Хоум-ран! - Райли Грейс

— Мы тебя прикроем, — обещает Купер. — Когда захочешь сообщить им, мы будем рядом.

Джеймс кивает.

— Думаю, надо сделать это поскорее: до драфта осталось всего несколько недель. Что нужно, чтобы отозвать свою кандидатуру? Написать какое-то заявление или что?

Пенни вдруг встает из-за стола, прижимая к уху телефон.

— Да. Ты как, нормально? Принести тебе чего-нибудь поесть?

Мия.

Я тоже вскакиваю и, огибая стол, подхожу к ней. Она проводит рукой по волосам и бросает на меня быстрый взгляд. Чем больше Мия говорит, тем круглее становятся ее глаза.

Мое сердце болезненно ухает вниз.

— О, — произносит Пенни. — То есть… черт, ты серьезно?

— Что? — требовательно спрашиваю я. — С ней все в порядке?

— Конечно, сейчас позвоню отцу. — Она на секунду умолкает. — Ясно. И ты уверена, что это…

Не желая тратить время на подслушивание их разговора, я несусь в спальню и, резко затормозив у двери, распахиваю ее, даже не постучавшись.

В комнате пусто. Ни Мии, ни ее вещей.

На кровати записка.

С.,

Спасибо тебе за все. Пожалуйста, знай, что я в тебя верю. Из тебя выйдет отличный шеф-повар.

Прости меня. Полюбить тебя было так легко.

Прощай,

М.

P. S. Мы всегда были друзьями.

58

Мия

Я закрываю ноутбук и вытягиваюсь на кровати Пенни.

Мне хочется кричать. И это вполне подходящая реакция на происходящее, в особенности учитывая, что из-за приближающейся конференции мой телефон разрывается от звонков Элис, профессор Санторо с каждым днем все больше заваливает меня работой, Джана не поняла мой намек на нежелание обсуждать день барбекю, и я уже неделю не виделась со своим парнем.

Бывшим парнем.

Мы больше не вместе. Я четко обозначила это в оставленной для него записке.

Но все же это не значит, что я не страдаю. Мне казалось, я испытаю меньше боли, будучи инициатором расставания, но все вышло совсем не так. Вернувшись в Мурбридж, я с головой погрузилась в работу, потому что, когда мне нечем заняться, я думаю лишь о Себастьяне. Сейчас я временно живу у отца Пенни, но да­же здесь мне все напоминает о нем. Вчера я случайно нашла в сумке записку, которую он вложил в свою форменную футболку в день матча, и в результате, чтобы остановить поток слез, мне пришлось запереться в туалете лаборатории. Я пробыла там так долго, что спустя некоторое время Элис начала барабанить в дверь.

Когда я позволяю себе отдаться воспоминаниям, то перебираю в уме даже самые незначительные мелочи. Я так сильно скучаю по нему, что, кажется, даже вогнав себе в грудь тупой ржавый кинжал, испытала бы меньше боли. Я очень его обидела. Он амбициозен, и я уверена: ему удастся достичь успеха, чем бы он ни занимался. Возможно, однажды он построит настоящую ресторанную империю имени Себастьяна Каллахана. А то, что мы наговорили друг другу о наших семьях…

Исчезнув из его жизни, я оказала ему услугу. В конце концов он найдет себе отличную девушку, родных которой полюбит, и с радостью станет одним из них. Девушку, которая настолько идеально впишется в его жизнь, что, вспоминая, как однажды думал, будто это место смогу занять я, будет лишь смеяться.

Мне хочется кричать до тех пор, пока эти чувства не развеются.

К моменту возвращения Себастьяна в Нью-Йорк я перевезла все свои вещи в дом отца Пенни. Мистер Райдер и его невеста Никки Родригес — директор городского катка, где работает Пенни, — великодушно приняли меня у себя. Именно так мне и стоило поступить сразу: проглотив свою гордость, остаться у них на несколько ночей, а потом заселиться в новую комнату, которую мне выделил университет. Тогда бы ничего этого не произошло.

Я бы не влюбилась.

И затем не оказалась бы вынуждена заставить себя забыть об этом.

Я хватаю подушку, прижимаю ее к лицу и по-настоящему кричу, пока мой голос не срывается на рыдания. У меня снова звонит телефон. Каждый раз я будто играю в русскую рулетку: кто же на этот раз? Джана? Элис? Иззи? Себастьян?

В это же мгновение я слышу стук в дверь.

— Мия? Можно вой­ти?

Я откладываю подушку и сажусь на кровати.

— Это ведь твоя комната.

— Ну, вдруг ты тут голая или что-то такое, — произносит Пенни, открывая дверь.

От моего вида она хмурится. В последние дни я так много работала, что питалась одними лишь энергетическими батончиками и всего пару раз принимала душ. Мои волосы свисают безжизненными сальными прядями, ногти сгрызены под корень, а одежду я не меняла уже несколько дней.

— У тебя все хорошо?

— Презентация — настоящая катастрофа.

Она садится на краешек кровати.

— Ты что! На вид просто замечательно.

— Элис отчитала меня за то, что я неправильно подписала диаграмму.

— Пусть катится к черту!

Я усмехаюсь.

— Ну, она ведь права. Я столько работаю, а ошибаться все никак не перестану. Конференция уже на следующей неделе, а я еще почти не практиковалась.

— Продолжишь работу чуть позже, — говорит Пенни. — У меня тут горячая пицца.

При первом же упоминании еды у меня громко урчит в животе. Я не помню, когда и что ела в последний раз. Наверное, это был протеиновый батончик в лаборатории утром.

Себастьян бы такого не вынес. Уже стоял бы на кухне, собираясь приготовить что-то восхитительно вкусное.

Делал бы то, о чем я посоветовала забыть.

Я снова падаю на кровать, отчаянно стараясь восстановить дыхание.

— Я подумала устроить небольшую маникюр-вече­ринку, — говорит Пенни. В ее голосе явно слышится беспокойство, и я прикусываю щеку, чтобы сдержать слезы. — Посмотреть фильм. Папа с Никки решили сходить в ресторан, так что мы можем посидеть перед теликом в гостиной.

— Здорово.

— Никаких романтических комедий предлагать, пожалуй, не буду.

— Да мне все равно, Пен. Включай любой фильм, который тебе нравится.

Подруга смеряет меня хмурым взглядом.

— Себастьян сегодня вернулся домой из поездки. Отыграл последний матч сезона.

— Прошу, не…

— Он хочет прийти поговорить с тобой.

Я закрываю глаза. На следующий день после моего побега он пришел к дому отца Пенни, чтобы меня увидеть. Пенни тогда мягко отказала ему, и я ей очень за это благодарна, хотя прекрасно понимаю, как ей было неловко. Мне стоит относиться к ней с любовью и пониманием, ведь из-за меня она оказалась меж двух огней. Я уверена, Купера мое поведение разозлило до чертиков.

— Я не могу.

Голос Пенни звучит неуверенно:

— Ладно, тогда скажу ему, чтобы оставил твои вещи на крыльце.

— Какие вещи?

— Ботфорты и куртку. Видимо, ты забыла их у него дома.

— Мне следует вернуть ему бейсбольную футболку.

— Не думаю, что она ему очень нужна.

Я свешиваюсь с кровати и, покопавшись в сумке, наконец нахожу то, что искала. При одном лишь взгляде на футболку мое сердце болезненно сжимается. Как нежно он снял ее с меня в тот единственный раз, когда я ее надела…

— Вот, возьми. Можешь отдать ее ему или даже выкинуть, мне все равно. Не хочу ее больше видеть.

Ее лицо вытягивается. Доброта моей подруги и ее отца помогает мне воплотить в жизнь мою мечту. Мне следует об этом помнить.

— Пожалуйста, — добавляю я, протягивая ей футболку.

Пенни берет ее в руки.

— Ладно. Но просто чтобы ты знала: я считаю, вам следует поговорить.

— Я тебя услышала.

— В­се-таки вы были друзьями.

Я нервно смеюсь.

— Поверь, я помню.

— Ну, тогда, может, раз отношений у вас не получилось, вы могли бы…

— У нас ничего не вышло в прошлый раз, и я не думаю, что выйдет теперь, — перебиваю ее я. — Он сказал мне вычеркнуть мою семью из жизни.

— Он просто был очень расстроен, — говорит Пенни. — На барбекю мы все видели, что они за люди. Ты ведь и сама не считаешь их идеальными.