Развод. Предатели (СИ) - Дюжева Маргарита

Когда очнулся в следующий раз – мучала дикая жажда. Он прошамкал потрескавшимися, онемевшими после операционной трубки губами:

— Пить, — и сам не смог понять, что сказал.

Однако кто-то другой понял. Из ниоткуда возник стакан, и живительная влага полилась в рот.

На третий раз он пришел в себя настолько, что смог, наконец, открыть глаза и осмотреться. Палата. Капельница. Пищащий прибор рядом… И Вера, стоящая у окна и задумчиво смотрящая на больничный парк.

Увидев ее, Ланской почувствовал, как к горлу подкатил горький ком.

Какой же он идиот… Потерять такую женщину.

— Вера.

Услышав свое имя, она вздрогнула и обернулась.

***

Я отвлеклась. Смотрела, как голуби делят кусок где-то сворованной булки, и пропустила момент, когда Ланской пришел в себя.

— Вера, — раздался слабый, дребезжащий голос бывшего мужа.

Он попытался приподняться и тут же сморщился от боли

— Лежи спокойно, — строго сказала я, подходя ближе и поправляя подушку. — тебе сейчас нужен покой. Сейчас подойдет врач.

Я нажала кнопку вызова, а Николай замер, как-то странно уставившись на меня. Будто первый раз видел. Метался взглядом по моему лицу и молчал.

— Если тебе интересно, то операция была долгой, сложной, но прошла успешно. Тебе удалили часть желудка, — с упреком сказала я, — сказали, что ты сам все запустил, невовремя пил таблетки, если вообще пил. Не соблюдал диету. Я же говорила тебе, что это не шутки. Забыл?

— Забыл, — послушно ответил он, — я много чего забыл.

Кажется, в этих словах было гораздо больше, чем казалось на первый взгляд, но я не хотела вникать. И не стала.

Присутствие в этой палате и так давалось мне слишком тяжело. Я чувствовала себя не в своей тарелке, и, если честно после того, как Николай пришел в себя – испытала облегчение и желание поскорее уйти. Мне больше не было места рядом с этим человеком, я не чувствовала себя ни в комфорте, ни в безопасности. Он стал для меня чужим.

Так странно. Столько лет прожить вместе, столько раз делить с ним постель, встречать рассветы, родить ему троих детей, а потом всего за несколько месяцев стать чужими.

Однако это не отменяло вежливости и желания чисто по-человечески поддержать, поэтому я натянуто улыбнулась:

— Зато есть плюс. Теперь ты похудеешь, станешь стройным как молодой кипарис.

Он не улыбнулся в ответ, просто смотрел, и от этого взгляда было не по себе.

— Вер, а что, если нам попробовать…заново?

Уж лучше бы и дальше молчал.

Я только покачала головой:

— Ты не в себе, Коль, так бывает после наркоза.

— Нет, Вер, — горько произнес он, — я сейчас мыслю, как никогда трезво.

— Да? Здорово. Значит, быстро пойдешь на поправку. — улыбнулась я и плавно освободила руку, которую он умудрился заграбастать, и не позволив ему продолжить, сменила тему, — Как проходит твоя судебная тяжба?

— С переменным успехом, — просто признался Ланской, — иногда кажется, что я их. Иногда они меня.

— Сколько все это продлится?

— Трудно сказать.

— Я уверена ты справишься.

— Справлюсь. Если ты будешь рядом.

Глупец. Неужели не понимает, что такие разговоры между нами больше не уместны?

— Нет, — ответила я резче, чем того требовала ситуация. Потом смутилась и добавила уже более мягким тоном, — Нет, Коля. Никаких рядом. Я…я выхожу замуж.

Его перекосило так, что я даже испугалась, а не разошлись ли швы?

— Все в порядке? Больно?

— Больно, — прохрипел он.

— Надо поторопить врача! — я снова бросилась к кнопке вызова.

— Не надо, Вер. Болит не там, где резали. А в душе…Я не могу тебя отпустить.

— Ты уже отпустил меня. Забыл? Прошлой осенью, когда сказал, что теперь я свободна и могу заняться своей жизнью.

— Я был идиотом. Не ведал, что творю, — заговорил он так быстро, будто боялся не успеть, — затмение зашло.

— Тссс, — я приложила палец к его сухим горячим губам. — не надо, Коль. Что сделано – то сделано. Обратного пути нет. Ты же понимаешь это.

Он сник, а потом уныло усмехнулся:

— А твой будущий муженек в курсе, что ты торчишь тут со мной. Вряд ли он обрадуется, если узнает, что…

— Он в курсе, — спокойно ответила я, — и более того, он сам меня сюда привез, и все это время был со мной. Сейчас просто ушел за кофе.

Ланской позеленел. Посмотрел на меня с мимолетным упреком, а потом усмехнулся:

— Так и хочется сказать, что тебе нельзя так поступать, но я не в праве этого сделать.

— Рада, что ты это понимаешь, — сказала я, забирая сумку с маленького гостевого диванчика.

— Уже уходишь?

— Да. Мне больше нечего тут делать. Операция прошла удачно, ты пришел в себя, дальше все будет хорошо. А я…а мне пора.

Тем более в палату пожаловал врач, и я с чистой совестью могла оставить Ланского на его совести.

Уже когда я почти достигла выхода за спиной прозвучало глухое, полное странной горечи:

— Будь счастлива.

— Постараюсь, Коль. А ты поправляйся и береги себя. Диеты. Таблетки, рекомендации врача – слушай внимательно и соблюдай все, что тебя скажут.

Сказала и ушла.

Стоило сделать шаг за пределы палаты, в которой лежал мой бывший муж и сразу стало легче дышать.

Я расправила спину, поправила сумочку на плече и, оставив прошлое позади, бодрым шагом направилась навстречу своему будущему.

Оно, кстати, уже шагало навстречу, неся в руках два стакана с кофе, и еще умудряясь зажимать локтем бумажный пакет с пончиками.

— Очнулось твое сокровище? — спросил Никита с нотками наигранной ревности.

— Да.

— И как все прошло? Поговорили?

— Да.

— Ииии?

— И на этом все. Наши пути окончательно разошлись.

— А он? — продолжал допытываться Ник.

— А что он? Лежит, кряхтит.

— И что, даже не хочется утешить, пожалеть, приголубить?

— На данный момент мне хочется только кофе, и чтобы кое-то не задавал глупых вопросы, — я вытащила у него пакет с пончиками, — и вообще, я сказала Ланскому, что выхожу замуж, но если ты во мне сомневаешься…

— Никаких если, – грозно насупился Ник, — мне просто нравится тебя ревновать.

Я усмехнулась:

— Не спорю, что-то в этом есть. Но еще больше мне нравится, когда ты меня просто любишь. Ты же любишь? — подозрительно посмотрела на того, кого подарила мне судьба.

— Люблю, Вер. Больше жизни люблю.

— И я тебя люблю, — встав на цыпочки, я чмокнула его в нос.

А потом, взявшись за руки и неторопливо попивая обжигающе-горький кофе, мы пошли прочь, оставляя за спиной все прошлые обиды и неприятности.