Запрещенные слова. Том первый (СИ) - Субботина Айя
Я чувствую себя ужасно неловко, хотя его слова скорее направляют, чем отчитывают.
И, господи, кому я говорю про деньги? Он сейчас зарабатывает втрое больше меня!
— Прости, Дубровский, я не хотела по святому. — У меня все-таки вырывается нервный смешок.
— Я могу тебе написать, Би? Позвонить? Когда ты будешь свободна.
Нам определенно нужно поговорить. И не в переписке.
— Дашь мне свой номер, Шершень? Я наберу, когда буду готова.
— Считай, что он уже у тебя.
— Мне уже правда пора. — «И хоть ты этого не видишь, мои пальцы сейчас сильнее сжимают телефон, потому что страшно, что после этого разговора все рухнет».
— Не забудь попробовать тунца-татаки, Би.
Я кладу трубку первой.
Смотрю на него несколько минут, пока экран не оживает входящим от Шершня.
Он прислал номер телефона.
Я копирую, заношу в телефонную книгу, раздумывая, как подписать. Шершень? Дубровский? Слава? Несмотря на то, что я нашла в себе силы признать, что давно «видела» за словечками Шершня реального Дубровского, соединить их в одно пока все равно сложно.
Подписываю «Шершень», сохраняю.
Разглядываю цифры в номере, хотя в них нет ничего необычного, просто хаотичный набор без «модных» красивых сочетаний.
Хочу написать ему сообщение, подать сигнал, что все нормально, но почему-то палец просто висит над экраном отправки. Пустое поле в нашем новом формате немного пугает.
Или не будет ничего нового?
Глава двадцать пятая
В стейк-хаус я приезжаю чуть раньше всех. Не потому что хочу, а потому что мне нужно пять-десять минут на то, чтобы убедиться: я в порядке. Что я не сверну обратно к машине и не смотаюсь домой под шумок — переодеваться в то, что всем кажется частью моего образа, привычное и соответствующее.
Но я не сматываюсь.
Я поднимаюсь по ступенькам в «Bravado», с улыбкой здороваюсь с администратором — молодой парень с серьезным лицом и аккуратной укладкой моментально узнает мое имя и провожает к нашему столику. Я заранее просила, чтобы посадили у окна, еще когда Амина показывала пар мест на выбор и я сразу заприметила красивую панораму из окна — вид хоть и не на город, а на уютный внутренний дворик с гирляндами. Амина сразу предусмотрительно предупредила, что место хоть и не самое модное в городе, но эти столики разлетаются как горячие пирожки, и что она, конечно, попытается урвать бронь, но ничего заранее не гарантирует. И все-таки смогла, еще раз доказав, что я не зря держусь за нее обеими руками.
Я еще раз осматриваю зал. Уют. Полумрак. Бархатный свет на массивных деревянных столах. Стены в черный кирпич, латунные светильники, полки с бутылками. И ароматы.
Здесь пахнет мясом, специями, древесиной. Ничего лишнего. И никаких резких модных парфюмов, от которых выпадаешь в осадок еще до того, как переступишь порог какого-то растиражированного инфлюенсерами места.
Ловлю свое отражение в зеркале, улыбаюсь, потому что в этом костюме и кедах похожа на девочку с улицы города, а не на серьезного «эйчара». Я бы, наверное, еще полгода назад ни за что не позволила себе прийти в таком виде на свой День рождения. Но тогда я жила иначе. Боялась казаться не той. Сегодня же я впервые в жизни нарядилась не «для картинки», а потому что мне так удобно. И в голове снова звучат написанные слова Шершня простуженным голосом Дубровского, подстегивая все-таки поддаться желанию написать ему еще одно «спасибо, что толкнул в правильном направлении». Но я не пишу. Я дала себе обещание выдержать паузу, уложить мысли в голове и только потом — звонить. Не порть сгоряча. Потому что мне очень важен Шершень, но я пока не представляю, как нам и дальше обсуждать книги и фильмы Скорсезе, еси в промежутках между репликами я буду вспоминать его член у меня между ног.
— Так, все, я на месте! — Мои мысли разряжает запыхавшийся голос Амины, когда она влетает в зал с видом человека, который выиграл одну маленькую войну ради минус пары минут опоздания.
— Все хорошо, спокойно. — Улыбаюсь и даю понять, что здесь ничего не развалилось.
Амина все равно осматривается, прежде чем выдохнуть. Потом разглядывает меня и ее брови удивленно ползут вверх. На мгновение чувствую желание сказать какую-то идиотскую шутку, чтобы избежать возможных вопросов, но она тут же преображает удивление в улыбку и произносит:
— Майя, просто… без слов.
Первой из гостей приезжает Наташа. Она тащит на руках Катю и внушительную коробку, а Костя бежит следом, с огромным букетом в руках. На вид он кажется раз в десять тяжелее Наткиной ноши.
Наташа сразу же бросается ко мне, обнимает, громко целует в щеку.
— Ну ты бомба, — с громким восторгом шепчет на ухо. — Это что, кроссы? Ты что, живая?!
Я смеюсь и обнимаю ее в ответ. Катя тут же переползает ко мне на руки, обнимает маленькими ручками и звонко расцеловывает в щеки. Я смеюсь, тискаю ее изо всех сил и в шутку говорю, что кто-то тут точно знает, как получить самый вкусный кусочек торта (хотя для нее будет свой маленький бенто).
— С Днём рождения! — выпаливает Костя, когда я опускаю Катю. Он немного мнется, протягивает букет. Бледно-розовые розы, и букет реально почти сразу обрывает мне руки.
Краем глаза ловлю довольный взгляд Наташи, которая очень гордится своим мужчиной — сама она только месяц как вышла на новую работу и такие излишества ей явно не по карману. И хоть я сто и один раз повторила, что мне вообще не нужны подарки, прекрасно понимаю, что все это для нее значит. Наконец-то в ее жизни появился мужчина, который взял на себя не только заботы об ее оргазмах, но и о финансовом благополучии.
— Спасибо, Костя, — чмокаю его в щеку, — цветы роскошные.
Амина тут же включает режим смышленой помощницы и относит букет в заранее приготовленную вазу — понятия не имела, что они такие огромные вообще существуют.
Я усаживаю гостей за стол, перед нами появляется официант, предлагает напитки и легкие закуски, пока ждет отмашки выносить остальное.
Сашка приходит почти одновременно с двумя моими коллегами — Настей и Вадимом.
Мы обмениваемся взглядами — Григорьев терпеливо ждет, пока я приму поздравления от коллег и проявляю пять минут вступительного гостеприимства. Потом, когда остаюсь одна, делает пару шагов навстречу.
Останавливается рядом.
У него синяки под глазами от недосыпа, потому что только пару часов назад вернулся с рейса. Волосы немного распушились, и Сашка приглаживает их пятерней, пытаясь придать хоть какой-то порядок. Я помню, что так с ними всегда, когда спешит и сушит феном. С моей шевелюрой ровно то же самое, если не буду как ненормальная орудовать расческой и специальными средствами.
— Шикарно выглядишь, Пчелка, — шепчет около моего уха Сашка, пока мы оба зачем-то пытаемся делать вид, что не обнимаем друг друга. — Такая счастливая.
— Это ты еще главный сюрприз вечера не видел, — посмеиваюсь, чтобы спрятать неловкость, с которой принимаю из его рук маленькую коробочку, упакованную элегантно и со вкусом.
— Стриптизер из торта, надеюсь, выпрыгивать не будет? — Он в шутку трагически закатывает глаза.
— Обязательно будет, — делаю серьезное лицо, — а ты думал зачем брали подписку о неразглашении?
Я знаю, что Сашке важно увидеть, с каким лицом я распакую его подарок.
Я делаю это немного деревянными пальцами, потому что под вечер татуировка начала немного опухать (все, как и предупреждал мастер), хотя боли я почти не чувствую. В коробочке, на бархатной подушке — красивый кулон в форме пчелы из белого золота и с желтыми, и черными камешками. Выглядит мило и озорно, и я сразу протягиваю его Сашке, предлагая самому поучаствовать в его надевании.
Становлюсь к нему спиной, убираю волосы с шеи.
Он немного рвано дышит мне в макушку, справляется с застежкой только со второго раза. И, пусть это длится всего секунду, я чувствую, как он проводит костяшкой пальца по моей шее, там, где начинается линия роста волос. Именно так, как делал это много лет назад, когда ему не хватало слов для нежности.
