Мост висельников (ЛП) - Валенти Сюзанна

Темнота застилала мне зрение, но я боролся с ней на каждом шагу по коридору, мое плечо врезалось в стену, когда я споткнулся. Имя Роуг сорвалось с моих губ в отчаянии, но мой голос звучал недостаточно громко, чтобы быть услышанным, и мое горло горело от усилий, синяки, образовавшиеся вокруг него, болели от моих настойчивых попыток.

Будь здесь. Пожалуйста, будь здесь.

Силы покинули меня, и я упал на колени на половицы, одной рукой все еще держась за бок, а другой упираясь в стену, оставляя кровавый отпечаток ладони на белой поверхности, когда беспамятство попыталось увести меня прочь. Но я не мог уйти тихо. Я должен был спасти девушку, которую любил, и мальчиков, которые были мне братьями во всем, что имело значение.

Тень метнулась ко мне, и она предстала таким прекрасным видением, что, клянусь, я уже был мертв, глядя на это неземное создание, которое владело мной. Ее пылающие голубые глаза расширились, когда встретились с моими, и мое сердце загрохотало в груди, когда она упала на колени и закричала что-то, чего я не смог услышать.

Тьма уносила ее от меня, или, возможно, все было наоборот, потому что я снова падал, срываясь с того моста в небытие. В момент ужаса меня осенило, что, возможно, я все еще там, вишу на веревке Шона, и это был последний подарок жизни мне. Видение столь сладостное, что оно просто не могло быть правдой.

***

Мягкие пальцы откинули волосы со лба, а затем углубились в их корни — ощущение знакомое и давно забытое. Мои чувства медленно пробуждались, и я чувствовал давление наркотиков в своем организме, чего-то, что должно было заглушить боль, в которой я тонул.

Загрубевшая рука сжала мою руку, и я попытался проглотить комок в горле, но он оставался там, несмотря на мои усилия.

— Он просыпается, — произнес мужской голос, и я попытался повернуться к нему, узнав Джей-Джея, и мое сердце наполнилось облегчением от осознания того, что с ним все в порядке.

— Может быть, мне попросить доктора дать ему еще дозу. Ему следует отдохнуть ночь, — озабоченно сказал папа, но я застонал в знак протеста. Я хотел проснуться, увидеть их всех, сосчитать лица в комнате и убедиться, что все здесь.

— Я думаю, это было «нет», — сказала Роуг так близко, что я был уверен, что это ее пальцы были у меня в волосах.

Я заставил себя открыть глаза, ища ее, и мое сердце бешено забилось, когда я обнаружил, что она смотрит на меня сверху вниз, а ее тело прижалось к моему. На ней была одна из моих футболок, ее волосы были влажными после недавнего душа, но там, где они начинали высыхать, они переливались всеми цветами радуги. Я был в своей комнате, на своей кровати, и я предположил, что доктор «Арлекинов» позаботился обо мне, потому что я был без футболки, а мой живот был замотан бинтом, который прикрывал колотую рану в боку.

— Ты в порядке? — Спросил я, но мой голос был хриплым, сухим шепотом.

— Я в порядке, — подтвердила она, но ее глаза были полны слез. — А ты?

Я поискал других своих братьев в комнате, желая убедиться, что они тоже в безопасности, и когда мой взгляд нашел Рика и Чейза, на их лицах отразилось облегчение, и я, наконец, расслабился.

— Да, колибри, — сказал я, поднимая руку, чтобы почувствовать ее щеку в своей ладони, и мое сердцебиение забилось ровнее, зная, что она здесь, что с ней все в порядке.

Папа наклонился ближе с другой стороны от меня, и его рука накрыла вторую мою руку. — Доктор сказал, что тебе не следует слишком много говорить, пока не заживет твое горло, малыш.

Я натянуто кивнул, глядя на него, и татуированная рука опустилась на его плечо, немного оттягивая его назад и давая мне увидеть Маверика позади него. Его челюсть нервно подергивалась, когда Лютер отошел в сторону, давая ему подойти ближе, и вдруг он бросился ко мне, обхватив руками за плечи. Я вцепился в него в ответ, пока он выдавливал из меня весь воздух, впитывая силу объятий брата и любовь, которая поднималась в моей груди навстречу его любви ко мне.

Роуг тоже нырнула в наши объятия, Чейз и Джей-Джей последовали за ней, прижимая меня к кровати и лишь наполовину пытаясь удержать свои тела от давления на мои раны, когда я притянул их ближе.

— Поосторожнее, черт возьми, — сказал папа с ноткой веселья в голосе, и Рик тут же схватил его за руку, втаскивая в общую кучу. Внезапно мой слух уловил тявканье, и маленький пушистый комочек ярости запрыгнул на кровать, начав кусать мою руку. А когда ему это надоело, он пробрался между нами и начал лизать мое лицо, а я не смог поднять руки, чтобы остановить его.

— Привет, Дворняга, — сказал я, испытывая облегчение от того, что с ним все в порядке, но уже не так сильно радуясь его появлению, когда его язык проник в мой чертов рот.

Каким-то невероятным образом они все были здесь, все до единого, и мои худшие страхи, которые казались слишком правдоподобными, чтобы их отрицать, вовсе не оправдались.

Я ничего не видел и едва мог дышать, когда они держались за меня так, словно думали, что никогда больше меня не увидят, и это чувство было чертовски взаимным.

Роуг удалось придвинуться ближе ко мне, ее рот прижался к уголку моего, и я повернул голову, будь прокляты последствия, когда наши губы встретились.

Я крепко поцеловал ее, и она заплакала, теряя самообладание, когда встретила мой поцелуй с таким же пылом, и я почувствовал вкус ее слез между нами. Я извинился тем поцелуем и позволил выплеснуться всей моей любви к ней, каждому мгновению бушующей ярости, которое мы разделили, каждому барьеру, который мы воздвигли друг между другом, каждой упущенной возможности и недопониманию, все это просто растаяло перед нами. Ничто из этого не имело значения, все это было мелко и глупо, и я потратил на все это слишком много гребаного времени, в то время как я должен был просто быть готов любить ее любым способом, которым она хотела, чтобы ее любили.

— Черт возьми, — выругался папа, и Рик громко рассмеялся, в то время как остальные подались назад.

Ее мягкие руки нежно скользили по моей коже, словно проверяя, что я все еще здесь, с ней, осязаемый и реальный.

Роуг была наполовину на мне, и я крепко обнял ее за талию, а другой рукой обхватил ее затылок, отказываясь отпускать, когда наш поцелуй превратился во что-то более плотское, более страстное.

— Э-э-Роуг? — Чейз попытался, но проклятие, которое он испустил вслед за этим, подсказало мне, что кто-то ударил его.

Я наполовину рассмеялся, поворачивая голову, чтобы посмотреть на них, в то время как Роуг переместила рот к моей шее, и из нее вырвался приглушенный вздох, когда она нежно поцеловала покрытую синяками кожу там.

— Давайте оставим их поговорить наедине, — настаивал Джей-Джей, таща Чейза за дверь, в то время как моя голова откинулась на подушку, а мой личный ангел продолжал осматривать мои раны, как будто они причиняли ей боль больше, чем мне.

Лютер подтолкнул Рика вперед, и смех моего брата разнесся по коридору, в то время как Дворняга спрыгнул с кровати и последовал за ними, тявкая, как будто он тоже смеялся. Затем дверь захлопнулась, и я понял, что она осталась со мной наедине.

Движение заставило боль вернуться, но я все равно сделал это, приподнявшись на подушках и решительно посадив ее к себе на колени, чтобы сократить расстояние между нами, и снова завладел ее ртом.

Наши губы не размыкались, и она застонала от прикосновения моего языка, но я отпрянул внезапно ощутив вкус крови, и осознав, что моя нижняя губа снова рассеклась в том месте, где ее порезал Шон.

Роуг смотрела на меня сверху вниз, ее рот был влажным от моей крови, а на щеках высыхали слезы. Она выглядела разъяренной, как предвестница смерти, готовая пронестись по земле и выплеснуть весь свой гнев, заключенный в ней из-за меня.

— Я уничтожу его, — поклялась она с такой яростью, что я почувствовал ее до глубины души, а затем она взяла с тумбочки комок ваты и осторожно приложила ее к моей губе, пока не перестала течь кровь. — Я заставлю его заплатить за каждую отметину на тебе, за все, что он сделал с каждым из нас.