Даниэла Стил - Отзвуки эха
Дети дружно встрепенулись, очевидно, испугавшись разлуки с Амадеей. Она была единственным знакомым им здесь человеком и к тому же относилась к ним как мать. Амадея пыталась успокоить малышей, но они дружно разревелись, и она беспомощно взглянула на мужчину, который назвался Арманом.
— Я поеду.
Они уселись в ее машину, и Арман объяснил, куда ехать. Уже через пять минут они въехали в ворота величественного замка, и Арман попросил Амадею остановиться во дворе.
— Это и есть безопасный для детей дом? — удивилась она, оглядывая прекрасное старинное сооружение с хозяйственными постройками, конюшнями и гигантским двором. — Чей он?
Амадее почему-то захотелось узнать, кто хозяин замка. Она знала, что находится где-то поблизости от владений де Валлеранов. Впрочем, Амадея плохо ориентировалась здесь и понятия не имела, где расположен их фамильный замок.
— Мой, — ответил Арман и, заметив ее удивленно вскинутые брови, рассмеялся. — Вернее, когда-нибудь будет моим. Пока что он принадлежит отцу.
Амадея восхищенно вздохнула и, открыв дверцу, вышла. Дети смотрели на замок, как на сказочное чудо. После двух лет, проведенных в подвале одного из парижских предместий, они словно очутились в раю. Амадее было известно, что сфабрикованные документы свидетельствовали о благородном происхождении детей. Они якобы приходились дальними родственниками хозяину замка.
Старенькая экономка увела детей, пообещав накормить ужином, а сверху спустился пожилой мужчина. Судя по сходству, он был отцом Армана. Представительный господин пожал Амадее руку и очень любезно ее приветствовал. Арман представил гостью. Она назвалась именем, указанным в ее бумагах: Филиппин де Вильер.
Арман учтиво улыбнулся:
— Позвольте познакомить вас с моим отцом. Граф Никола де Валлеран.
Амадея вздрогнула. Сейчас, рассмотрев хозяина, она увидела, как тот похож на ее отца, хотя граф и был старше, чем Антуан, каким она его помнила. Отец погиб в сорок четыре года. Сейчас ему исполнилось бы шестьдесят.
Она молча переводила ошеломленный взгляд с Армана на графа. Арман сразу понял, что Амадея чем-то встревожена, но граф, похоже, ничего не заметив, пригласил ее в столовую. Там уже был накрыт стол; хрусталь и фарфор ласкали глаз. Все трое уселись. Амадея растерянно огляделась, но если граф и заметил ее странное молчание, ничем этого не показал.
— Этот прекрасный старый дом был выстроен в шестнадцатом веке и перестроен два столетия назад. Конечно, он крайне нуждается в ремонте. Но ничего нельзя сделать, пока не кончится война. Крыша течет, как сито, — с улыбкой пояснил граф. Теперь он рассматривал гостью так пристально, словно ее лицо вдруг показалось ему смутно знакомым.
После ужина граф пригласил ее в сад, который, как он сказал, планировал тот же архитектор, что разбивал сады в Версале.
Амадея испытывала странное ощущение, проходя по тем же залам и комнатам, где отец жил в детстве и юности. При мысли об этом у нее на глаза наворачивались слезы. Ведь эти комнаты когда-то наполнялись звуками его голоса и смеха…
Опять ее нагнали отзвуки эха прошлого. Отзвуки, которые она делила с этими двумя мужчинами, хотя те об этом и не догадывались.
— Вам плохо? — спросил Арман, видя, как глубоко она взволнована чем-то для него непонятным.
Отец Армана уже ждал их в саду. Девушка отрицательно покачала головой, направляясь навстречу дяде.
— Вы очень смелая женщина, если отважились на эту поездку с детьми едва ли не через полстраны. Будь у меня дочь, не уверен, что позволил бы ей это сделать… то есть, напротив, уверен, что не позволил бы, — заметил граф и, оглянувшись на Армана, понизил голос: — Я очень тревожусь за Армана. Но в такое время каждый должен исполнить свой долг, не так ли? У нас просто нет выбора.
На самом деле выбор был. И были те, кто предпочитал сотрудничать с оккупантами. Но Амадее нравился тот путь, который выбрала она со своими друзьями.
Пока они гуляли по когда-то прекрасным садам, граф не пытался расспрашивать Амадею. Лучше знать поменьше. И осторожность не помешает, тем более что рассказывать что-то посторонним было просто опасно. Но, усевшись на древнюю, истертую временем мраморную скамью, Амадея печально взглянула на него.
— Не знаю почему, — мягко начал граф, — но у меня такое чувство, будто я все о вас знаю и мы уже когда-то встречались. Не подскажете ли, где именно? Или я не прав?
Он смущенно смотрел на нее, словно заранее был готов к непониманию. Вид у графа был такой, словно в ушах у него зазвучали голоса из иного времени и он сам был потрясен этим.
— Так мы не встречались? — повторил граф. Он мог бы поклясться, что видит девушку впервые… А может, просто забыл? Почему-то он не мог отделаться от мысли, что она очень похожа на Армана.
— Вы знали моего отца, — тихо объяснила Амадея, глядя ему в глаза.
— Неужели? Как же его звали?
— Антуан де Валлеран, — обронила она. Вот и нашлись ее родные: дядя и двоюродный брат.
Наступило долгое, показавшееся бесконечным молчание. Никола сначала вскочил, но тут же снова сел. На его глазах появились слезы.
— О, дорогая… дорогая моя, — повторял он, обнимая Амадею. Воспоминания нахлынули на него с такой силой, что он мгновенно ощутил слабость. — Ты все знала, когда собиралась ехать сюда?
Может, поэтому она и вызвалась выполнить задание?
— Нет, — покачала головой девушка. — Даже не догадывалась. Только когда мы приехали в замок и Арман нас познакомил. Можете представить, каким потрясением это стало для меня. — Амадея вдруг всхлипнула и тут же рассмеялась. — Я хотела все рассказать за ужином, но побоялась, что вы попросите меня уехать. А мне хотелось еще немного побыть здесь. Отец часто рассказывал мне о доме, в котором вырос.
— Я так и не простил своего отца за то, что он так поступил с Антуаном. Ненавидел и себя за то, что мне недостало храбрости выступить против него. Когда он умер, я хотел просить Антуана вернуться домой и простить нас. Но через две недели он умер. Год спустя скончалась моя жена. Мне очень хотелось написать вашей матери, рассказать правду, покаяться, но я не знал ее и не был уверен, что она захочет услышать мою исповедь.
Вместо этого он отослал вежливое письмо с соболезнованиями. И на этом все отношения закончились.
— Поверьте, она не испытывала к вам недобрых чувств, — заверила Амадея. — Ее семья отнеслась к ней еще более жестоко. Ее отец внес имя матери в семейную книгу мертвых и не позволил ей навестить бабушку, когда та умирала. Но моя бабушка приходила к нам все два последних года своей жизни. Никого из остальных я никогда не видела.
