Джоанна Кингслей - Сокровища
Стефано посмотрел на нее, чувствуя себя раздетым донага. У него кружилась голова от смущения и очарования.
Витторио тоже смотрел, но со злобой в глазах.
— Вы шпионили за нами! Знаете ли вы, что за одно это я могу вас арестовать? Я могу прямо сейчас пойти к телефону и…
— Я знаю, что вы можете, — вмешалась она. — И я знаю, что вы этого не сделаете.
— Да? — Витторио пробежал пальцами вниз по складкам брюк, будто готовясь нанести визит какому-нибудь партийному начальнику. — Почему вы так уверены?
Раскат грома проник сквозь толстые стены дома в комнату. Оконные стекла задребезжали от нового потока дождя, который с силой обрушился на них. Не обращая внимания на вопрос Витторио, Коломба подошла к окну, отдернула тяжелые драпировки и мгновение всматривалась в темноту.
— Думаю, я не позволю вам возвращаться в Милан в такую погоду, — произнесла она.
— Не позволите нам? — с жаром повторил Витторио. — Вы считаете, что можете командовать?
Коломба спокойно заметила:
— Я имела в виду, что вы можете остаться здесь на ночь.
— Невозможно! Если только станет известно, что я провел ночь в этом доме, доме…
— Витторио! — прорычал Стефано. — Не смей говорить с ней подобным образом. Я этого не допущу.
— Не беспокойся, Стефано, — нежно произнесла Коломба. — Я слышала гораздо худшее, и меня это давно не волнует. Я прошу прощения, Витторио, что поставила тебя в такое неловкое положение. Понимаю, что твои друзья по партии не одобрили бы этого, но никто не знает, что ты здесь. И не узнает. Почему же не дать мне возможность сделать ваше пребывание у меня приятным. Мы можем уладить наше дело не спеша, и вы сможете вернуться в Милан утром.
— Мы сочтем за честь остаться, — сказал Стефано.
Витторио так легко не сдавался.
— Синьора, у меня нет времени на…
— Вы должны найти время. Уверяю вас, сделать это в ваших интересах. — Впервые она возвысила голос, и в нем зазвучала такая решимость и авторитетность, что Витторио мгновенно опустился в свое кресло, неохотно покоряясь. Разумеется, он не забыл о ее обещании вознаградить его за потерю времени.
— Хорошо, — произнесла она и налила еще кофе. — А теперь у вас впереди вся ночь, чтобы выслушать мой рассказ.
Громкий раскат грома раздался над головой, как удар богов, означающий конец любому спору.
В течение следующего часа братья Д’Анджели слушали. Это на самом деле оказалась удивительная история. Стефано был загипнотизирован ее голосом и словами. Витторио, несмотря ни на что, был также увлечен.
— Вы, вероятно, знаете меня как Коломбу, — начала она, — но меня зовут Пьетра Манзи, и я родилась в квартале Спакка в Неаполе. — Ее голос по-прежнему был спокоен, когда она подробно рассказывала историю гибели всей своей семьи за десять лет до конца девятнадцатого века. — Холера. Умерли десятки тысяч. Сначала она забрала моих сестер, трех маленьких девочек, потом мать. А через неделю отца.
Она остановилась, минуту глубоко дыша.
— Потом Агостино Депретис, итальянский премьер в те ужасные дни, заявил: «Неаполь должен быть выпотрошен». Понимаете, чтобы избежать еще одного бедствия, он решил стереть с лица земли лачуги. Совершенно не думая о другом несчастье, выбрасывая людей на улицу, которым некуда было пойти. Спакка была уничтожена. Ничего не осталось, ни стены, ни окна. Мне было тринадцать.
Она рассказала, как жила с теткой, овдовевшей после болезни мужа, пока ее не взял к себе лавочник бесплатной прислугой.
— Остальное — очень старая история, сказка, которую вы слышали сотню раз. Маленькая Золушка, извлеченная из золы прекрасным принцем, — хоть он и не был принцем и я не вышла за него замуж.
Витторио грубо рассмеялся.
— Неудивительно.
Она не обратила на него внимания.
— Видите, моя жизнь вовсе не была сказкой. В ней не было никакого волшебства. Что я имею, я заработала. Мои желания исполнились, я достигла всего, чего хочет любая женщина — богатства, любви, положения, власти.
— Вы называете это властью? — спросил Витторио. — Погрязнуть в похоти, переходить от одного к другому, продавая себя более щедрому покупателю.
Глядя на брата, Стефано со сжатыми кулаками наполовину приподнялся со своего места.
— Я приношу извинения, синьора, за грубость моего брата.
— В этом нет необходимости. Я знаю, что он из себя представляет. Я знаю, каковы вы оба. — Она закрыла глаза и впервые показалась старой, словно своей жизненной силой не подпускала к себе годы. — Когда мне было за тридцать, я приняла решение. Самое обыкновенное решение, которое должны принимать миллионы женщин. Я решила завести ребенка. — Легкий смех смягчил ее голос, а когда она открыла глаза, в них, казалось, мелькали озорные огоньки. — Мне говорили, что это самое сильное переживание, которое доступно женщине, а я никогда не пропускала ни одного нового впечатления.
Сейчас она полностью овладела их вниманием. Они не пропускали ни одного ее слова.
— В то время у меня не было любовника. Не фыркай, Витторио. Это случалось часто. Я была очень разборчива и всегда верна человеку, с которым находилась в связи. Но в тот момент не было никого. Разумеется, для моего плана мужчина был необходим. Поэтому я с нетерпением ждала момента, когда он появится.
Она нашла его в господине, который подошел к ней однажды вечером в опере.
— Внушительная фигура, как физически, так и в смысле общественного положения, во многих отношениях впечатляющий человек. Он был довольно хорошо известен, но его отличала дерзкая надменность и он не боялся поступать по-своему и бывать на публике вместе со мной. Я приняла его предложение пообедать и решила, что он прекрасно подойдет.
Как и во всем остальном, план Коломбы почти сразу же осуществился, хотя она призналась, что беременность принесла ей хлопоты и роды оказались трудными.
— Отнюдь не то восхитительное ощущение, которое я ожидала пережить, — сухо заметила она. Но ребенок, желанный крошечный мальчик с крепкими ножками, стал радостью в ее жизни.
— Через четыре года я вновь забеременела — на этот раз не по плану. Отцом был другой любовник, человек, который по-настоящему овладел моим сердцем. Он тоже был важной персоной — и женат на бесплодной женщине, которую церковь запретила ему покинуть. Тем не менее мы оба были счастливы, когда я забеременела, и уверены, что у нас будет великолепный ребенок. Так оно и вышло…
В этом месте своего рассказа Коломба откинулась назад в кресле, маска боли исказила лицо, когда воспоминания охватили ее.
