты (у него была только одна пара), но он зачесал назад свои длинные волосы и надел серую футболку.

На мой взгляд, он никогда не выглядел более красивым или более измученным.

Его дыхание было учащенным, когда он прижался лбом к моему.

— Мне... мне жаль.

— За что?

— За то, что увлекся.

— Мне понравилось быть увлекаемой.

Он ухмыльнулся:

— О, правда? Ты рада отказаться от свидания и сразу перейти к приятному, да?

— А что, если я скажу, что да? Это сделает меня слишком доступной?

Наши глаза встретились, юмор и вожделение были равнозначными эмоциями.

— Я бы никогда не назвал тебя такой, Эстель.

— Слишком прямолинейна?

— Так я бы тебя тоже не назвал.

— Даже если я сделаю... это? — Мои пальцы сомкнулись вокруг его эрекции, поглаживая ее через шорты.

Его глаза закрылись. Тяжелый стон сорвался с его губ.

— Боже, как это приятно. — Его бедра покачивались на моей ладони, требуя большего и отдаваясь одновременно.

Меня охватила дрожь всего тела, когда я прижала большой палец к его головке и поцеловала его подбородок.

— Я думаю, мы можем отказаться от свидания.

Его лицо склонилось, и я смогла дотянуться до его губ.

— Ты уверена? Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя использованной.

Я тихо засмеялась, сжимая его ствол.

— Я думаю, ты путаешь, кто в данный момент пользуется преимуществами.

Его усмешка запуталась в моих волосах, когда он крепко сжал меня и повел к льняным одеялам. Растянувшись, он лег на спину, уложив меня на бок.

Я не переставала поглаживать его, наслаждаясь тем, как напрягаются его мышцы и сжимается челюсть.

— Мне нравится иметь такую власть над тобой.

— Женщина, ты всегда имела такую власть надо мной. — Его глаза закрылись, когда я сжала его чуть сильнее. — Ты просто не обращала внимания.

— Ты хочешь сказать, что я ненаблюдательна?

— Я говорю, что ты — это все, чего я когда-либо хотел.