Пэппер Винтерс - Долг по наследству (ЛП)
Обзор книги Пэппер Винтерс - Долг по наследству (ЛП)
ПЭППЕР ВИНТЕРС
Долг по наследству
Погрязшие в долгах - 1
Мир — опасное место, но я хуже.
Человечество оставило позади средневековье, усовершенствовало технологии, равномерно разрушило наши жизни, и демоны стали лучше маскироваться в обществе.
Шли годы, и мы оставили позади варварство, люди забыли о тенях, которые затаились у всех на виду. Такие люди как я превратились в хищников в овечьей шкуре. Мы охотились на более слабых без каких-либо объяснений, и все падали перед нами на гребаные колени. Цивилизованный мир спрятал нас, скрывая животных в глубине наших душ.
Мы променяли менталитет пещерного человека и убийства на костюмы и тихо произносимые ругательства. Я скрыл свой истинный характер за завесой этикета. Я научился быть вежливым.
Люди, которые со мной знакомы, говорят, что я джентльмен. Они называют меня уважаемым, опытным и проницательным.
Во мне есть все это, но я не один из них. Мы могли бы жить в цивилизованном мире, но правила и законы не распространяются на меня. Я ломаю правила, причиняю страдания, ворую жизни.
Отражение — фальшивка, но даже у худшего из нас есть что-то, чему мы принадлежим. Это может быть семья, честь или долг.
Я держал в себе внутреннего варвара, и всё же действовал под влиянием иерархии, и когда глава семьи Хоук щёлкает пальцами, мы все бежим на ее зов.
В том числе и мой подонок отец, Брайан Хоук.
Там, в библиотеке за коньяком и сигарой, я узнал правду, которая навсегда изменила всю мою жизнь.
И ее.
Наша семья владела другой семьей.
Имела долговую расписку на все их существование.
По сей день, я не знаю почему и не спрашиваю.
Кого заботит, почему семья среднего класса Уивер должна нам? Кого заботит, что они знатно облажались перед моей семьей и прогневали моих предков?
Всё, что заботило меня, так это то, что я унаследовал больше, чем просто деньги, имущество или титул.
На мой двадцать девятый день рождения я получил питомца. Игрушку.
Ответственность, которая мне была не нужна.
Долг, который я должен был извлечь из упрямой плоти.
Работа, чтобы поддержать честь нашей семьи.
Нила Уивер.
Одна ошибка шестьсот лет назад наложила проклятье на всю ее семью.
Одна ошибка продала ее жизнь мне в неоплатный долг.
Я унаследовал ее.
Я охотился на нее.
Я владел ее жизнью, и у меня был клочок бумаги, подтверждающий это.
Нила Уивер.
Моя.
И моя задача... уничтожить ее.
— Говорю тебе, эта коллекция будет твоим прорывом, Ниточка.
Я улыбнулась, не отрывая взгляда от вышагивающей по подиуму модели. Из-за стресса и адреналина мой желудок трясся, как ткацкий станок, работающий на износ.
— Не сглазь. Осталось еще показать коллекцию «от кутюр», — я вздрогнула, когда модель слишком быстро двинулась на своих безумно высоких каблуках, которые я застегнула пряжками на ее ногах.
Мой мобильный телефон зазвонил в декольте — единственном месте, имеющемся для него в этом платье.
Нет, нет. Не сейчас.
Я ничего не слышала от него уже несколько дней. Я лежала на кровати в шикарном отеле, и желала, чтобы мой телефон зазвонил, предоставляя мне опьяняющую дозу флирта. Но ничего. Ни звука.
Месяц этого... а что это было? Это были не отношения. Общение? Анонимные ухаживания? У меня не было названия для сумасшествия, которым я баловалась. Я тосковала по обрывкам общения, как наивная школьница.
Пришло время покончить с этим.
Телефон вновь завибрировал, разрушая мою силу воли и желание игнорировать его, он как обычно выбрал не очень подходящее время.
— Ты ведь знаешь, что линия высокой моды только поднимет планку. Прекрати быть такой скромницей, — подтолкнул меня Вон своим плечом.
Игнорирую брата, и внезапно телефон становится такой тяжелой ношей, я вздрагиваю, когда модель взмахивает волосами и поворачивается в конце подиума, прежде чем резко двинуться обратно в водовороте розового шелка.
Слишком много движений для этого платья. Я покачала головой, останавливая внутренний монолог, который никак не затыкался, когда это касалось моделей, щеголяющих в моих произведениях.
— Я уже ничего не знаю. Прекрати раздражать меня, Ви. Дай мне сосредоточиться.
Вон нахмурился:
— Не понимаю, чего ты волнуешься. Чековые книжки уже готовы к покупкам. Вот увидишь.
Пришло новое сообщение, посылая мой телефон в пульсирующее возбуждение. Даже мой телефон возбуждался, когда он писал.
Сердце затрепетало. Поток тепла накрыл мое тело, вспоминая последнее сообщение, которое пришло от Кайта007. Я сделала ошибку, прочитав его, когда садилась в самолет из Англии в Испанию.
Кайт007: Мне не нужно знать, как ты выглядишь, чтобы стать твердым — угадай, где находится моя рука.
Конечно, я не смогла остановить себя. Потому что была сексуально неудовлетворенной женщиной, окруженной мужчинами, которые меня защищали.
Я ответила: Мне даже не нужно слышать твой голос, чтобы стать влажной — угадай, где хочет находиться моя рука?
Я никогда не была настолько развратной. Ни с кем. В тот момент, когда я отправила сообщение, я переживала, и хотела бы не делать этого.
Всю дорогу я находилась в смешанных чувствах: возбуждение и отрицание. Но так и не получила ответ.
До сегодняшнего дня.
Я скрыла свое смущение, притворяясь, что в моем телефоне, заманчиво ухмыляющимся надо мной, не было ничего соблазнительного. Я чертовски сильно любила брата и отца, но, если бы они узнали... общеизвестное дерьмо вылилось бы на моего поклонника.
— О, боже, — сердце сжалось, когда по подиуму продефилировала еще одна модель, худая, как щепка, которая была не в состоянии показать все достоинства затейливого, переливающегося синим, платья. — Никто не купит его, если не рассмотрит прелести дизайна.
Вон вздохнул.
— Ты слишком волнуешься. Платье обалденное. Все это увидят, — его темные глаза остановились на мне. — Испытай это, вызывающий трепет, чувство гордости, хоть однажды, Ниточка. Все проходит идеально, и я не могу не гордиться тобой.
Мой брат-близнец обнял меня рукой за плечи и прижал к себе. Слово «близнец» означает зеркальное отображение. Но Вон был выше, лучше выглядел, да и в целом был энергичнее меня. Многие завидовали его естественной красоте, в то время как я заставляла людей чувствовать себя красивыми, наряжая их в платья из золота в двадцать четыре карата, или в платья, окрашенные в эксклюзивные цвета, которые стоили небольшое состояние.
