(не)жестокая нежность (СИ) - Гутовская Ирина

— Твою мать… заткнись… хватить капать на мозг… — с трудом удержался, чтобы не сорваться и не употребить отборный мат, не желая привлекать к нам внимание.

В действиях Филиппа Абрамовича я не заметил ничего оскорбительного, с намерением покуситься на честь моей жены. Он просто держит её за руки, смотрит в глаза, дотошно поясняя каждый шаг — то, что она должна сделать и как себя вести.

— Молчу-молчу, раз мужа всё устраивает, я умываю руки, — Лара присела на соседний стул, скрестив руки на груди. И продолжала хмуриться, глядя на Гартмана.

— Лара, ей-богу, ты же умная женщина. Откуда взялся этот идиотизм? Чушь так и брызжет из тебя, вперемешку с ядом.

— Я ревную, разве не понятно… и обидно… — созналась она. — Почему ему можно, а мне нет?

— Можно — что? Ты себя слышишь? — впервые наблюдаю такую реакцию, я не знал, что Лара настолько эмоциональная несдержанная натура. И чем-то меня напоминает…

— Прекрасно слышу. И ещё отлично вижу, как он трогает Тину… — она ведёт себя совсем по-детски. — Ему ты ничего не говоришь… А мне так хочется настучать по его поганым рукам…

— Ты мозг забыла сегодня где-то? — наклоняюсь вперёд, машу рукой перед её лицом. — Эй?

— Всё, — выдохнула Лара, — постараюсь собраться. И буду хорошей девочкой.

— Ну вот, другое дело… — хотя вряд ли под «хорошей девочкой» мы подразумеваем одно и то же.

— Но я бы этого седовласого мачо приструнила…

— Хватит, пожалуйста, — прикоснулся к её руке в успокоительном жесте.

— Ян, а почему наоборот не сделать? — она сжала в ответ мои пальцы, потом развернулась ко мне лицом.

— То есть? — не сразу сообразил, к чему клонит.

— Чтобы в сценке любовников были не мы с тобой, а я и Тина. Какая разница, по сути, кто к кому приревнует, застав в постели, и устроит скандал, после которого вы «типа» расстанетесь.

— Исключено, — я откинулся на спинку стула. Посмотрел на жену: теперь она повторяет всё, что до этого говорил Филипп Абрамович. — Такая слава не нужна.

— А, ну ясно… — Лара усмехнулась и с сарказмом добавила: — Не хочешь быть рогоносцем? Конечно, ведь такому шикарному самцу не могут изменять.

— Не поэтому, — скривился от подобной характеристики. — Представь всю ситуацию и дальнейшее развитие событий: мы хотим придать расставанию публичность, а это значит — нам будут перемывать кости, ещё бы, образцовая семья оказалась не так идеальна. Но лично мне плевать, если станут говорить, какой я гондон, изменяю жене и так далее… А вот Тина и лесбийские страсти — такое не скоро забудется... Поэтому повторюсь: нам подобная слава не нужна.

— Ты так яростно защищаешь свою женщину, заботишься, оберегаешь… вы такие классные… и пара красивая… Тоже хочу быть счастливой, найти своего человека, даже на мужчину согласна, если он окажется тем самым...

— Ого, ты ли это? — неожиданно. Хотя не могу сказать, что я сильно удивлён, ведь когда-то она собиралась замуж, ждала рождения ребёнка, но случилась трагедия — жених погиб, а потом произошёл выкидыш... и всё… та Лара умерла вместе с ними…

— А что? Вдруг повезёт? Кто знает, — она улыбнулась. — Прости за моё неадекватное поведение. Конечно, ты прав. Я сделаю всё, что потребуется. Сейчас, когда Тина не будет страдать по нашей вине, моя совесть спит глубоким сном.

— Не сомневался в твоём благоразумии, — мне нравится, что с ней можно быстро договориться, несмотря на сложный характер.

— И, может быть, поцелую тебя, если сильно попросишь, — Лара подмигнула, включая игривую хищницу вновь. Хорошо понимаю, зачем она это делает: скрывает свою не проходящую боль за маской притворства. Но в душу лезть не собираюсь.

— Не дождёшься, не попрошу, — я отрицательно помотал головой.

— Предлагаю пари, — она эффектно приподняла бровь.

— Пари? — переспросил я, чувствуя подвох в её словах.

— Да. Спорим, ты попросишь себя поцеловать?

— Интересно, каким образом?

— Если сейчас начнёшь рассуждать, ты не захочешь заключать пари. Отвечай, не раздумывая.

— Хорошо, — протягиваю руку. — Спорим, я не попрошу тебя поцеловать?

— Уверен? — Лара ухватила крепко мою ладонь, а в глазах отразился хитрый блеск. — Мы ведь правильно друг друга поняли: речь идёт о поцелуе в губы.

— Да. Уверен, — твёрдо ответил. Скорее мир рухнет, чем это случится.

— Твоё условие? — она расплылась в улыбке. — Только давай что-то выполнимое загадывать, в рамках приличного.

— Разумеется, — я улыбнулся в ответ. — Если выиграю, ты перестанешь подкатывать к моей жене, забудешь о ней, как о сексуальном объекте. Хотя кто-то и так обещал…

— Милый, это будет не просто… — её голос прозвучал с наигранной досадой. — Но я согласна. Тем более, думать не запретишь, а захочешь — и так не подпустишь близко к Тине.

— Теперь твоя очередь.

— Если выиграю… — она задумалась.

— Лара? — я напрягся от этой затеи.

— Тогда… — специально томит ожиданием.

— Ну? — поторопил.

— Если выиграю, тогда Тина подарит мне свой поцелуй.

— Мечтать не вредно, — усмехнулся я.

— Вредно не мечтать, — поправила мою фразу.

— Согласен, — сильнее сжал её руку.

— Разрешу даже посмотреть, вот увидишь: твоей жене понравится, и она захочет большего.

— Ну-ну…

— Посмотрим, милый.

— Вот и договорились, — огрызнулся я, взглянув исподлобья.

— Вот и договорились, — Лара передразнила мою манеру. Потом разбила наши сцепленные руки.

«Ну вот, дожился, жену на кон поставил» — и сомнения сразу одолели: на что подписался? И почему осознание неправильности поступка настигает всегда позже?

Мы закончили спорить как раз вовремя, ведь Тина и Филипп Абрамович закончили обсуждать детали будущего постановочного расставания.

— Ян? — обратился он, подзывая. — Есть одна проблема.

— Какая? — я встал со стула. Подошёл к жене, обнял мою девочку за талию, прижимая к себе.

— Для правдоподобности и пущего эффекта, ты должен ударить Тину, когда на людях развернётся основной акт спектакля, — пояснил Гартман.

— Ударить?! — не ожидал услышать такое. — Нет, никогда. Я проще себе руку отрублю, чем применю насилие.

— Придётся… — покачал головой Филипп Абрамович. — Я же не говорю бить по-настоящему. Пробуйте изобразить «удар плюс падение», но так, чтобы со стороны это смотрелось натурально. Потренируйтесь. Завтра важный день, тянуть некуда…

— Мы всё сделаем, — ответила за меня жена. — Сомнений ни у кого не останется.

Я не разделяю её энтузиазма. А если не рассчитаю силу? Как потом жить с мерзким ощущением того, что ударил любимую женщину? Как смотреть в глаза…

2.34

— Давай… — Тина кивнула, показывая, что готова, а сама зажмурилась в ожидании удара.

А я даже не знаю, как это сделать и не понимаю, с какой стороны подойти и по какому месту «типа» бить. В одночасье сложно изменить своим принципам: если никогда не применял к женщинам насилие, то научиться этому внезапно не получится. Да, бывал грубым и не раз — не отрицаю, но это разные вещи.

И сейчас, когда смотрю на миниатюрную фигурку жены, представляя весь процесс в действии, сердце сжимается от боли. В ней ведь веса не больше пятидесяти килограмм, а во мне примерно девяносто пять, плюс рост сто девяносто два сантиметра. Вот как тут пробовать? Одна неосторожная попытка и, как результат, покалечу её.

— Нет, не могу… — выдохнул, потом присел на кровать, опустил голову, а руку приложил к груди — туда, где образовался болезненный узел, где ноет и тянет.

— Ян… — моя девочка опустилась передо мной на колени. — Тебе плохо?

— Плохо… — я буквально ощущаю, как безысходность сковывает в тугих тисках, а неизбежность давит, принуждая идти против воли. — Плохо и тошно…

— Посмотри на меня, — Тина заключила моё лицо в ладони, нежно поглаживая щёки — эта простая ласка немного успокаивает.

«Какая она красивая… с годами становится ещё привлекательнее и желаннее…» — разглядываю мою девочку и никак не налюбуюсь.