Будет больно, моя девочка (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна"

Мы не спали. Точнее, не спали до ее совершеннолетия. Мне казалось это правильным. А когда неделю назад все случилось, моя одержимость Панкратовой вышла на новый уровень. Если раньше моя ревность еще поддавалась хоть какому-то контролю, то теперь, нет. Совсем.

Моя ревность — это страх. Страх своей не идеальности, для такой идеальной Майи. Чувство, которое разъедало изнутри весь этот год. Чувство, которое подстегивало бывать на играх, чтобы помнить, кто я, и что вся эта игра в хорошего парня — не более, чем фикция.

Вот и ответ, где и зачем я зависал ночами.

Перечитываю сообщение. Смотрю на фото. Кто и как его далал? Кто?! Гребаный мир трещит по швам, я проваливаюсь в кроличью нору, полностью теряя связь с реальностью.

Сила разрушения колоссальная. Крепко сжимаю руль и разворачиваю тачку. Еду обратно к Майе, но ее уже нет дома. Пытаюсь вспомнить, видел ли по дороге сюда хоть одно такси, но правда в том, что я не смотрел по сторонам. Прикрываю глаза, откидываюсь на подголовник. Думаю. Куда она могла поехать? Где может быть?

Звоню. Снова и снова набираю номер Майи, до момента, пока она не скидывает.

Строчу сообщение за сообщением. Смысловой нагрузки в них нет. Оправдываться буквами я не буду. Я должен ее увидеть. Должен поговорить. Она просто не понимает…

Настолько не понимает, что в итоге вырубает телефон.

Я уже сам себя не понимаю. Все это какой-то абсурд. Сумасшествие с привкусом боли. Вот ее много. Разъедающей, порабощающей, заставляющей приклонить перед ней колено.

Стискиваю зубы, смотрю в лобовуху и думаю. Где она может быть?

Когда телефон издает звук, как ошалелый хватаю его, но волна энергетического подъёма угасает сразу, как только вижу, что сообщение не от Майи.

«Вот ты и показал свое истинное лицо, Арсений. Хорошего вечера!»

Гребанный аноним. Снова другой номер. Снова ни черта не отследить.

В приступе ярости прикладываюсь боковиной телефона о руль один раз, потом еще и еще. Когда осознаю, что мобильник мне нужен живой, на случай, если Майя все же возьмет трубку или позвонит мне сама, успокаиваюсь. Выдыхаю и еду к Ренату. У него обычная пятничная тусовка, без игр сегодня.

К себе ехать не хочу просто потому, что точно свихнусь.

Пока рассекаю улицы, постоянно поглядываю на экран смартфона, но он остается темным.

Добравшись до места, бросаю тачку у дома Гимаева, и захожу внутрь. Музыка оглушает. Если Майя вдруг позвонит, я ни за что не услышу. Это плохо.

Выхожу на балкон второго этажа, минуя веселящуюся толпу. Давлю пальцами на виски. Я не знаю, что делать. Я не знаю, что ей говорить.

Это какой-то абсурд. Майя поверила мне. Выбрала меня, несмотря на спор, но теперь…

В голове — адское варево. Плоть обуглилась. Все выжжено. Все кончено?

Слышу шаги. Оборачиваюсь. Это Ренат.

— Здорово. Не думал, что ты приедешь сегодня.

— Обстоятельства. Побуду у тебя немного и свалю.

— Да без проблем. Снова траблы с Майей?

— Что-то вроде того.

— Понял. Не лезу.

— Спасибо. Я в кабинете перекантуюсь тогда.

Выходим с балкона в гостиную и едва успеваем перекинуться еще парой слов, как свет гаснет, а из колонок начинает доноситься мой измененный через программу голос, голос, что звучит на каждой нашей игре. Голос, как у какого-то маньяка.

— Время настоящего веселья, детишки!

Я взахлеб смеюсь на этой записи, а на фоне начинает играть считалочка.

Свет вспыхивает кроваво-красным.

— Что происходит? — спрашиваю у Гимаева. — Ты сказал, игры сегодня нет.

— Ее и нет, — Ренат хмурится.

Оглядываюсь. Люди вокруг притихли. Все в ожидании.

Экран, на котором обычно транслируется наша игра, неожиданно врубается. Там видео, на котором Майя с этой своей подружкой. Съемка идет из-за соседнего стола на скрытую камеру. Голоса слышно отлично.

— Арс серьезно сделал тебе предложение? — спрашивает эта Саша.

Зал взрывается визгами.

— Ага. Представляешь.

— И?

— Ты же знаешь, я его не люблю.

Моргаю. Смотрю на экран. Это Майя. Это говорит она.

Не люблю? Не любит?

— Это не я, — слышу голос Рената у себя за спиной.

Это неправда. Просто склеенная запись. Но все, что приходило до этого Майе обо мне — правда. Это ведь не значит что…

Или, значит?

Мысли путаются. Я еще никогда не ощущал себя вот так. Абсолютная потерянность. Тотальная безысходность.

Она не могла такого сказать. Не могла!

Или же…

Нет, я в это не верю. Это все на публику. Это монтаж. Точно монтаж. Это же Майя.

Внушаю себя эту истину, но гадкие корешки недоверия уже проросли. Уже закрепились в почве намертво.

Ренат толкает меня локтем в бок. Кивает на лестницу.

Оба срываемся с места и бежим в кабинет, откуда обычно все мониторится. Дверь открываю с ноги. Все мониторы запущены, видео по-прежнему транслируется на всю эту толпу, там, внизу.

Все это просто какой-то сюр.

— Кто это запустил? — подлетаю к компу.

Ренат уже заходит в систему, и я вижу, что сделать это у него не получается.

— Подключились дистанционно. Еще и вирус бахнули. Все полетело.

— Че? Ты серьезно?

— Более чем.

— Вырубай.

— Как? Я не могу.

За окном начинает светать. Бросаю раздраженный взгляд на монитор, потом на системник, закрадывается мысль разбомбить здесь все на фиг.

Хватаю с полки мраморную статуэтку и замираю. На экране включается слайд-шоу из фоток, на которых Майя садится в тачку Кудякова. Я знаю это место. Клуб, в котором любит тусить Вэл. Что там делает Панкратова вообще? На ней то же платье, в котором она сегодня приезжала ко мне. И туфли те же…

Она там с Вэлом? Она приехала туда к нему? Поэтому вырубила телефон? Она…

«Твой друг давно в нее влюблен. Ты же это понимаешь? Как и то, что сейчас он с ней. Один на один. Как думаешь, чем это закончится?»

Буквы всплывают на черном фоне кроваво-красным шрифтом.

Моргаю. Мысли в голове проносятся с бешеной скоростью.

Вытаскиваю телефон. Звоню этому козлу — глухо. Не абонент. Потом набираю Майю, все то же самое. Тишина. Она до сих пор не включила телефон. Дура!

Замираю на секунды, чтобы выдохнуть, чтобы хоть немного прийти в себя.

— Как ощущения, Мейхер? — спрашивает измененный голос с экрана, мой измененный голос. — Нравится быть в эпицентре игры? Адреналин уже долбит?

Сжимаю руки в кулаки. Переглядываемся с Ренатом.

— Это Кудяков, получается? — спрашиваю сам у себя, но Гимаев слышит.

— Слишком просто, не думаешь?

Бросаю раздраженный взгляд на Рената. Он прав. В чем-то он прав. Но причастность ко всему этому Кудякова, будто лежит на поверхности, и я хочу за нее ухватиться.

Внутри все холодеет, а чувства, они выключаются. Меня накрывает тотальным безразличием. В таком состоянии я готов творить полнейшую дичь, и, судя по всему, именно этим и собираюсь занять в ближайшие пару часов.

Я хочу увидеть эту сладкую парочку своими глазами. Хочу посмотреть на них. Сам. Хочу убедиться, что все это правда или…нет.

Спускаюсь на первый этаж, а потом вылетаю на улицу, туда, где оставил тачку. Ренат идет за мной следом. Не спешит, но и не отстает. Наседает одним своим присутствием. Хочет меня притормозить, знаю, только вот смысла в этом уже нет.

— Куда ты собрался?

— К Кудякову. Она у него.

— Это может совершенно ничего не значить.

— Ты сам в это веришь?

— Тебя провоцируют! — Гимаев повышает голос, хочет до меня докричаться, судя по всему. Но будто бы поздно уже.

— Вот и посмотрим.

Улыбаюсь, сажусь за руль и срываюсь с места, выжимая газ в пол.

Машина летит по рассветным улицам. Выжимаю из нее максимум. Ловлю себя на мысли, что уже давно в моей жизни не случалось ничего, что могло бы вот так встряхнуть.

С самого начала знал, что Панкратова — это мой конец. Знал, что, если что-то у нас пойдет не так, хана всему будет. Знал и все равно полез в это болото. А как иначе? Она же моя. Она же самая. С ней же все иначе.