Лукан. Конец (ЛП) - Бринн Адриана

Чертов зверь.

Смертельный.

Как и во все времена, когда я был ребенком, я оцепенел до такой степени, что ни черта не чувствую. Боль я почувствую позже, а пока я оцепенел от ударов и силы его кулаков.

Я чувствую, как по моему лицу стекает теплая жидкость. Из левой брови, носа и разбитых губ.

Новые шрамы, которыми я не буду делиться с Ма.

Шрамы, которые, надеюсь, никогда не появятся у моего ребенка.

Я делаю это для них.

Сын.

Брат.

Друг.

Босс.

Капо.

Отец.

Муж.

Крыса.

У меня много титулов, одни достались мне по воле случая, другие — по собственному желанию, но больше всего я горжусь тем, что сегодня…

У меня титул крысы.

Я с радостью буду носить на душе пятна своих грехов, лишь бы те, кого я люблю, были свободны от них.

Неприкасаемые.

Я открываю единственный здоровый глаз, чтобы увидеть, как мой брат, который так сильно напоминает мне маму, наносит последний удар по моему лицу.

— Я горжусь тем, что разделяю с тобой одну кровь, маленький говнюк. — Мне удается разобрать его слова даже сквозь звон в ушах. Он опускается на пол рядом со мной и зажимает мне голову. — А теперь стучи, мать твою.

Я стучу по полу.

Впервые за всю мою жизнь.

Я никогда не сдавался. Я всегда терпел боль и издевательства, пока не терял сознание, но никогда не проявлял слабости и добровольно не выходил из поединка.

Риан отпускает мою шею, и с места на полу клетки я наблюдаю, как он поднимается и сплевывает кровь на пол. Я не помню, чтобы наносил удары по его лицу, вот как я охренел.

— Убирайся к чертовой матери и живи ради них. — Говорит он, прежде чем помочь мне подняться с пола и придержать, чтобы я не упал на свое гребаное лицо.

Теперь это больно.

Черт, как же больно.

Везде.

Кроме моего сердца, впервые за много лет.

— Спасибо. — Прохрипел я. Только он слышит.

Мой брат смотрит на меня и просто кивает.

Больше, нечего сказать.

Я ухожу.

Он в деле, и да поможет Бог несчастным душам этого города, потому что скоро все изменится.

Семьи Вольпе больше нет.

Семья О'Салливан займется этим делом.

Святая Троица больше не чиста.

Это честная игра для больных ублюдков в этой комнате.

— Счастливого, блядь, пути, любимый. — Я слышу, как Лоренцо говорит это из одного из углов склада. Я поднимаю голову, чтобы увидеть, как он подходит к клетке с безумным взглядом. Веселье, смешанное с расчетом. — Позаботься о них. — Злой блеск в его глазах на мгновение исчезает, и я начинаю сомневаться, был ли он там вообще.

Я киваю, потому что, блядь, даже говорить больно.

Ирландский ублюдок настаивает на том, чтобы помочь мне спуститься вниз, и у меня нет другого выбора, кроме как продолжать полагаться на него. После долгих лет, когда я ни в ком не нуждался, это чертовски странно, но сегодня с моих плеч свалился груз. Я снова могу спокойно дышать.

— Это еще не конец. — Единственная женщина в комнате заговорила, привлекая внимание всех присутствующих мужчин. — Титул Капо выставлен на торги, и я не уйду отсюда без честного боя.

В прошлый раз, когда мы были здесь, она не получила ни одного. Все отмахнулись от нее, потому что у нее не было шансов против меня.

Я все еще думаю, что она не сможет справиться и с Лоренцо, и с Рианом, но если она хочет попробовать, то какая, к черту, разница. В любом случае, я ухожу отсюда.

— Дорогая, ты можешь сломать ноготь. — Лоренцо шутит, прекрасно зная, что это ее раздражает.

— Пока я буду разбивать твою уродливую морду, я буду в порядке. — Огрызается Кадра.

Она сделала то, чего не делала ни одна женщина, принадлежавшая к трем семьям. Она убрала отца, предала сестру и посадила всех мужчин в семье Паризи на короткий поводок. Впереди Кадру ждет множество испытаний. Как бы ни изменилась со временем организация, она по-прежнему свысока смотрит на женщин за закрытыми дверями. Страх — ее лучшее средство против них, и большую часть времени она бесстрашна и чертовски страшна.

Мне жаль бедного простачка, который попадется на ее черное сердце.

Если она вообще подпустит кого-то так близко.

— Ну же. Покажи мне все, что у тебя есть. — Лоренцо заходит в клетку полностью одетым, а Кадра вскоре следует за ним на каблуках и в черном брючном костюме.

— Обращайся со мной так же, как с любым другим соперником-мужчиной. — Она поднимается по ступенькам, которые ведут ее к клетке для боя. Она заходит внутрь и заманивает их обоих в ловушку. — И ради всего святого, не бей, как гребаная девчонка. — Мрачно шепчет она и достает два ножа.

Черт.

Ножи и огнестрельное оружие на ринге не допускаются.

Но правила были нарушены, традиции отброшены, и теперь все для них — честная игра.

Святая Троица.

Теперь она запятнана.

Она стала нечестивой.

Пусть Бог хранит этот город в своих руках, потому что эти сумасшедшие ублюдки испортят его так, как никто никогда не видел.

Хорошее, блядь, изгнание.

АНДРЕА

КОНЕЦ

«Это не конец. Не для нас. Никогда для нас». — Андреа

Две недели спустя

Моя душа пережила множество смертей.

Мое сердце уже много раз подвергалось жестокому обращению.

Иногда я удивляюсь, как другие люди это делают.

Как они продолжают жить, когда их сердца разбиты до такой степени, что ничто не может удержать осколки на месте? Когда оно кровоточит, я удивляюсь, как оно еще бьется.

Меня не покидает чувство вины, и от него меня тошнит, ведь я должна испытывать благодарность.

Я должна чувствовать облегчение.

Я ничего не чувствую.

Когда-то я позволила себе слишком много чувствовать, и теперь я пуста.

Я была освобождена.

От этой семьи.

От той жизни.

От него.

Никогда еще я не чувствовала себя в такой ловушке.

Моя голова.

Мое сердце.

Все болит.

Прошло две недели с тех пор, как я видела его в последний раз.

Он поцеловал нас на прощание и ушел.

В тот вечер две недели назад я поняла две вещи. Первая заключается в том, что поговорка, которую произносит каждый разбитый сердцем романтик в этом мире, верна: ты никогда по-настоящему не поймешь, что у тебя есть, пока это не исчезнет.

Другое дело, что я люблю его.

Я люблю каждую его частичку. Хорошее, плохое и все, что мне еще предстоит узнать. Каждый его секрет, каждый его жест и каждое обещание.

Нельзя заставить любить. Она настигает вас, когда вы меньше всего этого ожидаете. Когда все ваши стены разрушены, и вы наиболее уязвимы, именно тогда это и происходит.

Мама говорила, что я никогда не должна искать свою ценность в мужчине. Так не должно быть. Ваша ценность — в вас самих, и как только вы ее найдете, все встанет на свои места. Именно тогда вам посчастливится найти мужчину, достойного вашей любви.

Я нашла его.

Теперь я потеряла его.

Он дал мне так много за несколько дней.

Дни.

Как получилось, что всего за пять дней я полюбила человека, которого поклялась ненавидеть до конца своих дней?

Как это возможно?

Ты любила его гораздо дольше.

В руках я держу последнюю вещь, которую он мне подарил.

Документы о разводе.

Как только я их подпишу, мы закончим.

— Мне больно, солнышко, — Я поднимаю взгляд от бумаг и смотрю в полные печали глаза отца. Я бегала по всему дому, пытаясь сделать все, чтобы и папа, и Эмилио справились с этим. Во время экстренной операции у отца случился инсульт, и ему пришлось извлекать пулю, застрявшую возле сердца. Я не знаю, как мне удалось сохранить рассудок после последних двух недель. Эмилио — ходячее чудо, медики следят за ним двадцать четыре на семь. Две пули почти задели его правое легкое, но, к счастью, не пробили жизненно важные органы.

Я верю, что мама присматривала за всеми нами в тот день.

Мне стало немного легче дышать, потому что Бог не забрал их у меня. Я не могу смириться с новыми потерями, а в последнее время это все, что я знала.