Татьяна Корсакова - Ты, я и Париж
— Я же уже объяснил, что это не мои дела, — Белый скрестил руки на груди. — Это дела ваши и вашей жены.
— Кстати, о жене, — Ян поморщился. — Мне нужен развод.
— Развод? — Белый приподнял одну бровь.
— Да, я выполнил свою часть договора. Теперь ваша очередь.
— Мне кажется, разговор о разводе несколько преждевременный.
— А мне кажется, что наоборот, очень даже своевременный. Честно говоря, я вас не понимаю, — Ян подошел к Белому вплотную. — Это же в первую очередь в ваших интересах, чтобы мы с Тиной разошлись.
— Почему вы так думаете? — Впервые за все время их знакомства Белый выглядел если не удивленным, то уж точно озадаченным.
— Потому что после развода она наконец-то сможет выйти замуж за вас, — Ян сжал кулаки. — Я вообще не понимаю, почему вы тянули столько лет. Инициировать развод можно было намного раньше, сразу после того, как вы увезли Пташку… — он осекся, — увезли Тину из Парижа.
— В этом не было необходимости, — Белый улыбнулся почти человеческой улыбкой.
— Почему? — Не нужно было спрашивать, копаться в чужом грязном белье, но Ян все равно спросил. В конце концов, его этот вопрос касается напрямую. Ведь речь идет о его жене, пусть уже и почти бывшей.
— Вы ее любили? — вдруг спросил Белый.
— Что?!
— Я спрашиваю, любили ли вы когда-нибудь Клементину?
Странный у них получался разговор. Ян разжал кулак. Рассеянно потер подбородок. Любил ли он Клементину?
— Вас это не касается.
— Ошибаетесь, господин Немиров. Все, что касается Клементины, касается и меня.
— Искренне рад за вас, а сейчас, извините, мне пора, — Ян направился к двери.
Он уже взялся за ручку, когда на плечо легла тяжелая ладонь.
— Подождите, — голос Белого чудесным образом трансформировался, в нем даже появились отеческие нотки. — Я ведь так и не ответил на ваш вопрос.
— Не важно. — Ян стряхнул его руку. — Я уже и забыл, о чем спрашивал.
— Зато я не забыл. Я не привык игнорировать адресованные мне вопросы. Вы, господин Немиров, спрашивали, почему Клементина не развелась с вами пять лет назад.
— Ну и почему? — Ян нетерпеливо посмотрел на часы. Похоже, к костоправу он сегодня уже опоздал.
— Я отвечу, но для этого вы должны поехать со мной.
— Снова в гараж?
— Нет, на сей раз на кладбище…
— Что это?! — Ян осторожно потрогал черное гранитное надгробие.
Надгробие казалось самым обычным, таких на этом кладбище сотни, если не тысячи, но вот то, что на нем было написано…
— Я ничего не понимаю, — он перевел изумленный взгляд на Белого.
— Это ваша могила, господин Немиров.
— Сам вижу, что это моя могила. — Ян скрипнул зубами. — Но, видите ли, я еще жив!
— Согласен, — мужчина кивнул. — Вы все еще живы, а Клементина все эти пять лет думала, что вы мертвы. Кстати, обратите внимание, могила ухоженная.
— Бред! — Ян потер глаза. — Что мне до какой-то там ухоженной могилы?!
— Это не какая-то там могила, это ваше последнее пристанище. Во всяком случае, Клементина думала именно так. — Белый склонил голову, внимательно посмотрел на надгробие. Таким взглядом смотрит на произведение искусства знаток прекрасного.
Яну стало не по себе.
— Может быть, объясните, наконец? Я не понимаю.
Белый кивнул.
— Такие вещи сложно понять. Именно затем я вас сюда и привез, чтобы все объяснить. Может, присядем? — он посмотрел на гранитную скамейку невдалеке от могилы. — Разговор предстоит долгий.
Ян прикурил сигарету и только потом сказал:
— Я вас слушаю.
Белый смахнул со скамейки засохший листок, аккуратно уселся рядом с Яном, сказал задумчиво:
— Я до сих пор считаю, что в случившемся больше вашей вины, чем ее.
— Вы о чем?
— Я о событиях пятилетней давности. Думаю, пришло время расставить все точки над «i». Вы ведь не возражаете?
Ян покачал головой.
— Тогда у меня к вам вопрос, господин Немиров. Когда вы женились на Клементине, вы знали, чья она дочь?
— А чья она дочь?
Белый задумчиво покачал головой.
— Значит, деньги тут ни при чем.
— Так чья она дочь? — Яна бесила такая манера общения. Создавалось впечатление, что Белый разговаривает не с ним, а сам с собой: риторические вопросы, обтекаемые ответы…
— Щирый Яков Романович — это имя вам о чем-нибудь говорит?
Ян кивнул. Щирого знали если не все, то многие. Несколько лет назад он был очень влиятельным человеком.
— Клементина — единственная дочь и наследница всего его состояния. Так что, если бы вы являлись брачным аферистом, вы бы вряд ли ее бросили.
— Когда мы с ней встретились, она выглядела как бродяжка и не имела при себе ни копейки денег, — сказал Ян растерянно.
В голове никак не укладывалось, что его Пташка — дочь того самого Щирого, человека, имя которого еще совсем недавно произносили едва ли не шепотом. Зато теперь понятно, откуда ему знакома фамилии Белого. И киношный Саша Белый тут ни при чем. Сидящий рядом мужик был правой рукой Щирого. Вот такие дела…
— Да, тогда у Клементины был сложный жизненный период, она страдала и бунтовала.
— И очень хотела уехать из России.
— Хотела. Быть дочерью и правопреемницей такого выдающегося человека, как Яков Романович, нелегко, не всякому по силам такая ноша. Клементина была молода и напугана.
Напугана? Яну она не показалась напуганной. Взбалмошной, безбашенной, отчаянной — это да, но напуганной…
— Мы несколько отклонились от темы. — Белый задумчиво посмотрел на надгробие. — Вы так и не объяснили, что заставило вас жениться на Тине. Если это были не деньги, тогда что?
Ян пожал плечами, загасил недокуренную сигарету. Сейчас уже и не вспомнишь, что именно он чувствовал в тот момент, когда сделал Пташке предложение. Слишком старательно он пытался все это забыть. Белый терпеливо ждал, и он решился:
— Мне оставалось жить всего пару месяцев. Во всяком случае, я тогда так думал. Это долгая история. — Он помолчал, собираясь с мыслями. — В общем, когда со мной случилась беда, рядом не оказалось никого, кроме Тины. Она единственная меня поддерживала, и я решил ее отблагодарить.
Белый удивленно нахмурился.
— Я был весьма обеспеченным человеком, а у Пташки не имелось ничего… я тогда так думал. Я решил, что станет справедливо, что после моей смерти все мое движимое и недвижимое имущество… — он горько усмехнулся, — перейдет к ней.
— То есть это была благотворительность чистой воды? — уточнил Белый.
— Нет! — рявкнул Ян. — Это не было благотворительностью чистой воды!
