Элизабет Винфри - Больше, чем друг
— Эй, Делия! Ну как ты?
Его орехового цвета глаза тепло смотрели на меня, и у меня мелькнула мысль, что я сейчас грохнусь в обморок, как какая-нибудь дама времен королевы Виктории.
— Э-э… хорошо. У меня все в порядке.
Я ненавидела себя в этот момент. Джеймс, наверно, большой поэт, а я лепетала наименее изысканные фразы за всю историю человечества.
Он подошел на шаг ближе, и я ощутила, как руки покрываются гусиной кожей. Я переложила книги и постаралась казаться как можно беззаботнее.
— Не сделаешь мне огромное одолжение? По старой дружбе? — спросил Джеймс.
Не знаю, о какой старой дружбе шла речь, но я горела желанием оказать ему услугу.
— Конечно, — ответила я без раздумий. — Чем могу помочь?
— Я не очень-то разбираюсь в поэзии. Ты не могла бы просмотреть вместе со мной кое-какой материал? И, может быть, показать мне, что хорошо, что плохо и все такое?
Он в самом деле выглядел немного смущенным, и сердце мое растаяло.
— Без проблем, — согласилась я. — Но если ты не увлекаешься поэзией, зачем же пришел на этот факультатив?
Он скривился и махнул в сторону дирекции.
— Ошибка в составлении списков.
Я молча кивнула. Даже если Джеймс и не был вторым Хемингуэем, то все равно его статус одного из самых классных парней, каких я когда-либо встречала, не изменился.
— Увидимся завтра после уроков в библиотеке, — сказала я, словно такие встречи были обычным делом.
Он легонько сжал мою руку и пошел в противоположную сторону. Заметив, что все девчонки в холле бросили на него быстрые внимательные взгляды, я вспомнила о нашем с Кейном пари. Возможно, в жизни Делии Бирн разгорается новый день. И мне было совершенно наплевать, из-за чего такая перемена — из-за расположения планет, благодаря судьбе или ошибке дирекции.
Джеймс Саттон попросил меня помочь с домашним заданием!
После школы я отыскала Кейна: он бегал трусцой по четвертьмильной дорожке. Он говорил, что любит заниматься на школьных дорожках, потому что ему так легче подсчитывать, сколько миль он проделал. Но по-моему, ему просто нравится, что все женские спортивные команды глазеют на него.
Кейн притормозил, заметив меня. Я чувствовала, что прямо-таки сияю. Не так часто удастся сообщать ему новости, касающиеся моих сердечных дел,
— Привет, Дэл! — продолжая бежать на месте, он одной рукой ухватился за мое плечо, удерживая таким образом равновесие. — Что стряслось?
— Ну, я совершенно не сомневаюсь, что это ни к чему не приведет, но Джеймс Саттон попросил помочь ему сделать задание по писательскому творчеству.
Я не могла, не уронив себя, сама заикнуться о возможном романе и поэтому ждала уверений Кейна в том, что просьба Джеймса действительно очень знаменательна.
Кейн молчал несколько секунд. Затем прекратил бег и серьезно посмотрел на меня.
— Джеймс Саттон? Только не говори, что тебе нравится этот неудачник.
Я не могла поверить: Кейн обозвал Джеймса неудачником!
— Прости? — проговорила я, начиная злиться. — Джеймс великолепный, талантливый, сексуальный…
Кейн рассмеялся.
— Спустись на землю, Бирн! Это совершенно пустоголовый малый. И между прочим, гулял с этой дурой Таней, еще не успев достигнуть половой зрелости.
Я покачала головой. Меня никогда не переставала удивлять мужская неспособность увидеть хоть что-то привлекательное в других парнях.
— К твоему сведению, Таня теперь в колледже, далеко-предалеко отсюда. Джеймс свободен.
— Ну, хорошо, хорошо. Тебе повезло.
Кейн снова затрусил на месте, и я поняла, что ему больше нечего мне сказать по этому поводу.
— Верно. На сей раз повезло мне. А теперь, с твоего позволения, я должна идти в библиотеку.
Я не стала добавлять, что заранее хочу поискать какие-нибудь подходящие стихи, чтобы помочь Джеймсу выполнить задание, — Кейн не понял бы моего желания подготовиться.
Я гордо удалилась, высоко задрав нос. Кейн явно ревновал. Голову даю на отсечение, что он не может допустить и мысли о собственном проигрыше. Я помчалась к своей машине, размахивая портфелем позади себя.
Ночью я вертелась в постели, стараясь придумать, какое стихотворение Джеймс мог бы продекламировать в пятницу. Я представляла себе, как светлеет его лицо во время чтения и как постепенно до него будет доходить, почему я выбрала именно эти стихи. Он возьмет мои руки в свои и приблизится ко мне губами…
Как раз в тот момент, когда я добралась до той части снов наяву, где Джеймс страстно целует меня, рядом с кроватью затрезвонил телефон. (Родители провели мне собственную линию, когда в четырнадцать лет у меня появилась склонность висеть на телефоне по двадцать часов в сутки.) Звонок заставил мое сердце забиться часто-часто. Неужели у нас с Джеймсом телепатия?
— Алло?
— Это я.
Я почувствовала себя дура-дурой. Я всегда была рада Кейну, но сейчас он не был тем, чей голос я надеялась услышать.
Я посмотрела на часы на прикроватной тумбочке.
— Что случилось? Уже поздно.
— Ага. Угадай, что твой преисполненный страха лучший друг хочет тебе сказать?
— Ты уже влюбился?
Это было бы очень похоже на Кейна — за те восемь часов, что мы не виделись, найти ту, которая, как он думал, была идеальной девушкой.
— Нет. По телеку идет «Касабланка». Четвертый канал.
— Я тебе перезвоню.
Я повесила трубку, стащила с кровати простыню и спустилась вниз, в комнату, где были и телевизор и телефон. Родители уже спали, поэтому я не зажигала лампу. В голубоватом свете телеэкрана я набрала номер Кейна. Он ответил после первого же гудка.
— Хэмфри Богарт только что увидел ее в первый раз. Она слушает, как Сэм играет на рояле.
— Я знаю, Кейн. Все это прямо передо мной.
Я устроилась в глубоком кресле, прижав к уху трубку. Мы с Кейном иногда вместе смотрели кино по телефону, и хотя мы почти не разговаривали, нам нравилось, что можно давать свои комментарии, когда вздумается. «Касабланка» была нашим любимым фильмом.
Спустя полтора часа я старалась заглушить рыдания простыней, хотя Кейн все равно знал, что я каждый раз реву над несчастной любовью Рика и Илзы.
— Дэл, ты опять плачешь? Ты же видела этот фильм раз тридцать.
— Угу, — промычала я, вытирая глаза. — Но каждый раз, когда его смотрю, он кажется все печальнее.
Я говорила шепотом, боясь разбудить маму и папу.
Кейн ласково засмеялся.
— А ты в душе настоящий романтик, ты знаешь это?
— Ха! Просто на меня очень действуют сентиментальные фильмы, — ответила я.
— Приятных снов, Бирн!
— Приятных снов, Парсон.
Я повесила трубку и выключила телевизор. Прокрадываясь обратно к себе в комнату, я вдруг поняла, что так и не решила, какое стихотворение предложить Джеймсу.
