Вульф (ЛП) - Хоуп Пейсли

Бринли встает и подходит ко мне, ее теплое тело прижимается к моей спине, а руки обхватывают мой обнаженный торс. Постояв так немного, она начинает говорить, пока я заканчиваю готовить ужин.

— Я хочу знать все, иначе я не останусь, — просто говорит она, а затем целует мою спину. — И я не имею в виду физически, потому что знаю — если ты захочешь удержать меня здесь, ты это сделаешь. — Она снова целует меня. — Я имею в виду нас, то, какими мы стали, как мы изменились. Если я не буду знать все, я не буду доверять тебе, а если я не буду доверять тебе, мы не будем нами.

Я поворачиваюсь к ней лицом, обнимаю ее, целую в сладкие губы, аромат жасмина наполняет мои чувства.

Я вздыхаю.

— Есть вещи, которые я должен скрывать от тебя, чтобы защитить.

— Мне не нужна защита. Я знаю обе твои версии. Я знаю, кто ты есть, и знаю, кем ты должен стать. Я хочу обе… так же, как и ты, — говорит Бринли с настоящей смелостью, которой я в ней раньше не замечал. Она приняла свое место рядом со мной в этой жизни. И не только приняла, но и, похоже, собирается гордиться этим местом и быть счастливой рядом со мной.

— Сегодня вечером мы с Джейком получим то, что необходимо для захвата здания клуба «Адептов Греха». Взрывчатка.

— Зачем ты это делаешь?

— Это дело принципа. Это место, где Гатор держал сестру Мейсона, и для него — личное дело избавиться от него, к тому же это мерзкая дыра. — Она выжидающе смотрит на меня, понимая, что я рассказываю ей не все. — А потом мы уберем их президента, Марко Фокса.

Бринли смотрит мне в глаза.

— За угрозы в мой адрес? — спрашивает она.

— Да, но не только за это, он угрожал всем нам. И за то, что позволил Гатору проворачивать свое дерьмо с совсем юными девушками. Он токсичен. Здание токсично. Когда все будет готово, мы захватим остальную часть клуба. У «Адептов Греха» нет других крупных отделений, как у нас, — они относительно мелкие. Их ближайшее, что-то из себя представляющее, находится в Техасе. Они не приедут сюда, чтобы воевать, если мы присоединим двадцать членов клуба, они, скорее всего, будут рады, что избавились от них.

— Когда вы вернетесь?

— Мы встречаемся с продавцом взрывчатки в девять, я вернусь сюда задолго до полуночи.

— Все так просто?

— Обычно нет. Но в этот раз мы все спланировали правильно. Мы с Джейком поедем вдвоем. Если все пройдет хорошо, мы вернемся быстро.

Бринли на минуту задумывается.

— Только вдвоем? И это тебя не беспокоит? — спрашивает она, прикусив нижнюю губу.

Я усмехаюсь.

— Так уж у нас заведено. Это контакт Джейка, но мы рискуем вместе. Если мы возьмем кого-то еще, это привлечет слишком много нежелательного внимания.

— Хорошо… а потом, после всего этого, все уляжется?

Я целую ее губы и убираю темные волосы со лба, заправляя их за ухо.

— Да, я надеюсь на это.

Бринли кивает, как будто я только что сообщил ей о приобретении бизнеса. Как будто мы говорили не о моем плане уничтожить имущество и убить кого-то, одновременно готовя ужин.

— Когда все закончится, я хочу найти место для собственной студии. Я хочу иметь что-то свое. У меня нет никаких иллюзий относительно тебя или этой жизни. Ты такой, какой есть, и я не буду пытаться это изменить. Если я продам дом, у меня будут деньги, чтобы что-то приобрести. Я знаю, что в центре города есть несколько свободных помещений.

— Возможно, я знаю парочку, — говорю я, думая о зданиях, которыми владеет клуб.

— Мне не нужно, чтобы ты делал это для меня, — говорит она и улыбается.

Я целую ее.

— Я никогда… не заботился ни о ком, кроме себя, — честно признаюсь я. — Это чуждо мне, но я хочу, чтобы клубная жизнь и моя личная жизнь были разделены. Настолько, насколько это возможно.

Бринли кивает.

— Я уважаю это, но ты будешь рассказывать мне то, что я хочу знать, — добавляет она деловым тоном.

Не могу поверить, что эта женщина имеет надо мной такую власть. Я готов рассказать ей все, что угодно, лишь бы она оставалась здесь и прижимаясь ко мне каждую ночь.

— А теперь, мистер президент, вам нужно заняться делами, — говорит она с властным нахальным выражением лица. — Но сначала, где мой ужин?

Я ухмыляюсь.

— Такая требовательная, не так ли? — Я шлепаю ее по заднице, и она вскрикивает.

Звук просто охренительно неотразимый.

Я проверяю свой телефон, чтобы убедиться, что с Джейком все по плану, а затем с настоящей, искренней улыбкой на лице начинаю готовить ужин для своей королевы.

Черт возьми, вот что значит чувствовать себя счастливым?

— Ты знаешь, как чертовски сексуально ты выглядишь сейчас? — стону я на ухо Бринли час спустя. Уже почти пора идти на встречу с Джейком, но я не смог устоять, когда она пошла со мной в душ. Теперь, когда она вышла, я снова не могу устоять перед ней, и вот она уже прижимается к моей стойке в ванной, ее мокрые волосы струятся по спине, ее идеальная грудь подпрыгивает, пока я трахаю ее сзади во второй раз менее чем за тридцать минут.

— Ты сейчас мечта любого мужчины, и ты моя, блядь, — шепчу я через плечо.

Эта киска будет только моей день за днем, я никогда не устану от нее.

Раньше я думал, что хочу умереть на заднем сидении своего мотоцикла, теперь я знаю, что хочу умереть, зарывшись до упора в Бринли Бомонт, с моим именем на ее губах. Вот так.

— Посмотри на нас, — говорю я, не сводя с нее глаз. — Посмотри, как твое тело молит о моем. — Я тянусь и играю с ее клитором одной рукой, а другой — с розовым соском, похожим на камешек, перекатывая бутончик между пальцами. — Эта чертова грудь всегда готова к моим прикосновениям, как и любая другая часть тебя.

— Габриэль, — вскрикивает она, и мой член пульсирует внутри нее.

— Ты хочешь, чтобы я наполнил тебя? Жадная, отчаянная маленькая шлюшка, жаждущая моего члена? — спрашиваю я. Глаза Бринли распахиваются, и она видит нас в подернутом паром зеркале.

— Да, черт возьми, — всхлипывает она, и ее вид, прикусившей губу, с остекленевшим взглядом, приводит меня в восторг. Я в исступлении впиваюсь зубами в ее плечи, когда ее сладкая киска сжимается вокруг моего члена, как тиски.

— Сильнее, — кричит она.

Нет, колибри, еще не все.

Замедляя толчки до мучительного темпа, я смотрю вниз, на место нашего соединения, затем протягиваю руку и широко раздвигаю ее губки, медленно проводя подушечкой среднего пальца по ее клитору, пока ее ноги не начинают дрожать.

— Знаешь, почему мне нравится трахать тебя вот так, маленькая колибри?

— Тебе нравится дразнить меня, — обвиняюще отвечает Бринли, и ее глаза в зеркале загораются голубым огнем, когда она наблюдает, как я беру ее глубоко и медленно.

— Отвечай на вопрос, жадная девчонка.

— Почему? — стонет она, когда я увеличиваю темп.

— Помимо очевидного, что это чертовски красивое зрелище, — толчок, — я люблю смотреть, как ты борешься. Я люблю наблюдать, как ты борешься за то, чтобы овладеть каждым дюймом моего члена.

— Еще, — шепчет она, когда я увеличиваю темп.

— Я больше нигде не хочу быть. Я хочу жить внутри тебя, — толчок, — давай, Бринли, — говорю я, хватая ее за руку и заменяя свои пальцы на ее клиторе ее собственными.

Она тут же берется за дело, и это самое красивое зрелище, которое я когда-либо видел. Я крепко сжимаю ее крутые бедра и трахаю ее все сильнее и сильнее, пока она играет со своей киской. Я любуюсь каждой ее частью в зеркале, мои яйца сжимаются, когда ее глаза закрываются, а рот приоткрывается. Я тянусь к ее горлу и приподнимаю ее голову. Ее глаза тут же распахиваются.

— Держи их открытыми, мне нужны эти глаза, пока ты используешь меня, используешь мой член, я хочу увидеть, как ты доводишь себя до оргазма.

Я наблюдаю в зеркало через плечо Бринли, как она работает пальцами со своим клитором, ее грудь подпрыгивает. Она то ускоряется, то замедляется, ее свободная рука сжимает стойку. Она нисколько не стесняется, и это прекрасно — видеть, как она разрушает все свои стены прямо здесь, передо мной.