Невидимые знаки (ЛП) - Винтерс Пэппер

Ее язык приветствовал меня.

Ее вкус разнесся повсюду.

И я поклялся прямо там и тогда, что больше не смогу этого делать. Я не мог держать обиду. Я не мог злиться. Я не мог ненавидеть ее за то, что она не приняла меня.

Наша ссора растворилась. Расстояние между нами стерлось.

Ее поцелуй был похож на одновременное погружение в комфорт и всепрощение.

Стон застрял у меня в горле, когда ее грудь прижалась ко мне. Интенсивность нарастала и накалялась, и я боялся, что сгорю в ее объятиях. Я хотел провести руками по ее телу, оторвать ее от песка и отнести в первый дом, который был у нас за несколько месяцев. Укрыть ее в четырех стенах и заниматься с ней любовью, имея крышу над головой и уединение, скрывающее наши секреты.

Ее зубы поймали мою нижнюю губу, притягивая меня ближе на последнюю секунду.

Потом все было кончено.

Она отстранилась, опустив глаза.

— Эм... каким-то образом моё запланированное спасибо стало...

— Лучшим поцелуем с того первого, который ты подарила мне?

Она покраснела.

— Да... ну. Прости.

На этот раз я не позволю ей уйти. Не снова.

Взяв ее за подбородок, я вернул ее взгляд к своему.

— Не за что извиняться.

Она вздохнула, как будто с нее сняли страшный груз.

— Вау! — завизжала Пиппа, забегая вперед, исчезая в единственном месте обитания на острове.

— Эй, подожди меня! — Коннор бросился за ней.

Эстель засмеялась.

— Похоже, пришло время проверки.

Я не хотел, чтобы наш момент закончился, но перемирие между нами было приятным местом, чтобы остановиться, пока у нас не будет больше времени, чтобы быть более открытыми.

Учитывая, что мы жили вместе... мы редко находили время, чтобы просто побыть вдвоем и поговорить. Чтобы оставаться в живых, требовалось гораздо больше усилий, чем я мог себе представить.

Но мы живы... и это все, что имеет значение.

Направляясь к вершине нашего лагеря, я коснулся плеча Эстель.

Она покачала головой, на ее лице отразилось удивление.

— Я не могу поверить, что ты смог создать это.

Я бросил взгляд на дом, изо всех сил стараясь не замечать его недостатков. Потрепанные льняные узлы и корявый бамбук. Неровные стены и простая планировка. Это было лучше, чем палатка... едва ли.

— Я просто хочу, чтобы было лучше.

Она вздрогнула от неожиданности.

— Что значит «лучше»? Гэллоуэй, это прекрасно.

Я пожал плечами.

— В следующий раз я исправлю проблемы.

— Мне не нужен «следующий», — она усмехнулась. — Мне нужен этот.

Я усмехнулся.

— Молодец, ты застряла с этим ненадолго, да?

Ее улыбка расширилась.

— Думаю, да.

Я уже нарисовал чертежи для своего следующего творения, и это был не дом. Я не сказал бы ей, но мой будущий проект был чем-то плавучим, чтобы у нас был шанс на свободу.

За несколько месяцев, прошедших с тех пор, как мы оказались на мели, ни один самолет, вертолет или лодка не подошли достаточно близко, чтобы услышать или увидеть нас.

Мы провалились сквозь разрыв в карте, и никто не знал, где мы находимся. Мы сами должны были найти способ, чтобы нас нашли.

— Пойдем. Я хочу большой тур. — Эстель погрузила пальцы ног в песок, двигаясь быстрее.

Я отказался пользоваться тростью чаще, чем это необходимо, и сегодня был день без нее.

Скрежеща зубами, я боролся с болью и изо всех сил старался скрыть свою хромоту. Она не произнесла ни слова, пока я двигался вместе с ней, все ближе и ближе к дому.

Мои пальцы чесались от желания прикоснуться к ней. Обычно я боролся с этим желанием, но в этот раз... я не стал себе отказывать.

Моя рука обвилась вокруг ее руки, не давая ей возможности отстраниться.

Она не отстранилась.

Она крепче сжала мою руку, и мы вместе вошли в наш дом.

Как только пальцы ее ног покинули песок и коснулись бамбукового пола, она подпрыгнула на месте. Ее черный топ бикини покачивался, когда двигалась ее грудь; ее хлопковые шорты мужественно держались, даже с несколькими дырками на талии.

— Это потрясающе.

Я кропотливо сращивал, связывал и расправлял износостойкий бамбук, чтобы в итоге получить пол, не напоминающий пляж.

Коннор и Пиппа уже заняли свои кровати.

Их светлые лица сияли.

— Ты сделал нам собственную комнату. — Коннор покачал головой. — Ничего себе. Спасибо.

Прошло много часов без его помощи, но я установил несколько перегородок в доме, чтобы сделать его более уединенным. Дверей не было, но у Коннора было свое место с перегородкой, отгораживающей его от Пиппы. Если бы они захотели быть вместе, перегородку можно было бы убрать, но так... они могли бы нормально общаться, не посягая на пространство друг друга.

Эстель переместилась вправо, где я разместил наше крыло.

Наше.

Только если она примет меня и перестанет бороться со всем, что существует между нами.

Я сделал то же самое с этой стороны.

Еще одна временная стена отделяла ее спальное место от моего, но я надеялся, что со временем мы сможем переставить ее, чтобы отгородиться от детей и иметь свою личную спальню, чтобы делать все, что нам заблагорассудится, вдали от внимательных глаз молодежи.

Ее пальцы пробежались по всему. От натуральных стен до полностью заправленных кроватей с толстым слоем свежих листьев, чтобы сделать удобное, теплое и уже не песчаное место для отдыха. Я расстелил одеяла Эстель, как в гостинице, и даже положил сверху крошечный белый цветок. Не хватало только шоколада, завернутого в шикарную золотую бумагу, на подушке.

Оконные отверстия пропускали свет и легкий ветерок, сохраняя прохладу, а тень наконец-то дала нашим глазам отдохнуть от слепящего солнечного света.

В середине дома хранились чашки и миски, которые мы вырезали из кокосовой скорлупы, ожерелья, которые Пиппа сделала из рыбьих позвонков, и бесчисленные инструменты, которые мы взяли на вооружение, чтобы облегчить себе жизнь.

На полках хранились швейцарский армейский нож и топор, безопасные и готовые к использованию в любой момент. Мы даже запаслись едой, в основном соленой рыбой и еще одной миской с разнообразными листьями и таро, а также куском фюзеляжа, вбитым в глубокий водосборник для пресной воды.

У нас не было карточного домика, который бы разлетелся, как домино. У нас не было палатки или навеса. У нас были корни. Фундамент. И впервые с тех пор, как мы потерпели крушение, я по-настоящему оценил, чего мы достигли и как далеко мы продвинулись от городских жителей до жителей диких островов.

Мы создали это из ничего.

Мы создали отношения и навыки благодаря упорному труду и решимости.

Мы стали большим, чем когда-либо думали.

Я счастлив.

Мое сердце светилось, как факел, когда Эстель кружилась в центре дома, улыбаясь крыше над головой. Наблюдая, как она расслабляется и пульсирует от благодарности, мое желание распирало.

Я был счастлив.

Но я мог бы быть еще счастливее.

И я не мог больше ждать, чтобы найти окончательный рай.

Я хотел.

Я нуждался.

В ней.

Я была дурой.

Я вопросительный знак в вопросе, который слишком сложно задать.

Я — пауза после предложения, которое слишком трудно услышать.

Я — многоточие в признании, которое слишком трудно прочитать.

Я — дыхание, ждущее, чтобы сказать правду, в которую слишком глупо верить.

Взято из блокнота Э.Э.

…

Словами невозможно описать, насколько необычной и особенной была такая простая вещь, как крыша.

Она не была идеальной.

Она не была герметичной, не защищала от дождя или даже от жуков, но это была крыша, и это было неописуемо.

Проснувшись после первой ночи в нашем новом доме, я была счастливее, чем когда-либо за последние годы. Счастливее, чем когда была на сцене и выступала перед бесчисленными слушателями. Счастливее, чем когда подписала контракт на миллион долларов с моим продюсером.