Джилл Мэнселл - Только ты и я
Причем она не единственная. Макс с веселым удивление смотрел разворачивающийся перед ним спектакль. Незрелые девицы роились вокруг Тома Льюиса как мошки. Они задавали ему вопросы, шутили — в общем, самым безобидным способом оттачивали свое несовершенное искусство флирта на человеке привлекательном, но безопасном.
— Сэр? Вы могли бы присмотреть за моим МР3-плейером?.. Сэр?
— Ой, извини. — Макс очнулся и повернулся влево. — Я не понял, что ты обращаешься ко мне. Меня никогда не называли сэром. Да, я присмотрю за ним. — Он спрятал плейер в карман куртки. — Было бы проще, если бы ты называла меня Максом.
— Хорошо, сэр… Макс. — Девочка хихикнула.
— Здорово у тебя получилось. Сэр Макс. Мне понравилось. — Он кивнул. — Ну как у тебя дела? Нравится здесь?
— О да. Париж отпадный. Мне понравилась «Мона Лиза», которую мы видели днем. Как-то я смотрела по телевизору программу о Леонардо да Винчи. Он сделал много потрясающих вещей.
Пнутый кем-то шарик из фольги закатился под стул Макса. Ловко подцепив шарик ступней, Эдди Маршалл-Хиккс хмыкнул и насмешливо заявил:
— Леонардо да Винчи был геем.
Девочка закатила глаза:
— Эдди, ты полный идиот.
Эдди с невинным видом воскликнул:
— Но это так! Я просто сказал:
— Верно. А еще он был гений, — проговорил Макс. — Талантливейший во многих областях человек.
Ведя самодельный мяч к остальным игрокам, Эдди сквозь зубы процедил:
— И педиком.
Девочка осуждающе покачала головой:
— Мне жаль его, сэр… Макс. Он совсем ребенок.
— А знаешь? Я заметил.
— Лу такая молодец, что отделала его. Мы не такие, как Эдди. Думаю, вы в порядке.
Макс улыбнулся:
— А знаешь? Ты абсолютно права.
Когда она присоединилась к своим подружкам, Том Льюис поднятой рукой остановил Джози Энделл в середине очередного кокетливого пассажа и спросил у Макса:
— Все нормально? Хотите, я скажу ему пару ласковых?
— Нет, спасибо. Все нормально. — Макс покачал головой и, жестом подозвав симпатичную официантку, заказал еще кофе.
Официантка принесла заказ и оценивающим взглядом окинула крепкое, натренированное тело учителя физкультуры. Том Льюис, одетый в рубашку цвета хаки с расстегнутым воротом и черные джинсы, излучал мужественность и выносливость, причем с такой ужасающей силой, что женщины просто не могли ей противостоять.
— Non, merci. — Том покачал головой в ответ на вопрос официантки, не желает ли он еще чего-нибудь, а Джози Энделл, вероятно, даже не отдавая себе отчет в своих действиях, одарила девушку собственнической улыбкой, как бы говоря: «Руки прочь, он мой».
Макс размешал сахар в чашке. Кто обладал рентгеновским взглядом? Супермен? Это он мог взглянуть на человека и увидеть насквозь? Именно так он и чувствовал себя в настоящий момент: ведь он единственный, кто абсолютно точно знал, что Джози зря теряет время.
Других вариантов нет. Умение «голубых» определять «своих» — это замечательная штука.
Глава 42
Поднимаясь на следующее утро в автобус, Макс почти сочувствовал детям. Когда тебе тринадцать или четырнадцать и рядом есть Диснейленд, нелегко радоваться тому, что сейчас тебя повезут на экскурсию в Версальский дворец.
Ах да, это же познавательное путешествие. Кто сказал, что оно должно быть веселым? А нынешнее еще усугубляется присутствием Эдди Маршалл-Хиккса.
— Итак, сегодня сзади сижу я. А ты, — Макс указал на База, — можешь пересесть вперед и показать миссис Трент, какой из тебя получается обаятельный собеседник.
— Э? — У База отвисла челюсть. Он тупо таращился на Макса.
— Я сяду именно тут, рядом с ядовитым Эдди.
Эдди тут же ощетинился:
— Что? Зачем? Я не хочу, чтобы вы сидели рядом со мной.
— Извини, это твое наказание за все твои вчерашние остроумные замечания. К тому же я представляю здесь родительский комитет, поэтому ты должен делать, как я скажу.
Вчерашняя девочка, которую, как выяснил Макс, звали Саскией, радостно завопила:
— Ура, сэр Макс! Молодец!
Баз и Эдди переглянулись. Баз, как рассерженная горилла, вскочил из кресла и тяжелой поступью направился в переднюю часть автобуса. Фенелле предстояло непередаваемое удовольствие.
Краем глаза Макс заметил встревоженное личико Лу, появившееся над спинкой кресла впереди. Она считала, что сможет сама разобраться с Эдди, и ее совсем не радовало вмешательство отца, источник проблемы.
Макс проигнорировал ее и сел. Если у него и был план победить Эдди своей душевной теплотой, острым умом и непревзойденными личностными качествами, то сейчас он знал, что это не сработает. Тем более за три дня.
План Б был бы предпочтительнее. Но план Б зиждется главным образом на вмешательстве божественных сил в виде какой-нибудь страшной аварии; Эдди окажется в смертельной опасности, а Макс в самый последний момент придет на помощь и спасет ему жизнь.
Шансы на то, что все это случится, надо сказать, были слишком малы. И это означало, что надо переходить к плану В.
Макс не гордился собой, но понимал: иногда нужно с максимальным результатом использовать то, что имеешь. Возможно, действовать придется исподтишка, но если такая тактика сработает, кому до этого будет дело?
Тем временем Эдди напоказ все дальше отодвигался от Макса, пока не прижался к окну.
— Что, не терпится увидеть Версаль?
Интересно, можно презрительно усмехаться бровями? Эдди, кажется, ухитрился освоить эту науку.
— Нет.
— Там очень красиво, знаешь ли.
— Если вам интересно смотреть на канделябры, зеркала и всякие занавесочки. — Желая выразить Максу свое пренебрежение, он всем телом повернулся к окну и добавил: — Меня это не интересует.
— Ну а для меня это работа. Лу не рассказывала тебе, что я дизайнер по интерьерам?
Эдди фыркнул:
— Какой сюрприз.
— Да, это неплохая карьера. Приходится встречаться со множеством интересных людей.
— Типа Лоуренса Ллевелина-Боуэна[29]?
Макс пожал плечами и, развернув вчерашнюю газету, углубился в кроссворд. Автобус медленно выкатил со двора гостиницы.
Через двадцать минут молчания он достал мобильник и позвонил домой.
— Тилли? Привет, дорогая, это я. Слушай, вчера ребята закончили класть плитку на полу в бальном зале?
— Они закончили в десять, — ответила Тилли. — А как у тебя дела?
— О, замечательно. Мы все тут отлично ладим. — Макс усмехнулся. — Все просто обожают меня.
Сидевший рядом Эдди нарочито громко вздохнул, демонстрируя свое раздражение.
