Вульф (ЛП) - Хоуп Пейсли

Я то теряю сознание, то прихожу в себя, не знаю, сколько времени прошло. Час? Шесть? Понятия не имею. Я очнулся здесь после того, как Джейк ударил меня. Меня подвесили в центре комнаты, мои руки вытянуты и болят. Я чувствую засохшую кровь на лице и пульсацию в голове, там, где Джейк ударил меня гребаной трубой. Мои ступни касаются пола, и, кажется, они стянуты вместе.

Джейк. Мой брат, по общему мнению.

А теперь он стоит передо мной с Марко, мать его, Фоксом, и я впервые в жизни понимаю, что мой враг одержал надо мной верх.

Краем сознания я слышу обрывки разговора, словно в лихорадочном сне. Это возвращает меня к звукам криков умирающих мужчин. Я слышу их так отчетливо. Я снова в той пещере. Я знаю, что мне нужно бороться. Я знаю, что должен найти выход, спасти всех, кого можно спасти, но я не могу ничего сделать, кроме как с ужасом слушать эти крики, и вдруг перед моим мысленным взором возникает ее лицо.

Я позволяю тьме поглотить меня.

Ледяная вода бьет мне на лицо, и я резко открываю глаза, но вижу плохо из-за стекающей по мне воды и собственной крови. Я встряхиваю головой и поднимаю ее. Да, точно кровотечение. Почти уверен, что раны кровоточат в нескольких местах.

Понятия не имею, сколько времени прошло с тех пор, как меня сюда притащили, но достаточно, чтобы я терял сознание по меньшей мере три раза. Несколько часов? Дольше?

— Мы сделаем это еще раз.

Я смотрю на Джейка, и у меня сводит челюсть. По крайней мере, она еще не сломана.

Краем глаза я вижу, как Марко втягивает со стола две дорожки кокса.

— Я не хочу, чтобы тебе было еще больнее, чем сейчас, чувак. Черт, — говорит Джейк, его глаза умоляют.

Ошибка номер один: Никогда не проявляй слабость перед своей жертвой.

— Просто дай мне доступ к счетам, и все быстро закончится. — Он приставляет пистолет к моей голове уже пятый раз за сегодняшний день. Я не давал ему информацию о своих личных банковских счетах ни в один из четырех предыдущих, так что я понятия не имею, почему он думает, что сейчас все будет иначе.

Я выдержу еще сто дней, прежде чем позволю этому ублюдку, сидящему в углу, умыкнуть 1,3 миллиона долларов моих личных сбережений.

— Черт! — кричит Джейк. — Это все твоя вина. — Он пробирается к столу и нервно втягивает свою дорожку кокса. Я не знаю, сколько нужно этого порошка храбрости, чтобы предать того, кто был тебе как брат, кто всегда был добр к тебе, кто всегда проявлял к тебе слишком много гребаной благосклонности.

Половину времени я, конечно, был в отключке, но думаю, немало.

— Это должен был быть я. А не ты. Он всегда сравнивал все, что я, блядь, делал, с тобой! — Он наклоняется, не сводя с меня глаз, и вдыхает в нос еще немного этой ложной храбрости.

Марко встает и бьет Джейка по затылку.

— Хватит, блядь, пересказывать историю мертвецу.

Он идет ко мне, и я знаю, что, когда выберусь из этого дерьма, я отделю каждую конечность от его тела и оставлю его в живых достаточно долго, чтобы он увидел, как я пропущу их через измельчитель древесины на заднем дворе.

Свинцовая труба опускается мне на колено. Я издаю сдавленный звук, когда моя голова откидывается назад. Я чувствую, что сейчас я чертовски близок к тому, чтобы сломаться.

— Ты знаешь, что тебя поимели с самого начала? Твой вице-президент рассказал нам все о ваших встречах, о ваших последних клиниках. Он даже пустил нас на вашу территорию, чтобы мы могли взорвать этот грузовик в качестве предупреждения. — Его мерзкая ухмылка демонстрирует пожелтевшие зубы.

Я вспоминаю ночь перед свадьбой, когда Джейк исчез. Я думал, что он подцепил кого-то. А этот ублюдок пустил в клуб проспекта.

— Ты не позволяешь клубу вести правильный бизнес. Мы, блядь, вне закона. Знаешь, сколько денег мы могли бы заработать, если бы ввозили настоящий товар? — дергаясь спрашивает Джейк.

Я сразу же понимаю, что он уже договорился о сделках на случай моей безвременной кончины. Мне не интересно, как долго он это планировал. Мне плевать. Для меня он мертв.

— Ты не выйдешь отсюда живым, так что назови нам эти гребаные счета, — рычит Марко.

Я сплевываю в него кровь. Я заставляю себя усмехнуться и ничего не ответить.

На этот раз удар трубы обрушивается на мою голову, и темнота опускается снова.

— Ты должен был отказаться, когда он выдвинул твою кандидатуру. Это было мое место. Я прожил в его тени всю свою гребаную жизнь. Теперь я живу в твоей. Больше нет. Это место — мое.

Я слушаю Джейка с тех пор, как снова пришел в себя десять минут назад, но мои глаза все еще закрыты, пока он расхаживает взад-вперед передо мной. Я понятия не имею, где сейчас находится Марко.

Этот слабак ноет, а я уже чертовски долго не чувствую своих рук. Я веду себя так, как положено, стону и охаю. Но, пока он не видит, я осматриваю комнату в поисках подходящей возможности. Сейчас ее нет, но я могу подождать. Я не умру от рук этого предательского куска дерьма.

— …Ты ограничиваешь наши доходы. Любую возможность заработать большие деньги ты отвергаешь. Зациклился на этих чертовых клиниках. Ты знаешь, что большие деньги на улице. Мы могли бы зарабатывать в три раза больше.

Я открываю глаза и с ухмылкой смотрю на него, решив, что без Марко я, возможно, заставлю его облажаться.

Джейк никогда не знает, когда нужно замолчать. Из-за этого он всю свою гребаную жизнь влипал в дерьмо.

— Тогда мы станем такими же, как и все остальные гребаные банды. Мы много зарабатываем в клиниках. Очевидно, раз ты хочешь присвоить все, что я заработал. То, ради чего я работал.

— Да пошел ты! Ты и твоя гребаная честь. Пора бы этому клубу начать зарабатывать настоящие деньги.

— Ты никогда не убедишь остальных согласиться.

— Они сделают это, когда увидят перспективу, — говорит Джейк, шмыгая и потирая нос.

Я поднимаю голову, чтобы рассмотреть его. Он дергается, нервничает, значит начинает паниковать. Его план летит ко всем чертям, и по моему взгляду он понимает, что я никогда не сообщу ему то, что он хочет. Мои деньги защищены, даже если со мной что-то случится.

Потому что, в отличие от него, я чертовски умен.

— Твой отец хотел, чтобы клуб мог зарабатывать и жить вне гребаных законов этой страны, не убивая людей без необходимости. Он никогда не хотел, чтобы это были кровавые деньги. Вот почему он выбрал меня.

— Но ты облажался! Ты сделал клуб легкой добычей. «Адепты Греха» пришли за тобой, а ты отвлекся на нее. Кто-то должен взять на себя управление, кто-то должен начать зарабатывать, прежде чем они захватят нас. Я увидел возможность. «Адепты Греха» будут работать с нами. Ты не оставил мне выбора.

Я начинаю смеяться, а потом сплевываю кровь, сочащуюся у меня изо рта, на пол.

— Если не я выпотрошу тебя, это сделает Мейсон. Он никогда не будет работать с «Адептами Греха», ты не продумываешь все до конца. Выбор есть всегда, просто ты никогда не делаешь правильный, и теперь ты умрешь из-за этого, — рычу я.

— С меня хватит этого дерьма, — говорит Марко, появляясь в поле моего зрения, он явно стоял за дверью и подслушивал наш разговор. — Твой план поговорить с ним не работает. Ему нужно больше мотивации. — Марко подходит к столу и надевает перчатку, защищающую от порезов, затем берет со стола кусок колючей проволоки длиной два фута. Он злобно ухмыляется, двигаясь ко мне.

— Черт! Черт! — ворчит Джейк, шагая все быстрее. — Просто дай нам, черт возьми, информацию о счетах! — орет он.

— Я разделаю тебя, сынок, а потом разделаю ее. Пока ты будешь медленно умирать здесь сегодня ночью, представляй себе ее лицо на конце моего члена, прежде чем я выпотрошу ее, как гребаную рыбу.

Глубочайшая ярость поднимается во мне, и я изо всех сил борюсь с веревками, удерживающими меня, прежде чем колючая проволока плотно обхватывает мою грудь и тянет вниз.