Даниэла Стил - Отзвуки эха
На этот раз женщины, собиравшие ей вещи, сунули в чемодан теплую фланелевую ночную сорочку. Ничего не скажешь, куда менее романтическая поездка — и куда более опасная. Имя офицера СС, под которым выступал Руперт сейчас, было полностью вымышленным. Относительно Амадеи было решено, что она вполне может оказаться уроженкой Кельна. Таким образом, существовало меньше возможностей ошибиться, тем более что год назад, при бомбежках, погибло большинство кельнских архивов. Амадее будет легче болтать с другими офицерами и их женами о знакомых местах.
Вечером они посетили два официальных ужина, устраиваемых гестаповцами. Большую часть дня Руперт был занят работой. Как-то Амадее пришлось вместе с ним осматривать завод. Нацисты очень гордились своими достижениями. Вечером Амадея вспомнила и описала все увиденное.
Оба находились в постоянном напряжении, но старались держаться. Только на четвертый день, вернувшись в отель после очередного ужина, Руперт дождался, когда они окажутся в кроватях, и тихо сообщил, что задание выполнено. Все прошло как нельзя лучше, и теперь они могут возвращаться во Францию. Утром они выпишутся из отеля и сядут в поезд.
Но Амадея всю ночь не могла заснуть. Ее мучили дурные предчувствия и странная уверенность в том, что дело кончится плохо.
Наутро они без помех добрались до вокзала, хотя Амадея по-прежнему не находила себе места. Пока поезд шел по Германии, она почти все время молчала. Ее по-прежнему не оставляла тревога, но она не стала делиться ею с Рупертом. Зачем зря дергать ему нервы? Да, нужно быть чрезвычайно дерзкими и отважными, чтобы сотворить то, что сделали они, но не последует ли за этим расплата?
Их документы проверяли многократно. И на последней станции перед границей двое молодых солдат, казалось, изучали каждую букву. Сердце Амадеи больно колотилось. Но проверяющие отдали им паспорта, и вскоре поезд двинулся дальше.
Руперт улыбался ей, и на душе у Амадеи становилось легче.
К утру они предполагали быть во Франции. Поезд должен был доставить их в Париж. Согласно бумагам, Руперт был прикреплен к парижской штаб-квартире СС. Не задерживаясь в Париже, им следовало заехать к Сержу, откуда Руперт отправит шифровку в Англию, а потом они доберутся в Мелен. Туда за Рупертом прилетит самолет.
До Рождества оставалась неделя.
Они уже выходили из здания парижского вокзала, когда какой-то эсэсовец схватил Руперта за руку и назвал тем именем, которое тот носил три месяца назад. Амадея оцепенела от ужаса. Но мужчины пожелали друг другу счастья и веселого Рождества, после чего Амадея и Руперт спокойно вышли на улицу и взяли такси, попросив остановиться у маленького кафе, откуда им предстояло направиться к дому Сержа. Они сели за столик, и Руперт заказал кофе. Лицо Амадеи было белым как полотно.
— Все в порядке, — успокаивающе шепнул он, глядя ей в глаза и снова переходя на французский. Сама девушка считала, что Господь совершил настоящее чудо, позволив им выйти из испытания живыми и невредимыми.
— Я определенно не создана для этого, — с виноватым видом выдохнула Амадея. С самого утра ее тошнило, как при морской болезни. Руперт хоть и выглядел усталым, но был оживлен, справедливо считая, что они вышли победителями и из этой схватки.
— Напротив. Ты держишься просто идеально. И очень хороша в своем деле. Слишком хороша.
Амадея была так убедительна в роли жены эсэсовца, что Монтгомери уже ожидал услышать требование задействовать ее в следующей операции. Однако сам он считал, что это было ее последнее задание такого рода. Нельзя бесконечно рисковать. О себе он говорил, что у него, как у кошки, девять жизней. Но Амадея молода, и в таком возрасте нельзя постоянно подвергаться опасности.
В свои сорок два года Монтгомери ощущал себя старым. Что же, он свое отжил. После смерти жены и детей у него никого не осталось, если не считать приемышей, так что вряд ли кто-то будет скорбеть по нему в случае гибели. Сейчас Монтгомери работал только ради того, чтобы отомстить нацистам за жену и детей и верно служить королю.
Из кафе они отправились к Сержу, доложили о выполнении задания и сменили документы. Несколько часов Руперт работал с рацией, меняя частоты каждые пятнадцать минут, чтобы немцы не смогли его засечь. Серж рассказал, что произошло во Франции за время их отсутствия.
До отъезда было сделано все необходимое, и Амадея решила, что ее дурные предчувствия — просто ерунда. Все удалось как нельзя лучше.
Вечером они с Рупертом отправились в Мелен и успели до полуночи добраться до фермы. Как и в прошлый раз, они долго сидели в сарае и негромко разговаривали, а потом Амадея проводила его до самого поля. Похолодало так сильно, что пожухлая трава покрылась инеем, а с неба сеяло легким снежком. Амадея держала руку Руперта, боясь поскользнуться на островках льда, и несколько раз он удерживал ее от падения. Они чувствовали себя так легко в обществе друг друга, словно были давно женаты или находились в близком родстве.
Они долго ожидали самолета в ближайшей рощице. Все казалось совершенно обычным. Трудно было поверить, что прошлую ночь и всю предыдущую неделю они провели в немецком отеле. Амадея почти не думала о наступающем Рождестве Главное, что обоим удалось выжить и вернуться.
В эту ночь самолет прилетел в начале второго, и они едва не окоченели на ледяном ветру. Амадея пожала руку Руперта онемевшей рукой и пожелала веселого Рождества и счастливого пути. Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Ты, как всегда, была великолепна… Надеюсь, и для тебя это Рождество будет счастливым.
— Обязательно. Мы все еще живы, и я не в Освенциме, — улыбнулась Амадея. — Желаю справить Рождество вместе с твоими kinders.
Так в Англии называли приемных детей, вывезенных из фашистской Германии.
Они стояли рядом, пока остальные сигналили фонариками. Сегодня здесь в Амадее не нуждались. Она всего лишь пришла проводить Руперта, как всякая порядочная супруга провожает мужа.
Амадея продолжала стоять среди деревьев, наблюдая, как Руперт бежит по полю к коснувшемуся земли самолету. И в этот момент раздался выстрел. Руперт на секунду нагнулся, и Амадея заметила, как он схватился за плечо, по-прежнему не сбавляя шага Выстрелы следовали один за другим, и двое французов уже лежали на земле. Лучи их фонариков беспомощно устремились вверх.
Амадея попятилась в кусты. Она ничем не могла помочь товарищам. У нее даже оружия не было! Она только понимала, что Руперт ранен.
Его едва успели втащить внутрь и задраить дверь, как самолет поднялся в воздух.
Еще несколько секунд — и члены ячейки разбежались в разные стороны и исчезли, унося с собой погибших. Вместо них на поле выскочили солдаты. Амадея отчетливо сознавала, что сейчас на ближайших фермах начнутся обыски. Неизвестно, закончатся ли эти обыски репрессиями: в конце концов, никто из немцев не был ни ранен, ни убит.
