Дорис Мортман - Истинные цвета
После того как Изабель познакомилась с несколькими десятками человек, они с Флорой оказались у бассейна в окружении старых приятелей Мартина – Франсуа Леверра и его жены Эунис.
– Я разделяю страсть Ренальдо к автомобилям, – сказал Франсуа, словно оправдывая таким образом свое здесь присутствие.
– Вы познакомились с моим отцом таким образом? – спросила Изабель. – Продали ему автомобиль?
– Нет. – Франсуа, казалось, хотел что-то сказать, но удержался, перехватив взгляд жены. – Мой отец торговал мануфактурой на юге Франции. Большую часть тканей он покупал у «Дрэгон текстайлз», поэтому познакомился с сестрами Пуйоль. Когда ваш отец собирался поступать в университет, Флора отправила его в Экс-эн-Прованс. Он жил у нас в семье несколько лет. – В его взгляде отразилась тоска. – Он был моим лучшим другом.
Изабель редко встречалась с людьми, которые знали ее отца еще до знакомства с Альтеей. Она готова была весь вечер слушать воспоминания Эунис и Франсуа о молодом Мартине де Луна.
– На самом деле это мой отец привил Мартину страсть к классическим автомобилям, – продолжал Франсуа. – Одно время у отца была великолепная коллекция.
– И что с ней стало?
– Вторая мировая война, – отозвался Франсуа, но Изабель почему-то почувствовала себя неловко. Заметив, что она в замешательстве, собеседник дружелюбно похлопал ее по руке. – Когда пришли немцы, отец подкупил некоторых офицеров, предоставив им бесценные модели из своей коллекции для передвижения по городу. – Франсуа погрустнел, погрузившись в воспоминания. – Он думал, что таким образом защитит нас. К тому времени мы остались единственными евреями, которым удалось выжить в Эксе. Мои родители уговаривали вашего отца вернуться в Барселону, но он отказался.
– Догадываюсь почему, – мягко улыбнулась Изабель, стараясь ободрить француза.
– В конце концов нам пришлось покинуть свой дом и спрятаться в подвале отцовской фабрики. Вернувшись однажды после очередной вылазки в город, мы с Мартином обнаружили, что моих родителей нет. Окна были разбиты, повсюду кровь, в том числе и там, где они спали. Я собирался продолжить поиски, облазить все здания в Эксе, а если все будет безрезультатно, то отправиться по следу родителей в Германию. Мартин старался убедить меня в бессмысленности моей затеи: раз немцы пришли за моими родителями, то значит, вскоре вернутся за мной. – Франсуа тяжело вздохнул. – Мы уехали из Экса той же ночью, направляясь к западу по сельским дорогам на «мерседесе» двадцать третьего года модели «К». – Он усмехнулся, признавая, как глупо было надеяться скрыться на коллекционной модели автомобиля, которая, естественно, привлекает к себе повышенное внимание.
– И куда вы отправились? – спросила потрясенная до глубины души Изабель.
– В Барселону. – Франсуа снова рассмеялся. – Затея была рискованной, но Мартин действительно верил в успех и настаивал на том, чтобы ехать ночами, без остановок. Днем мы тщательно прятали машину в лесах, заброшенных амбарах, в каких-то тупиках – где угодно. Я стоял на страже, а Мартин отправлялся за съестным. В Монтпеллье я постарался разыскать кое-кого из родственников и друзей. Их дома были пусты, а имена прочно стерты из памяти соседей и знакомых. Все это подводило нас к пониманию того, какая судьба постигла моих родителей. Тогда Мартин решил пробираться к границе.
– Но это было слишком опасно! Вас разыскивали. А что, если бы вас схватили? – Изабель невольно поежилась.
Оказалось, Франсуа потом на протяжении нескольких лет мучился ночными кошмарами.
– Я неплохо разбирался в машинах, поэтому переделал кузов модели «К»: соорудил уютное местечко между задним сиденьем и багажником. Там было неудобно, и на ухабах подбрасывало, и через час все тело ломило от ушибов. Дышать выхлопными газами порой становилось невыносимо, и я задавался вопросом, что разорвется скорее – мой мочевой пузырь или легкие. Впрочем, тогда это было несущественно. Ведь мои мучения ни в какое сравнение не шли с теми страданиями, какие выпали на долю моих родителей.
– Вас останавливали?
– Дважды – в Нарбонне и в Сигане. И оба раза нас спасал прекрасный немецкий Мартина. Он показывал немцам старые бумаги, которые мы нашли в отцовском гараже, и говорил, что перегоняет машину по приказу офицера из Экса. После того как немцы, удовлетворенные осмотром, закрывали багажник, мы оба вздыхали с облегчением.
Мы направлялись в Прейдс, маленькую коммуну неподалеку от испанской границы, где находили приют беженцы из Каталонии. И вот мы почти у цели, но тут дорога разветвлялась. Здесь лучшим средством передвижения был бы мул, но Мартин не сомневался, что густые кущи обеспечат нам необходимую защиту, а трудная дорога – отсутствие встречного транспорта. Через несколько часов мы достигли пика горы. Обследовав окрестности и убедившись в том, что поблизости никого нет, Мартин выпустил меня из ящика. Ноги у меня затекли, я не мог ступить и шагу.
Франсуа поморщился, словно это ощущение до сих пор не покидало его.
– Мартин отправился на разведку, а я сел возле машины и стал с наслаждением вдыхать свежий воздух. – Лицо Франсуа вдруг ожесточилось, он невольно сжал кулаки. – Они оказались рядом со мной в считанные секунды. Я почувствовал, что в плечо мне уперся ружейный ствол, а в затылок жарко и тяжело дышит немецкий солдат. Это были те двое, которые остановили нас в Сигане. Они связали меня и били до тех пор, пока я не потерял сознание, а затем оттащили на расстояние десяти футов от модели «К». Один из них не отводил ружья от моего виска. Другой залез в машину. В этот момент вернулся Мартин и обезоружил моего охранника. Тем временем машина завелась. Немец смеялся от радости и выкрикивал антисемитские лозунги, угрожая проехаться на таком шикарном «мерседесе» по мне. Мартин выстрелил. Пуля попала немцу в затылок. Машину развернуло, переднее колесо зацепило мою ногу, после чего модель «К» сорвалась в пропасть.
Франсуа смотрел вдаль невидящим взглядом. Он был бледен, с трудом дышал, видимо, вернулся в прошлое. Изабель сочувственно обняла его за плечи.
– А что случилось со вторым солдатом?
– Он умер. Мартин перерезал ему глотку.
Изабель остолбенела. Она вдруг почувствовала, что голова у нее пошла кругом. В ушах звенело, казалось, еще немного, и она не выдержит такого напряжения. Франсуа постарался утешить ее.
– Ваш отец спас мне жизнь, Изабель. Он исполнял свой долг.
Изабель молча кивнула, после чего обернулась к Флоре:
– Ты никогда ничего мне не говорила. Почему?
– Я решила, что в сложившихся обстоятельствах так будет лучше, – ответила Флора прямо.
