Мост висельников (ЛП) - Валенти Сюзанна

Наконец я заметила в темноте грузовик Фокса, и у меня вырвался сдавленный крик облегчения, прежде чем я рассмотрела его повреждения. Сердце резко сжалось, когда мы добрались до машины, и мы втроем замерли, обнаружив разбитые стекла и порезанные шины, а в воздухе витал резкий запах бензина из лужи, которая образовалась под грузовиком, где в бак был воткнут железный прут.

— Блядь! — Рик взревел, и его ярость пронзила мое сердце острой болью.

— И что теперь? — Выдохнула я в ужасе, потому что страх за Фокса и Джей-Джея сковал меня, когда полная беспомощность нашей ситуации навалилась на меня, как бесконечная, невыносимая тяжесть, которой суждено было раздавить меня.

В этот момент мы были никем. Ни членами банды, ни игроками на доске, намного большей, чем мы, ни сильными, ни могущественными, ни неудержимыми. Мы были просто тремя избытыми и измученными существами, промошими и истекающими кровью, неспособными сделать ни единой полезной вещи, в то время как реальность сжималась вокруг нас. Четверо всадников пришли сюда в поисках конца света, и мы были достаточно глупы, чтобы подумать, что сможем им противостоять.

— Мы продолжим бежать, — прорычал Рик, едва удостоив грузовик еще одним взглядом. — Пока не найдем кого-нибудь с гребаным телефоном или машиной, которую сможем украсть. Мы не остановимся.

Я молча кивнула, когда его рука снова сомкнулась на моей, а Чейз крепче сжал мою левую руку, связывая нас вместе тем способом, на который мы еще были способны.

Мы бросились в ночь, двигаясь босиком, окровавленные и промокшие насквозь по каменистой тропинке, которая, казалось, уходила от нас в вечность по склону утеса. Каждое уходящее мгновение звучало в моей голове как похоронный звон, и хуже всего было то, что я ничего не мог сделать, чтобы остановить это.

Я оказался в стиральной машине, в сушильной машине, в торнадо. Я бился своего головой о такое количество камней, что было чудом, что мой защитный шлем все еще был пристегнут ремнями под подбородком. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что я больше не вращаюсь, и бессердечный океан наконец-то выпустил меня из своих объятий. Я встретил его гнев и выжил, и я должен был поблагодарить его за милосердие.

Мягкий песок обволакивал мое ноющее тело, а бесконечные крошечные порезы жгло от соленой воды, которая высыхала на моей плоти. Дыхание было неглубоким и тяжелым, но чем дольше я лежал в изнеможении, тем ровнее оно становилось.

Я чувствовал, как в груди у меня что-то щемит, не имеющее ничего общего с натиском океана, но не мог понять, что это значит. Я танцевал на грани сознания, и во мне жили лишь смутные, искаженные воспоминания.

Я слышал, как девушка выкрикивала мое имя в темноте, и рев голодного зверя, прежде чем меня украли у нее. Я чувствовал, как пальцы скользят по моим, и бездушный смех человека, которого, как я знал, ненавидел до глубины души. Но когти в моем мозгу не отпускали меня, удерживая в чистилище, заставляя осознавать, что происходит нечто ужасное, но я не мог этому помешать.

Теперь океан мурлыкал, омывая мои ноги, забирая и возвращая воду так же, как я дышал, словно чудовище, которым оно было, превратилось в нежное существо. Это был океан, который я знал и любил, в котором я играл ребенком с единственными людьми в этом мире, которые знали меня настоящего. И именно это вернуло меня к жизни, направляло меня к ним, и внезапно мой мир перевернулся, и мои глаза распахнулись.

Все разом нахлынуло на меня.

Роуг.

Мои парни.

Пещера.

— Я иду, держитесь, — прорычал я, мой голос был хриплым от соленой воды, которую я проглотил, но в моем обещании все еще была солидная доля правды.

Я находился на небольшом песчаном участке между острыми скалами, которые торчали вокруг меня, встречаясь с утесом у меня за спиной и поднимаясь к самому черному ночному небу, которое я когда-либо видел. Я находился далеко от «Мили» или любого другого места, где можно было бы найти помощь, и мое сердце заколотилось в панике, пока я пытался сориентироваться и понять, как далеко меня унесло в океан.

Я прокашлялся, смутно припоминая, как сделал то же самое в тот момент, когда океан выплюнул меня, и вода хлынула из моих легких на песок. Соленая вода оставила сухой ожог в моей груди, но это было ничто по сравнению с огнем, который охватил мое сердце при мысли о людях, которых я любил, застрявших в той пещере. И о Фоксе…

Я с трудом поднялся на ноги, стаскивая с себя изодранные остатки разорванной футболки и перевязывая ею самый глубокий порез на руке, который, должно быть, был нанесен острым камнем. Я не чувствовал его, только был уверен, что должен остановить кровотечение, чтобы продолжать двигаться, вернуться к своей семье и спасти их. Я побежал вверх по пляжу, направляясь к узкой тропе, которая вела прочь от песка.

Адреналин и паника питали каждое движение моих мышц. Я знал: если остановлюсь, то рухну и не смогу подняться снова. Так что я продолжал двигаться, заставляя себя взбираться по крутому берегу, а мои саднящие ладони цеплялись за длинную траву всякий раз, когда я поскальзывался, продираясь вперед и отказываясь сбавлять темп. Все это было гораздо больше, чем я сам. Гораздо значительнее ограничений моего тела или боли в плоти.

Мои мышцы горели к тому времени, когда я наконец поднялся на вершину холма и увидел впереди узкую скалистую дорогу. Я бросился к ней, спотыкаясь о камни и песок, прежде чем добрался до асфальта и перевел взгляд на огромный утес справа от меня, где, как я знал, находилась пещера. Бег туда мог занять час. Мне нужна была машина. Мне нужно было добраться туда как можно быстрее. Но, принимая решение, я молился всей душой, чтобы оно оказалось правильным, потому что затем я отвернулся от утеса, что было самым болезненным, что я когда-либо делал.

Я бежал во весь опор по дороге, и при каждом шаге из моих ботинок выплескивалась вода.

Луна освещала путь, пейзаж передо мной казался таким пустынным, таким чертовски тихим, что казалось, будто я — единственный человек в этом чертовом мире. И это пугало, потому что я никогда не был одинок. Со мной всегда был кто-то из моих друзей, и мысль о том, что я могу потерять их всех за одну ночь, была близка к тому, чтобы задушить меня.

Я этого не переживу. Я не смогу. Если они действительно ушли, то и я скоро последую за ними, но пока я не был в этом уверен, я не хотел терять надежду.

Я завернул за крутой поворот дороги и заметил пару подростков, целующихся в старом дряхлом «Cadillac», и не стал медлить ни секунды.

Я бросился к ним, распахнул водительскую дверь и закричал на них как сумасшедший.

— Убирайтесь нахуй! — Я вырвал девушку из рук парня, толкнул ее на дорогу позади себя, и она закричала в ужасе.

Парень поднял руки, и от испуга его глаза чуть не вылезли из орбит. Я схватил его за футболку, сжав ее в кулаках, и выволок его из машины, где он, спотыкаясь, отступил от меня вместе со своей девушкой. Я сразу же сел в машину вместо него и, захлопнув дверь, уже мчался по дороге, оставив их в шоке смотреть мне вслед.

Я гнал по извилистой дороге к обрыву так быстро, как только мог, костяшки моих пальцев побелели на руле, хотя я старался не представлять, что может ждать меня в той пещере, когда я туда доберусь.

Тела моей семьи, плавающие в воде, как тряпичные куклы, израненные и покрытые синяками, и я уже не успею их спасти.

— Нет, — прорычал я сквозь зубы, отвергая эту судьбу, пока мчался в ночь, а фары прорезали тьму, как глаза демона.

Я резко повернул руль, когда достиг дороги, ведущей обратно к скалам и пещере, зад машины резко занесло на гравийной дороге, колеса яростно крутанулись, а я вдавил ногу в пол. Камни и пыль взлетели за мной от задних колес, и я снова рванул вперед, пока старая машина скрипела в протесте от жестокого обращения.