Дикая сердцем - Такер К. А.

– Звучит как отличное занятие для маленького ребенка, – бормочу я себе под нос.

– Это хороший способ скоротать время. – Он переводит взгляд на окно и, кажется, теряется в своих мыслях. – Я вырезаю их слишком давно. Место на моих полках уже заканчивается.

В том, как он это говорит, есть что-то пронзительно грустное.

– Ты, вероятно, мог бы заработать на них приличные деньги…

– Они не продаются, – огрызается Рой, и его челюсть напрягается. – Не все имеет цену.

– Расслабься. Это была просто мысль.

Спустя мгновение он произносит:

– Кто вообще, черт возьми, станет платить деньги за кучу деревянных зверюшек?

– Люди. Во всяком случае, за таких симпатичных, как твои.

Я чувствую на себе взгляд сузившихся глаз Роя, пока сворачиваю с главной дороги на ту, которая выведет нас к дому.

– Пока я не забыла, меня не будет ни завтра, ни в воскресенье, чтобы помочь тебе по хозяйству.

– Почему? Куда ты собралась?

Я не могу не заметить в его тоне нотку разочарования. Я подавляю улыбку, при мысли, что Рой, возможно, привыкает к моему присутствию и что, возможно, оно начинает ему нравиться.

– Завтра у меня день рождения, поэтому утром мы куда-то улетаем. Я не знаю куда. – Я пыталась выведать у Джоны место нашего назначения, но он ничего не рассказал. – Но ты не волнуйся, тебе поможет Тоби.

– Этот огромный тупой бык, – ворчит Рой.

– Эй! Тоби – славный малый! – Я на секунду отрываю взгляд от дороги, чтобы с неодобрением взглянуть на Роя. – И хороший друг. Он помог тебе всего несколько дней назад, так что перестань быть таким ослом.

Я никогда не разговаривала так ни с кем, кроме Джоны, и уж точно не с шестидесятилетним стариком. Но если на планете и есть шестидесятилетний старик, который заслуживает такого обращения, то он сидит рядом со мной в этом старом побитом грузовике.

– Он позволяет Мюриэль помыкать им, – говорит Рой, как будто это оправдывает его резкие слова.

– Она его мать. Он ее уважает. Тебе тоже стоит попробовать.

Не то чтобы я была полностью не согласна с оценкой Роя.

Рой смотрит на свой гипс, как будто это он причина его дискомфорта, а не рука, которую он защищает.

– Болит?

– Нет, чешется. – Через мгновение, словно поймав себя на резком ответе, он признает: – Да, немного. Они сделали мне местную анестезию, прежде чем начали тыкать в меня иголками, но она уже отпускает.

– Могу поспорить, что одна из тех таблеток поможет, когда ты вернешься домой, – предлагаю я.

Рой хмыкает.

– Я не пью лекарства.

Я бросаю взгляд, чтобы посмотреть на его упрямое лицо.

– Это не кристаллический мет, Рой. Их прописал твой врач. Приняв несколько таблеток вечером перед сном, ты не умрешь. Может, это даже поможет тебе уснуть.

Что, судя по большим мешкам под его глазами, в последнее время ему удавалось не слишком часто.

– Всего несколько таблеток на ночь, да? Звучит просто. – Он нахмуривает брови. – Я и вещи, которые вызывают привыкание, не очень хорошо сочетаются.

Неужели это еще один кусочек жизни Роя? Темный кусочек его прошлого?

Внезапно меня осеняет.

– Поэтому ты не пьешь? Я заметила, что ты совсем не пил свое пиво в «Пивном домике».

Он держал его в руках, смотрел на него, но так и не сделал ни глотка.

– Шпионка, а теперь и детектив, – ворчит Рой, а затем поджимает губы, словно решая, хочет ли он объяснить. – Я не пил с тех пор, как приехал сюда тридцать три года назад.

Но до этого он наверняка выпил не одну бутылку – это понятно по сроку его воздержания. Наверняка у него были проблемы с зависимостью, и он не доверяет себе выпить даже обезболивающие препараты несмотря на то, что так отчаянно нуждается в них.

– Что подвигло тебя бросить пить? – осмеливаюсь спросить я.

– Жизнь.

Я колеблюсь, но только секунду: возможность слишком заманчивая, чтобы упускать ее.

– Ты имеешь в виду своих жену и дочь?

Его челюсть сжимается.

– Я видела фотографию, – признаюсь я, хотя Рой, вероятно, и так уже догадался об этом.

Он спрятал ее с того раза, и больше я ее не видела.

– Это не твое собачье дело. – В его привычном горьком тоне появляется нечто более холодное, жесткое, страшное.

Мой желудок сжимается от сожаления. Я явно задела его чувствительное место, которое знала, что задену, если затрону эту тему. Но я уже вскрыла эту пресловутую банку с пауками, и, учитывая, что Рой рассказал мне о своем прошлом, как я предполагаю, алкоголика, я не могу не надеяться, что он расскажет мне что-нибудь еще.

– Я знаю, что это не мое дело, – произношу я как можно более виноватым тоном. – Мне было интересно, что с ними произошло.

– Они поумнели, вот что произошло. Бросили меня к чертям. Это ты хотела услышать?

Значит, рассказ Тоби о том, что жена Роя от него ушла, правда. Но виделся ли он с ними с тех пор? Поддерживает ли он какие-либо отношения со своей дочерью? У меня так много вопросов.

Внезапно заявление Мюриэль о том, что у нас с Роем есть что-то общее, не кажется мне таким уж надуманным.

Я не общалась со своим отцом. А Рой – с дочерью?

Проходит несколько минут, прежде чем я спрашиваю:

– Ты общаешься с дочкой?

Рой не отвечает.

Мы уже проехали поворот к моему дому, и я понимаю, что поездка почти завершена, поэтому пробую другую тактику.

– Мы с мамой уехали с Аляски, когда я была маленькой, и вернулись в Торонто. Я больше не видела своего отца до прошлого лета. Я не разговаривала с ним около двенадцати лет…

– Выпусти меня отсюда, – перебивает Рой. Деревянный знак, отмечающий дорогу к его дому, только-только появился впереди нас в зарослях кустарника.

– Здесь? До твоего дома идти минут двадцать. Минимум.

И то при хорошем самочувствии, а это точно не про Роя.

– И что? Я люблю ходить пешком.

Он тянется левой рукой к дверной ручке.

– Помнишь, врач сказал тебе не делать глупостей?

– А ты помнишь, я говорил тебе не лезть не в свое дело? – отвечает он.

Я вздыхаю, устав от целого дня противостояния с переменчивым темпераментом Роя.

– Это из-за того, что я заговорила о твоей дочери?

Его челюсть сжимается.

– Нет, это потому, что ты сейчас пропашешь каждую чертову выбоину на дороге до моего дома, и это будет чертовски больно. Я поверить не могу, что мы вообще добрались живыми, учитывая, как ты водишь. Того, кто выдал тебе права, надо пристрелить.

– Я нормально вожу! – огрызаюсь я, ощущая, что мое терпение наконец-то подошло к концу.

Я сворачиваю на его подъездную дорогу, поскольку больше некуда ехать – дальше только тупик.

Рой распахивает дверь, как только ход замедляется, вынуждая меня резко затормозить.

– Ты спятил?

– Вероятно. – Он уже дергается подняться, чтобы выйти, но затем откидывается на спинку и смотрит на дорогу впереди. – Что ты делаешь, девочка?

– Пытаюсь доставить тебя домой в целости и сохранности!

– Нет, почему ты продолжаешь? Ходишь сюда каждый день, носишь мне ужины, кексы и прочее дерьмо.

– Потому что тебе нужна помощь?

– Что бы ты ни искала, во мне ты этого не найдешь.

Я чувствую, как мои щеки вспыхивают от негодования.

– Я ничего не ищу…

– Я не замена твоему мертвому папочке и не собираюсь ей становиться.

У меня отпадает челюсть.

– Ты шутишь что ли? Ты серьезно думаешь, что происходит именно это?

Его взгляд скользит по мне, а затем уходит в сторону, будто встреча с моими глазами доставляет Рою дискомфорт.

– Я не знаю, что думаю. Я пытался понять, что тебе нужно. Может быть… да. Подходит только это.

– Боже, ты такой…

Просто хотеть помочь ему разве не достаточная причина? Мои руки сжимают руль, дрожа от ярости.

– Забавно, но я тоже пытаюсь понять тебя, и все, что я вижу, это жалкий грустный старик, который ждет своей смерти в лесу в одиночестве.

– Я никогда и не говорил, что это не так! – С гримасой боли Рой выскальзывает из машины и хлопает за собой дверью.