Мост висельников (ЛП) - Валенти Сюзанна

Я мчался по дороге на полной скорости: не существовало ничего, кроме освещенного фарами пространства, где лучи прорезали тьму ночи, словно два пылающих луча надежды.

Я закашлялся, легкие горели, грудь сжимало, но я игнорировал боль в теле, потому что она была ничтожна по сравнению с агонией в моем сердце, поглощенным страхом за людей, которых я любил больше всего в этом мире.

Я не собирался сдаваться. Не мог. Если бы мне пришлось самому спуститься обратно в ту дыру и вытащить их одного за другим, то, помоги мне Бог, я бы это сделал. Хотя, когда я думал о бушующем океане, который вырвал меня из этого ада, мой ужас за судьбу семьи только усиливался.

Я промчался за очередной поворот, холм наконец стал резче вырисовываться, и цель казалась менее далекой.

И вдруг я увидел их: Роуг с разноцветными волосами, прилипшими к щекам, Маверик рядом с ней, Дворняга мчался впереди них, а Чейз с другой стороны. Они были измучены и в синяках, но, черт возьми, они были живы.

Я ударил по тормозам с облегчением, пронзившим каждую клеточку моего существа, распахнул дверцу, и в тот момент, когда их глаза встретились с моими, я почувствовал, как наша связь взорвалась в воздухе, как фейерверк.

— Джонни Джеймс! — Роуг закричала, неверие и надежда перепутались в ее глазах цвета океана, когда она побежала ко мне.

Мы столкнулись друг с другом, наши губы встретились, как будто им всегда было суждено быть вместе, и я прижал ее к себе со всей силой, оставшейся в моем теле, а затем мы оба задрожали от невозможности этого момента.

Маверик и Чейз заключили меня в объятия, и я прижался лбом к каждому из них, пока Дворняга тявкал и неистово лизал мои лодыжки.

— Джей-Джей, — выдохнул Чейз, и его губы коснулись моей шеи. — Мы думали… ебать.

— Никогда больше так не делай, — прорычал Рик, хлопнув меня по спине, когда он попытался выразить свои чувства, но мне не нужны были слова. Я и сам это чувствовал.

— Фокс, — прохрипел я, когда паника вновь охватила меня, и мы все расступились, обменявшись взглядами, полными ужаса. В нашей группе зияла дыра, и краткий миг облегчения быстро померк, когда мы осознали, где находится наш брат и что с ним сейчас может происходить.

— Мы должны найти его. Нам нужно оружие, — яростно сказала Роуг.

— «Дом-Арлекинов», — сказал Чейз, и его верхняя губа приподнялась в оскале.

— Гребаный Шон умрет сегодня ночью, — прорычал Маверик, и мы кивнули в знак согласия.

Мы были дикими псами войны, у которых украли члена стаи, и Шон Маккензи наконец-то узнает, что бывает с теми, кто осмеливается нас раззадорить.

Я ехал рядом с Лютером в машине, которую он угнал, в то время как Трэвис тихо сидел сзади, оставшись с нами, как жнец, ожидающий, чтобы забрать душу. Но я догадывался, что он был противоположностью этому, потому что сегодня ночью он спас нас обоих. Хотя я все еще не мог сказать, что доверяю ему больше, чем в этот момент, потому что он действовал по приказу. Этот человек явно был куплен Картелем, как охотничья собака, поджидающая момента, чтобы наброситься на людей, к которым он был внедрен, черт знает как давно, по одной простой команде своего хозяина. Именно это делало проклятый картель таким пугающим — любой и каждый мог потенциально принадлежать им, а их преданность была пропитана страхом и уважением настолько глубоко, что пробить эту стену было невозможно. Кто знает, какой жизнью жил Трэвис до того, как им завладели Кастильо, но было ясно, что теперь он стал оружием Картеля.

Боль пронзила мой бок от ножевой раны, которую нанес мне гребаный Шон, и кровь пропитала папину футболку, которая все еще была туго затянута вокруг моей талии. Однако это была лишь самая болезненная рана, потому что мне казалось, что моя шея была чертовски близка к тому, чтобы сломаться, когда я упал с того моста, и я стиснул зубы от боли, пронзившей мою плоть, сосредоточившись на своей семье.

Наверное, именно адреналин не давал мне упасть в обморок до этого момента, но мои силы были на исходе, и в эту минуту, когда мы сели в машину, реальность моих ранений обрушилась на меня со всей очевидностью. Мои руки слегка дрожали — то ли от шока, то ли от потери крови, то ли просто от необходимости действовать, но я отказывался обращать внимание на требования своего тела до тех пор, пока моя семья снова не окажется в моих объятиях. Никакая другая судьба не была приемлемой.

Я хотел сразу направиться к пещере, но папа вразумил меня, потому что не было смысла подниматься туда и помогать, если у нас не было ничего, чем можно было бы их спасти. Но с каждой секундой, пока мы направлялись к «Дому-Арлекинов» за снаряжением, я понимал, что именно сейчас Роуг может соскользнуть с камней, именно сейчас Чейз может потерять на ней хватку, именно сейчас Рик может прыгнуть за ней и разбить голову о скалу, а Джей-Джей последовать за ним во тьму.

Я поморщился, прижав руку к глазам, отчаянно пытаясь не представлять все это, но образы так глубоко впились в мой череп, будто уже произошли.

— Папа, — прохрипел я надломленным голосом, горло все еще саднило после того, как Шон повесил меня, так что речь звучала хрипло и грубо. — Поторопись, — умолял я, хотя он уже гнал машину втрое быстрее допустимого и не собирался церемониться.

Лютер положил руку мне на колено и сжал, пробуждая отголоски былой близости, как в детстве, когда я любил его и нуждался в нем. Я понял, что теперь он снова нужен мне. Больше, чем что бы то ни было. Он последовал за мной с того моста, зная, что мог погнаться за моей смертью, но он не колебался.

Он был чертовски хорошим отцом, и я наконец позволил себе простить его за все плохое, что он сделал, потому что я перестал цепляться за обиды и сожаления. Жизнь все еще пульсировала в моих жилах, и это было больше, чем я мог надеяться, когда мои ноги болтались над тем ущельем. Я попрощался со всеми, попытался отпустить все, зная, что моя жертва даст любимым немного больше времени в этом мире, хотя бы шанс выжить.

Но по-настоящему я не сдался, потому что хотел жить. Хотел все исправить и наладить то, что слишком долго разрушал из-за своей глупой потребности контролировать все вокруг. Но что, если я упустил шанс искупить вину? Что если в этом мире больше не осталось ни одной души, с которой я был неразрывно связан, если смерть украла их у меня, это оставит во мне трещину, которая никогда не заживет. Без них для меня не было жизни. Не было вообще ничего.

Папа посмотрел на мои раны так, словно собираясь что-то сказать, но придержал язык, только снова положил руку на руль и повез нас к «Дому-Арлекинов» так быстро, как только мог. Он вернулся в режим короля Арлекина, как и учил меня делать, отделяя свои эмоции от действий всякий раз, когда мог. Но тот факт, что он пришел на мост сегодня вечером, доказал мне, что он все еще может делать выбор, основанный только на любви, и это был единственный выбор, который я хотел сделать сейчас, когда дело касалось Роуг и остальных. Я слишком долго был холодным и бессердечным, обращаясь со всеми ними так, словно они были моими подчиненными. Но больше такого не будет. Если они живы, я справлюсь лучше. Я буду лучше.

В тот момент, когда мы въехали в открытые ворота, я заметил потрепанный «Cadillac» на подъездной дорожке и свет в окнах. Здесь кто-то был. Кто-то из моей семьи или все они? Может быть, кто-то из них выбрался, вернулся сюда за помощью. Или, может быть, это была просто пара «Арлекинов», которым пришлось откуда-то сбежать. Я не знал, но надежда все равно пронзила меня.

Не раздумывая, я выскочил из машины и побежал к входной двери, стискивая зубы от боли, пронизывающей каждый дюйм моего тела.

— Фокс! — Папа крикнул мне вслед, когда я распахнул входную дверь, и кровь потекла у меня между пальцами, когда я зажал колотую рану на боку.