Эйлин Гудж - Сад лжи. Книга 1
«Диснейлендовский Запад». Так на жаргоне новобранцев именовался Вьетнам, или сокращенно — Нам. Говоря так, они имели в виду какую-то нереальную, выдуманную страну. Но сейчас Нам был даже слишком реален, слишком осязаем. Как еда, которую он сейчас проглотил и которая холодным и твердым грузом лежала в желудке и никак не желала перевариваться. И теперь уже дом, а не Вьетнам, казался «диснейлендовским Западом». Брайан с трудом мог вспомнить, что такое просто идти по тротуару, спать в кровати на чистых белых простынях или прожить весь день и ни разу не оглянуться, чтобы быть уверенным: в тебя никто не собирается всадить пулю.
Даже Роза теперь представлялась ему не вполне реальной. Ее образ если и являлся ему, то чаще всего по утрам, в те несколько сумеречных секунд, когда организм еще колеблется между сном и. бодрствованием. Находясь на этой ничейной полосе, он чувствовал у себя на щеке ее теплое дыхание, и ему казалось: сейчас он откроет глаза — и увидит спящую Розу. Увидит разметавшуюся по подушке гриву ее черных кудрей, золотистую кожу длинной руки на его животе. Но кто-нибудь из лежавших над ним переворачивался в своей койке или начинал барабанить по рифленой металлической стене барака, — и образ Розы испарялся подобно призрачному утреннему туману.
В реальной жизни, так уж получалось, жены бросали своих суженых чуть не каждый день. Взять хотя бы этого О'Рейли. Сколько он хвастался, что жена так на нем и висла. А на прошлой неделе ему надо было подписывать пришедшие в часть бумаги — она подала на развод. И ничего, никакого даже куцего письмеца.
Господи Иисусе, думает Брайан, только бы Роза ему написала. Всего одно письмо! О большем он и не просит.
Он почувствовал, что дрожит. Дождевые струи умудрились проникнуть сквозь накидку, комбинезон был совсем мокрый. Он подумал о тщательно обернутой клеенкой записной книжке, лежащей на самом дне рюкзака. Он вел записи с первого дня пребывания в этом аду. Если когда-нибудь он отсюда выберется, книжка будет ему просто необходима хотя бы для того, чтобы убедить себя — все происходящее с ним не было сном.
Неожиданный шум заставил Брайана похолодеть. Шуршание становилось громче, приближалось. Там, впереди, Транг присел на корточки — приготовился стрелять.
Брайан шлепнулся на живот и щелкнул затвором карабина — все это он делал автоматически, словно в голове сам собой срабатывал невидимый рубильник. Алабама Джексон в точности повторил все его движения. Матинский, неуклюжий деревенский увалень из Небраски, пополз в поисках укрытия — радио на его спине смешно дергалось и подпрыгивало.
Слух Брайана уловил сухой треск, словно взрывались одна за другой хлопушки. Он успел заметить, как Матинский перекувырнулся и шмякнулся в кусты, как сбитый вертолет.
Ему показалось, что разверзлось небо.
После треска автоматов тьма с грохотом взорвалась вспышками оранжевого огня.
«Господи, — пронеслось у него в голове, — да это же минометы. Они накрывают нас минометами».
На один краткий миг освещенная, как при киносъемке, ночь сменилась днем. Джунгли, будто вставший на задние лапы хищник, набросились на Брайана. Ветви и лианы переплелись в виде отвратительного клубка змей — наполовину скрытого ночным туманом и подсвеченного, как в канун Дня всех святых, разрывами мин. Самого противника не видно, но, Боже, судя по звукам, вьетконговцев должно быть несколько сотен — огонь изрыгался из-за каждого дерева, каждого куста.
Лицо Брайана заляпали сыпавшиеся кругом комья грязи. В десяти ярдах слева прямо на глазах появилась воронка размером с только что вырытую могилу. Оттуда в немой мольбе, как скрюченные пальцы огромной человеческой руки, тянулись обнажившиеся корни упавшего дерева. Кого-то наверняка ранило. Может быть, смертельно. А кто-то уже никогда не закричит. Дэйл Шорт, взводный пулеметчик (он узнал звук его «Квод-50»), открыл огонь по окружающим кустам.
Мозг Брайана вертелся, как пустой барабан револьвера. Леденящий ужас сковал тело.
Они лежали в засаде и ждали. Река. Нам никогда до нее не добраться!
И тут рядом с Брайаном раздался высокий булькающий звук. Обернувшись, он увидел Джексона: тот бухнулся на колени, словно молился.
Ему снесло половину головы.
«О святой Боже, нет… нет… нет!..»
Глаза Брайана заволокло серой пеленой. В ушах зазвенело. Оружие в его руках сделалось неожиданно тяжелым — казалось, оно весит не меньше ста фунтов. Все вокруг двигалось как в замедленной съемке. Или, скорее, в каком-нибудь ночном кошмаре. Происходящее имело такое же отношение к реальности, какое имеет сон с его собственной экзистенциональной логикой.
«Куда, ко всем матерям, подевался лейтенант Грубер? Почему он не отдает приказов?»
Еще одна ослепительная оранжевая минометная вспышка — и вот Брайан слышит треск в радиопередатчике Матинского и голос, вроде бы принадлежащий кому-то другому: «Дельта Браво, на помощь, сюда. Вы меня слышите? Дельта Эхо здесь, нас атаковали. Похоже, мы окружены со всех сторон. Нужна медэвакуация. Срочно. Наши координаты — ВД-15, о, твою мать…»
Голос прерывается.
«Окружены со всех сторон. Господи Иисусе, если бы только можно было увидеть кем!»
Брайан разрядил обойму своего «М-16» в кусты перед собой. Стреляя, он чувствовал, как дрожит под ним земля от вьетконговских «АК-47», и старался не думать о лежавшем рядом с ним теле с половиной головы, из которой медленно вытекали в грязь мозги. Не думать, чтобы не стошнило.
И все же не смог удержаться, когда в нос ему шибануло вонью бездымного пороха, крови и горелого человеческого мяса.
«Господи Иисусе, да нас же здесь всех изрешетят, как мишени в тире!» — пронеслось у него в голове.
Впиваясь в землю локтями, Брайан на животе прополз в кусты, поросшие лианами и слоновой травой. Он остановился только тогда, когда к горлу снова подступила рвота: из травы глядели в небо два незрячих глаза — всего в каких-нибудь двух метрах от него! Грубер. О Господи! Пустые глазницы лейтенанта заливал дождь.
Где-то внутри него начал подниматься крик. Крик, который грозил лишить его последних остатков разума.
В этот момент что-то вцепилось Брайану в плечо, заставив его вжаться в траву. Он повернул голову — на него в упор смотрела пара непроницаемых черных глаз и заостренное, со следами оранжевой грязи, азиатское лицо, напоминающее ржавый топор. Транг!
— May лэн, — прошипел он, жестом приглашая Брайана отползти в бамбуковую рощицу слева от них, в тридцати с лишним ярдах. — Река в этой сторона. За мной.
Брайан оглянулся. При адском свете минометных разрывов он увидел, что цепь полностью рассыпалась. Никакой группы поддержки, никто не отдает приказов о перегруппировке на флангах. Грубер убит. Приемник на спине Матинского молчит, развороченный осколками: спутанные «внутренности» медных проводков, батарейки, разбитый пластмассовый корпус — вот и все, что от него осталось. Рядом в луже крови лежит сержант Старки, сжимая в окоченевшей руке наушники. Это он пытался передать по радио их координаты, но так и не успел.
