Барракуда - Лунина Татьяна

— Простите, сколько стоят корабль и кукла?

— Продается в комплекте, — буркнула, не глядя, девица с челкой, — называется «Алые паруса», — и озвучила сумму в месячный оклад телеведущей. Потом подняла глаза и просияла. — Ой, здрасьте! А я вас не узнала. Собираетесь купить? Красивый набор, только очень дорогой — ручная работа. Он один всего, вчера привезли. Если точно будете брать, могу спросить заведующую о скидке, хотите?

— Нет, — ответил из-за спины хрипловатый голос.

Кристина обернулась. Дружелюбно улыбаясь, на нее беззаботно пялился Осинский, в руках он держал огромного тигра с цветочком в беззубой пасти. Рядом топтались, бросая по сторонам настороженные взгляды, двое, у каждого по большой подарочной коробке.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась она, — вот уж не чаяла вас встретить здесь.

— Почему? — радостно изумился Ефим Ефимович. — У меня тоже есть, кому дарить. Я даже догадываюсь, что подарки мы подбираем для одних и тех же людей, а вы что думаете об этом, Кристина?

— Думаю, что меня умиляет ваша манера отвечать вопросами.

— Неужели? Не замечал, — он сунул тигра одному из своих громил и подошел к паруснику. — Прелестная вещица, совсем как настоящий» — мечтательно улыбнулся и процитировал, с наслаждением смакуя каждое слово. «Лонгрен, матрос «Ориона», крепкого трехсоттонного брига, на котором он прослужил десять лет и к которому был привязан сильнее, чем иной сын к родной матери, должен был, наконец, покинуть службу», — продавщица открыла рот от восторга: не каждый день случаются здесь такие спектакли.

— Лихо, — сдержанно похвалила Кристина. — Вы и всю повесть знаете так же хорошо, как начало?

— Наизусть.

— Серьезно?

— А я, вообще, человек серьезный, только вы почему-то в упор это не видите. Скажите честно: хотите купить Светланке, но не хватает денег? — ответа не было. — Послушайте, почему вы все время колетесь? Спрячьте колючки и позвольте помочь.

— Хорошо, — сдалась она, — я возьму у вас в долг, а через месяц отдам, идет?

— Вот это другой разговор, — похвалил Осинский. — Сколько?

Кристина назвала недостающую сумму, Ефим Ефимович тут же потянулся к бумажнику, девица с челкой выписала чек, кассир — пробила, и счастливая должница, прижав к груди здоровенную коробку, выдворилась, наконец, из отдела, где на них глазел каждый, кому не лень.

— Кажется, мы с вами отоварились на славу, — довольно заметил Осинский, вышагивая рядом. — Что скажете?

— Скажу: спасибо, Ефим Ефимович, и всего хорошего.

— В последнее время я часто задаю себе вопрос, — он остановился и задумчиво уставился на невежу, — почему вы держите такую дистанцию? Не доверяете мне или себе? А может, верите толпе? Априори считаете меня злодеем, недостойным внимания женщины?

Ефим Ефимович — умник, хитрец, богач, воротила — походил сейчас на обиженного школьника, искренне не понимающего, почему ему ставят тройку, когда он вызубрил урок? А в самом деле, почему? Что в этом неординарном человеке удерживало от шага навстречу? Слухи? Ерунда, она сама вечно таскает за собой шлейф грязных сплетен, а потому знает, как несправедлива молва. Печальный опыт Надежды Павловны? Но чужая жизнь не заменит свою, а боязнь ошибки еще больше к ней подтолкнет. За все время знакомства Осинский ни разу не играл втемную, всегда — честно, без подтасовок. И там, в Париже, заявил прямо, что ему надо. А вот она кочевряжится, ведет себя недостойно интеллигентного человека, выставляется неблагодарной, жеманной куклой — Кристина таких терпеть не могла.

— Мне трудно ответить на ваши вопросы в этой толчее, — улыбнулась она.

— Тогда, может быть, присядем в уютном месте и перекусим, чем Бог пошлет? Если честно, я зверски голоден и мог бы съесть кабанью тушу.

— Если честно, я могла бы — свиную, — беспечно поддакнула Кристина. — Но свинину не ем, она жирная.

— А что?

— Рыбу, овощи, птицу.

— Отлично, тогда едемте подпитывать голодную плоть!

… Впервые в жизни работа не занимала ее целиком. Нет, Окалина, конечно, провела эфир достойно, как всегда, но мысли частенько пытались скакнуть не в нужную сторону. Например, к Александру Гриневскому под псевдонимом Грин, которым взахлеб зачитывался юный Ефим, или к сегодняшним литераторам, для кого щедрый меценат учредил премиальный фонд. К Николаю Васильевичу Гоголю, чьи повести профессор математики знал наизусть, посвящая между длинными цитатами в такие детали изученной до дыр биографии, о каких телевизионщица и слыхом не слыхивала. Чего только не знал этот человек! Котировки на лондонской бирже и курс рубля за неделю вперед, будущее российского футбольного клуба «Локомотив» и английского «Челси», рецепт любимого пирога Наины Ельциной, которым она вчера угощала, и вес Хилари Клинтон, стоимость яхт в Ницце и килограмма говядины на Даниловском рынке. Язык Кристины отдыхал, зато нагрузка для ушей оказалась максимальной. За недолгие два часа ужина мобильный Осинского звонил беспрерывно, и каждый звонок — от громких фамилий. После короткой и самой известной Ефим Ефимович отключил телефон. Это был не человек — вулкан, жалкое подобие которого она когда-то выдавала в эфир.

— Ефим Ефимович, — не удержалась Кристина, — почему вы публично так жадничаете на эмоции и мысли? Вы же — фейерверк, а пытаетесь казаться подмокшей бенгальской палочкой.

— Любая стая, — усмехнулся Осинский, — а в особенности человечья, изгоняет на себя непохожих или старается заклевать, загрызть насмерть. Вам ли этого не знать, вы ведь тоже другого порядка. В России, дорогая Кристина, правит не сила, не интеллект и даже не духовность, коей мы так гордимся, — стайность. Тут потребна не откровенность, а знание стайных законов.

— Зачем?

— Чтобы управлять, — просто ответил Дубльфим.

Она начала подозревать, что от этого человека не отвертеться, а виноватым окажется не сердце — голова, куда метко пальнули дуплетом два «Е» и застряли в мозгах, точно в лузе. Сегодняшний день подтвердил нелепую догадку: предновогодняя суета и последний эфир уходящего года не заставили забыть гремучую смесь цинизма, сентиментальности и прагматизма, которую прятала под собой плешивая макушка. Странным образом рост, возраст и робкая лысина окрашивали воспоминания в теплые тона. Кристина досадливо поморщилась, надеясь, что новогодняя ночь со Светланным дуэтом приведет ее в чувство и выветрит дурь.

…Светлана Шалопаева давно рассчитала своих помощников по хозяйству, сохранив одного охранника и домработницу, заботливую, преданную, суетную Римму Захаровну, жившую здесь с новоселья. Пожилая женщина была прописана в Москве, но квартиру оставила дочери с зятем, сама же перебралась служить в богатый загородный дом, куда позвали свежий воздух, тишина да нужность молодой семейной паре, которую со временем полюбила не меньше собственных непутевых детей. Последнее время помощница частенько хворала, и хозяйка наводила порядок сама, уверяя при этом, что без Риммы не обойтись: она присматривает за девочкой, когда няня болеет. «Сестренка» подозревала, что у Светика попросту не хватает духа выставить верную толстуху за дверь.

Охранник открыл ворота, Кристина въехала во двор, где сияли фонарики и высились пушистые ели, запорошенные снегом. У кирпичного гаража узрела знакомый «джип», а рядом еще одну иномарку. Тут же топтались, дымя сигаретами, трое. «Наш пострел везде поспел», — усмехнулась гостья и аккуратно припарковалась по соседству. Однако ирония выдохлась быстро, и уже через пару шагов насмешница захватила пригоршню снега, чтобы остудить запылавшие невесть с чего щеки.

Едва переступила порог, подбежала нарядная Светланка, волоча за хвост огромного тигра.

— А мне вот что подаррили! — похвасталась девчушка, роскошный бант на светлых кудряшках качнулся в сторону полосатого зверя. — Я назвала его Ррыком, прравда, он классный? — маленькая Света неделю назад избавилась от картавости и теперь перекатывала трудную букву не хуже любого тигра.

— У меня тоже для тебя подарок, — улыбнулась гостья и вытащила из коробки корабль, — вот, это просил передать Дед Мороз. А девушку зовут Ассоль, — осторожно поставила фарфоровую красавицу рядом. — Если хочешь, как-нибудь я расскажу историю про нее и Грэя, капитана «Алых парусов».