Думаешь бьётся? (СИ) - Заозерная Марта

— Алёна, привет, — в соседнее кресло Артём опускается. Улыбается мне, до тех пор, пока взгляд на мой живот не опускает.

Сюрприз. Правда, здорово?

— Да, он огромный, — посмеиваюсь. — Привет, Тём.

Снова платок свой нюхаю. С бутербродом я, конечно, погорячилась. Мне бы воды с лимоном.

Тёма так и пялится мне под грудь.

— Это то, о чем я подумал? — произносит закашлявшись.

— Это не от переизбытка еды в моей жизни, — улыбаюсь в ответ. — Так что вероятнее всего ты не ошибся.

— Я не об этом, Алён, — поднимает глаза на уровень моего лица. Показывает мне два пальца, остальные загнув.

Киваю в ответ.

Тут сложно ошибиться. Варианта два — месяц солидный или многоплодная беременность. Иначе у меня бы живота почти видно не было ещё.

— Я тебя поздравляю, — ровно в кресле садится, смотрит вперед, пальцы сплетает.

— Ты где своих потерял? — когда входили, я видела его в компании двух женщин и ляльки. — Теща твоя такая хорошенькая, — посмеиваюсь с него. Если бы он был духом послабее, то уже без яек ходил.

Тёмка на меня взгляд хмурый бросает, губы его кривая ухмылка трогает.

— Да ладно тебе. С тобой только так, — толкаю его локтем в предплечье.

— А Костенька где? — отбивает.

— Пошел еду мне искать, — говорю флегматично.

Шумов хохотать начинает.

— Я думал хотя бы тебя этот недуг стороной обойдёт.

— Нет. Ему с нами тяжело. Это не я. Это всё бабы буянят во мне.

И я буяню, если признаться. И выделываюсь. Живот есть, а кольца на пальце нет. Костя просит его просто носить, раз замуж отказываюсь выходить. Он не давит, чтобы я не рыдала. Гормональный фон — вещь очень страшная, как оказалось.

— Волосы отрасли. Не подстригай больше коротко, — только и успевает сказать Артём.

К нам его семейство подходит. Тёще Тёмкиной я точно не нравлюсь. Поняла это, когда их с рождением малышки поздравляла. Да, мне хватило мозгов. Позвали — пришла.

Здороваюсь очень культурно. Лея мне, в отличии от её матери, отвечает взаимностью. Более того, так радуется моей беременности, что можно подумать мы с ней подруги. Если бы руки были свободны, она бы хлопать в ладоши начала. Перехватывает малышку, свободной рукой моего живота касается.

Не зря мне Ната подсовывала чашку свою, как только забеременела. Будем считать, что дело в этом, примета сработала, а не Костя очень уж постарался.

Он, кстати, приближается к нам уверенным шагом. В одной руке добычу сжимает. Слезы на мои глаза наворачиваются. Он с ходу улавливает.

— Что случилось? — интересуется, как только подходит.

Моя компания в этот момент его волнует меньше всего.

— Я уже перехотела, — шепчу еле слышно. — Мне так жаль.

Вместе с девочками в моем организме поселился ещё кое — кто. Таракан. Огромный и вредный. Носится по моей голове, то в одну, то в другую сторону. Пока он совершает путь от уха до уха, желания диаметрально меняются. Страдает при этом именно Костя. Сначала едет за персиками посреди ночи, затем держит волосы, пока я, полуживая, стою над унитазом. При этом обещает, что никто не узнает о моих загибонах. Как можно быть хорошим таким и терпеливым?

Костя обхватывает меня за голову, чмокает в лоб.

— Не страшно, Алён, — его выдержка меня поражает.

Здоровается с Артёмом, затем с женщинами.

Атмосфера вокруг нас достаточно странная, я бы сказала — густовата. Оно и понятно. Я спала с мужем этой миленькой девушки. А она перед этим с человеком, которого я любила, и с которым была в длительных отношениях.

— Подержишь? — предлагает мне Лея. Глазами на дочку показывает. — Поверь, чем больше тренировок, тем лучше.

Достаю из сумочки влажные салфетки, руки вытираю. Снимаю браслеты с запястья, чтоб не давили крохе, отдаю их Косте. Он и Артём наблюдают за мной с ухмылками скептическими. Очень похожи в этот момент. Надеюсь это просто профессиональное.

Мама Леи стоит губы поджав. Ей происходящее не нравится, от слова совсем. Готовится в любой момент внучку из моих рук выхватить.

— Ну, здравствуйте, Дарья Артёмовна, — как только беру малышку на руки, она глазки свои открывает, одна маленькая бровушка вверх ползет. — Артём, с ума сойти. Как она на тебя похожа, — произношу взгляда от его дочки не отводя. — Взгляд идентичный. Дознание будет проводить лучше папы, — малышка пускает пузырь из слюнок и звонко в голосок смеётся.

Возможно, мои собственные кошечки слышат, или на них сказывается мой эмоциональный всплеск, но так или иначе, они копошиться начинают. Вот уже две недели, как я их чувствую. Листочки трепещут внутри, счастье до краев заливает, плещусь в нем полуживая.

— Да — да, очень на Артёма похожа, — Лея подхватывает. — Я ему так же говорю, а он отмахивается. На ней, кстати, один из тех костюмов, что ты подарила.

Начинает рассказывать, что они носили все из подаренных мною комплектов. Наш местный дизайнер выпустил огненную линейку одежды для деток с рождения до полутора лет, продавались вещи в наборе. Удержаться я не смогла. Чувствую, что и для малышек начну всё скупать.

В их компании мы проводим ещё пару минут, затем Тёма уводит делигацию на регистрацию.

Костя так смотрит Артёму вслед, что меня коробит.

— Я люблю тебя очень. Именно тебя. Тебя одного, — шепчу ему на ухо, на пальчики привстав. Сейчас каблуки бля меня стали роскошью, разница в росте дает о себе знать.

Призналась впервые. У Кости с этим проще дела обстоят.

— Неужели дождался, — иронизирует, при этом вижу по глазам — он тронут. — Думал на свадьбе у дочерей, может быть снизойдешь.

Обнимаю его крепко — крепко, лицом в грудь утыкаюсь. Он так пахнет приятно, что я успокаиваюсь, даже слабость чуть попускает.

Весь полёт до Калининграда провожу на его плече. Костя гладит, целует в макушку.

Прелести беременности я уже ощутила, хотя ещё ходить и ходить. Железодефицитная анемия у меня как из учебника. Смещение диафрагмы, отдышка, быстрая утомляемость, частое мочеиспускание. Это всё мелочи. Я готова весь день принимать железо и витамины группы «В» лишь бы не было преждевременных родов. Они являются одним из самых частых осложнений при многоплодных беременностях, по разным подсчетам от тридцати до пятидесяти процентов случаев заканчиваются преждевременным прерыванием. Поистине некоторая информация мешает спать по ночам.

Добравшись до кровати в родительском доме, подаю поверх покрывала, успев предварительно переодеться. На другое сил нет. Прошу Костю маму успокоить немного, увидев меня у неё паника началась. Не знаю чего она больше боится, что я кони тут двину свои иди что папа разозлится, узнав что без него провернули.

Просыпаюсь от того, что меня гладят легонько.

— Моя девочка маленькая, даже ты отупилась. А я ещё на Аню сердился. Родишь моих внучек, тогда отругаю, — папа наклоняется, в щеку целует. — Тебе вредны перелеты, — начинает ожидаемо заводиться. — Утром поедем, сдашь анализы у меня, — ага, как же, для этого приехала. У нас в центе федерального округа негде кровь сдать. — Я на Константина больше надежд возлагал.

Папа мыслит по принципу: кто не режет, тот не врач; кто прислушивается — не мужик.

На самом деле он грозности умышленно себе придаёт. Костя ему понравился, на сколько это в принципе возможно. Но это секрет, знаем только мы с папой. Утром, спускаясь к завтраку, слышу как родитель напутствия даёт, а — ля как надо со мной себя вести, чтоб я на голову не садилась. Слегка улыбаюсь, звучит очень мило.

Детский дом, куда Родиона распределили, в области считается лучшим. Если отзывы зайти почитать, один хвалебнее другого. Но как бы там ни было, детский дом — это звенящая пустота, боль и несправедливость. Даже самым смелым и стойким малышам нужны мамы.

Родика жду в пустой комнате, сама так попросила. Вся извелась. По позвоночнику холодные капельки катятся, сердце сдавливает. Боюсь сделать что-то не так или сказать. Дверь приоткрывается Родиоша заглядывает. При виде меня его глазки распахиваются и загораются. В этот момент я безумно жалею, что не забрала его сразу. Несколько подряд предательств от близких людей — невыносимо. Он с места срывается так быстро, что я только и успеваю опуститься на корточки, и коленями в пол упереться. Маленькое тельце врезается тут же. Стараюсь не плакать, его не пугать.