Мариус Габриэль - Маска времени
Не существовало никакого равенства в их отношениях: Анна была уязвимой, Филипп – нет. У него роль охотника, у нее – роль добычи.
Уэстуорду для решения собственных проблем надо было получить бумаги матери. Все-таки Анне не следовало рассказывать о дневнике, ведь она видела, как холодный огонь блеснул в глазах Уэстуорда при упоминании о документе.
И тогда в ее измученном сердце родился план. Во что бы то ни стало Анне теперь следует достать злополучный дневник, раз в нем так заинтересован этот мужчина. Она сумеет использовать дневник как приманку и привяжет Уэстуорда к себе, чтобы он прекратил свои бесконечные полеты на собственном лайнере в Нью-Йорк и обратно. «Дневник существует. Я в этом уверен. И это очень важно», – вспомнились слова Филиппа.
Причем важность документа определялась не только подтверждением сведений о незнакомце из прошлого, которого так усиленно разыскивала мать Анны. Если верить словам Конни, в дневнике подробно описан последний год жизни Кандиды Киприани, и легко можно понять, как интересовало это ее мать. Тот год оказался роковым, потому что простая деревенская девушка встретила солдата Дэвида Годболда в самый разгар войны. Для Кейт, которая не видела своей матери и большую часть детства провела в сиротстве, этот дневник мог показаться особенно трогательным.
Скорее всего, дневник содержал описание интимных чувств и страстей, а также и каких-то роковых подробностей, касавшихся любви, возникшей между Кандидой Киприани и Дэвидом Годболдом. Наверное, на его страницах радужные надежды молодой женщины на свое будущее и будущее ребенка, которого ей не суждено было увидеть. Да, дневник мог стать настоящим потрясением для Кейт. Скорее всего, в результате этого потрясения Кейт настолько отдалась поискам, что даже ее лучшие друзья воспринимали мать как одержимую и сумасшедшую.
Но на страницах дневника вполне можно было найти и священные для Уэстуорда сведения, которые указывали бы ему, где искать и его собственный Грааль, то есть пропавшего во время войны отца. В любом случае дневник стал для Анны единственным источником, с помощью которого она смогла бы разобраться, чем жила мать последние несколько месяцев.
– Анна?
Молодой мужчина с бородой, в сером шелковом костюме стоял прямо перед ней. Анна привстала и пожала руку.
Мужчина не отрывал от нее глаз:
– Ты не помнишь меня?
И вдруг она узнала знакомое лицо, скрытое бородкой:
– Натан Морган! Человек кивнул в ответ:
– Он самый, собственной персоной. Рад видеть тебя, хотя обстоятельства нашей встречи не назовешь счастливыми.
– Ты изменился, Натан.
– Ты тоже. – Мужчина произнес фразу таким тоном, что у нее не оставалось сомнения – это откровенный комплимент.
Они пожали друг другу руки. Натан Морган учился на класс старше в горной школе Вейла. Анна провела в этой школе только года два, поэтому друзей у нее там почти не было. Но Натан – это совсем другое дело. Он всегда отличался умом, доброжелательностью, был превосходным лыжником и дважды завоевывал для школы призы на больших соревнованиях.
– «Морган и Катц», конечно же. Но я никак не могла предположить, что «Морган» – это ты и есть.
Натан улыбнулся:
– Не совсем я, скорее, мой отец. Он – один из ведущих партнеров фирмы. После школы я окончил колледж, а затем поступил в правовую школу Денвера. Когда несколько лет назад я получил диплом, отец попросил меня вернуться в Вейл. Делами твоей матери занимался не я, а отец, однако он сейчас в отъезде, и мне поручено вести это дело. Пойдем со мной.
И Натан провел Анну прямо в свой кабинет:
– Кофе? Чай?
– Спасибо, не надо.
Натан внимательно посмотрел на Анну, а затем спросил:
– Как мама?
– Состояние то же самое.
Он сделал неопределенный жест рукой, который должен был выразить сочувствие и извинение за жестокость этой нелепой жизни.
– До сих пор не могу поверить в случившееся. Как-то не вяжется жестокость с нашим Вейлом.
– Так говорят все, однако это случилось.
– Наверное, квартиру разворошили, как лесной муравейник. У полиции есть какие-нибудь версии?
– Ничего определенного. Детектив, занимающийся этим делом, сказал, что виновника найти почти невозможно.
– Откровенно, но не утешительно. Надеюсь, ты уже что-то сделала в этой ситуации?
– Да. Я разговаривала со страховым агентом, и мы действуем совместно. Квартира уже приобрела свой обычный вид. Каждый день навещаю мать, но… – Анна вдруг осеклась.
– Как я понимаю, ты собираешься остаться в Вейле на долгий срок?
– Конечно, Нат, не могу же я бросить мать.
– Естественно. Но мы слышали, что ты журналист очень высокого полета и занимаешься горячими расследованиями.
– Не совсем так.
– Ну со мной не надо слишком скромничать. Ты всегда была особенная, и все в школе не сомневались, что ты сможешь сделать в своей жизни что-то необычное. Ты всегда умела бросать вызов обстоятельствам и сохранять за собой свободу выбора.
– Ты будешь заниматься теперь делами матери? – произнесла Анна, оглядывая великолепный кабинет.
– Я бы с удовольствием, но это зависит не только от меня.
Натан протянул руку и развернул фотографию в рамке, стоящую на письменном столе таким образом, чтобы Анна смогла разглядеть, что на ней изображено. Анна увидела круглолицую улыбающуюся молодую женщину с двумя маленькими детьми на коленях.
– Марта, жена. Джейму – три года, а Мелиссе – четырнадцать месяцев.
– Поздравляю, Нат. У тебя прекрасная семья.
– А тебе еще не хочется обзавестись семьей и детьми?
– Только в мечтах. Семья в моих нынешних обстоятельствах была бы только обузой.
– Пожалуй, – согласился Натан и наклонился вперед. – Слишком многое на тебя навалилось. Дела твоей матери потребуют полной отдачи, пока Кейт будет недееспособна. Готова к испытаниям?
– Да, конечно.
– Мы, пожалуй, могли бы сохранить за твоей матерью некоторые имущественные права, но это будет для тебя слишком дорого. По-дружески советую как можно быстрее войти в курс дел, касающихся имущества Кейт.
– Имущества? – повторила Анна, всем сердцем ненавидя звуки, срывающиеся сейчас с ее губ.
Натан протянул какую-то бумагу для ознакомления:
– Взгляни.
Это оказалось медицинское заключение, подписанное доктором Джеем Рамом Синкхом и другими, которое подтверждало, что Кэтрин Келли не в состоянии управлять своими делами. От внимания Анны не ускользнуло словосочетание «на долгий срок», несколько раз упомянутое в документе.
Сама идея признания матери ни на что не годным инвалидом больно задела Анну, ведь Кейт принадлежала к категории тех людей, которые привыкли все делать для себя сами.
