Анонимные грешники (ЛП) - Скетчер Сомма

Выпятив челюсть, я хватаю свое пальто и разворачиваюсь, сталкиваясь лицом к лицу с Амелией. Она маячит в дверях кухни, сжимая в руках четыре кружки с кофе.

— Я собираюсь увидеться с отцом, — задыхаясь, говорю я, избегая ее подозрительного взгляда. — Пожалуйста, передай это Альберто, когда он проснется, — я игнорирую ухмылку Рафа и топаю к входной двери, Анджело следует за мной по пятам.

Мы едем в лифте в гробовой тишине, и к тому времени, как я сажусь на пассажирское сиденье его машины, я чувствую, как горячие, злые слезы покалывают мои веки. Они не упадут, потому что я отказываюсь им позволить. Я никогда им этого не позволяла. Анджело не получит такой власти надо мной, по крайней мере, если он не собирается помогать. Если он не останется и не будет сражаться за меня.

— Я избавил тебя от необходимости трахаться с ним.

Ярость вырывается из Анджело, как из печь. Его костяшки пальцев на руле побелели, и он ведет свой Aston Martin так, словно угнал его.

— Какое это имеет значение, рано или поздно мне придется это сделать.

Он ударяет кулаком по приборной панели, заставляя меня вздрогнуть.

— Конечно, думаю, тогда это не имеет никакого значения. В любом случае, это был бы не первый гребаный раз, когда ты выставляла себя шлюхой.

Моя кровь стынет в жилах, и на мгновение мое сердце забывает биться.

— Что?

— Ты меня слышала, — рычит он, не сводя глаз с дороги. Мы въезжаем в Дьявольскую Яму, и он набирает скорость, вливаясь в поток машин и выезжая из него под звуки сердитых автомобильных гудков. — Ты думаешь, я не знаю, что ты переспала с половиной парней в Академии Побережья Дьявола? Сначала я в это не поверил, но теперь, видя, как быстро ты поднялась по лестнице прошлой ночью, я ни секунды в этом не сомневаюсь.

Крепко зажмурив глаза, я делаю прерывистый вдох.

— Что я должна была сделать вместо этого, Анджело? Уйти с тобой?

— Да.

— Для чего? Чтобы обнажить перед тобой свою задницу? Чтобы устроить тебе представление как я трогаю себя? — я прислоняюсь головой об окно и стискиваю зубы. — И что потом? Вернуться к Альберто и подвергнуться ещё большему избиению?

Машину резко останавливается, шины визжат по скользкой дороге. Меня откидывает вперед, ремень безопасности врезается мне в шею. Когда я резко оборачиваюсь, чтобы спросить Анджело, что он, черт возьми, творит, он пронзает меня опасным взглядом.

— Повтори это ещё раз.

Лед в его тоне образует комок у меня в горле.

— Что?

Его кулаки сжимаются на коленях.

— Подвергнутся избиению. Что это значит? — его взгляд обжигающий, такой горячий, что я снова прижимаюсь к двери, чтобы убраться от него подальше. — Что Альберто делает с тобой, Рори? — он говорит медленно, как будто не доверяет себе в произнесении этих слов. — Расскажи мне, что он с тобой делает.

Мое лицо заливается краской. Проходит несколько напряженных секунд, прежде чем я облизываю большой палец и провожу им по нежному месту под глазом. Толстые слои консилера кажутся жирными на подушечке моего большого пальца. Затем я осторожно вытираю рот тыльной стороной ладони, размазывая помаду по нижней губе. Это действие затрагивает мою рану, заставляя меня вздрагивать.

Его пристальный взгляд скользит по моим чертам, задерживаясь на синяке под глазом, а затем останавливается на разбитой губе. Его молчание оглушает. Внезапно он бросается к двери и выпрыгивает, и через лобовое стекло я, затаив дыхание, наблюдаю, как он мчится по дороге и останавливается. Он сцепляет пальцы на затылке и поднимает лицо к серому небу. По тому, как его плечи поднимаются и опускаются, я могу сказать, что он тяжело дышит.

Прежде чем я успеваю обдумать это, я выхожу из машины и направляюсь к нему. Когда я приближаюсь, его голос прорывается сквозь ветер, тяжёлый и серьезный.

— Возвращайся в машину, Рори.

— Анджело…

— Возвращайся в гребаную машину.

Когда я кладу ладонь ему на плечо, он разворачивается и хватает меня за запястье. Его глаза горят яростью, и от интенсивности его гнева мне хочется развернуться и убежать. Если бы я не была так напугана, я бы разозлилась.

Анджело Висконти не имеет права так злиться.

Его взгляд снова опускается на мой рот, и внезапно он смягчается. Другой рукой он нежно проводит большим пальцем по моей нижней губе, и я чувствую это в пучке нервных окончаний между бедер.

— Он избил тебя, — бормочет он, больше себе, чем мне. — Почему ты мне не сказала, Рори?

— А это что-нибудь изменило бы? — шепчу я. — Это заставило бы тебя остаться?

Он стискивает челюсти и поднимает взгляд вверх. Но когда его взгляд возвращается ко мне, в его глазах появляется решимость.

— Ты поедешь со мной домой.

Мое сердце замирает.

— Домой?

— В Лондон. Ты и твой отец.

Я качаю головой, чувствуя, что у меня перехватывает дыхание.

— Я не могу.

— Тогда отправляйся туда, куда захочешь. Куда угодно, только не оставайся на этом гребаное Побережье. Может Нью-Йорк? Ты, похоже, из тех девушек, которым нравится Нью-Йорк.

— Мы не можем уехать с Побережья, Анджело.

Ядовитое шипение срывается с его губ, когда он скользит рукой по моему затылку и обхватывает меня.

— Хорошо, значит, ты любишь природу. Господи, Рори. Она есть везде. Я куплю тебе землю. Я куплю тебе целый гребаный остров, если хочешь.

— Ты не понимаешь, я не могу покинуть Заповедник…

— Что такого особенного в заповеднике Дьявола? — он рычит, злее, чем я когда-либо его видела. — И не смей говорить мне, что это из-за гребаных орлов.

Я закрываю глаза, отгораживаясь от требовательного взгляда Анджело. Я делаю глубокий вдох и снова открываю их.

— Поехали, я тебе покажу.

Глава двадцать восьмая

Мы входим в устье заповедника Дьявола в тишине, но в моей голове царит хаос. Ярость лижет каждый дюйм моей кожи, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не сесть в машину, не помчаться обратно в Дьявольскую Яму и не всадить пулю в голову Альберто, точно так же, как я сделал это со своим отцом.

Но я должен сдерживать себя, потому что мои безжалостные действия будут иметь последствия. Сейчас больше, чем когда-либо, мне нужно меньше думать, как Порочный Висконти и больше как мои братья. Их ярость сгорает медленно, как свеча, в то время как моя подобна фейерверку. Мой фитиль подожжен, но я не могу взорваться, пока нет.

Не без плана.

Единственная причина, по которой я согласился пойти в лес с Рори — то, что я надеюсь, что это немного остудит меня, ровно настолько, чтобы сформировать связные мысли. Но я не могу перестать пялиться на нее, украдкой бросая взгляды на фиолетовую ссадину под глазом и окровавленный порез на губе.

Это вызывает у меня желание сжечь дотла все гребаное Побережье.

— Остановись! — изящный кулачок Рори сжимает мое пальто.

Я хмуро смотрю на нее.

— Что?

Она смотрит на меня как на сумасшедшего.

— Серьезно? Ты вот-вот угодишь прямиком в зыбучие пески.

Я отвлекаюсь, и мне требуется несколько секунд, чтобы осознать, что она говорит, и проследить за ее взглядом. Передо мной темная лужа грязи. Это выглядит достаточно плохо, чтобы испортить мои туфли, но не более того.

— Что-что?

— Господи, разве ты не изучал геологию в школе? Зыбучий песок. Грязь пропитана водой, так что, если ты наступишь в нее, она утащит тебя под воду. Посреди леса есть озеро, и когда ты подходишь к нему ближе, то обнаруживаешь довольно много участков зыбучих песков. Будь осторожен.

То, как она смотрит на меня с таким беспокойством, чертовски очаровательно. Она отпускает мое пальто и проводит пальцами по моему сжатому кулаку. Ее рука теплая и нежная, и я немедленно разжимаю свою ладонь и просовываю в её руку. К черту правило «не прикасаться». Это вылетело в окно в тот момент, когда я увидел ее разбитую губу.