Громкий шепот - Милас Мари

Я бросаю на него насмешливый взгляд через плечо.

– Она сделала меня сильнее и стала семьей, которой у меня никогда не было.

– Почему ты не отреагировал так на Саманту? – Саймон все еще выглядит ошеломленным.

– Потому что я ее не любил.

Это чистая правда. Я думал, что любил Саманту. Возможно, странной любовью, но все же. Но мне давно стало ясно, что когда ты действительно любишь, то тебя будто охватывает свет, который не ослепляет, а наоборот, указывает путь. Моя любовь к Валери, да и ее ко мне, ни разу не делала нас слабее, как об этом твердят все поэты. Она дала нам внутренний стержень, и мы росли с каждым днем, не давая друг другу упасть.

Он что-то кричит мне вслед, но я не обращаю на него внимания и выхожу из квартиры под пристальным взглядом Саманты. Сажусь в машину и направляюсь к дому Нейта.

Совру, если скажу, что чувствую себя воодушевленным и счастливым. Да, я впервые смог противостоять брату, но вместе с этим мерзкое ощущение, будто у меня ампутировали целый кусок души, никуда не исчезло. Мы же чертовы близнецы.

Добавить ко всему этому чувство вины за то, что я подверг Валери опасности, хотя обещал защиту, и можно искать меня с бутылкой виски на подъездной дорожке моего лучшего друга.

Так как жена «запретила» возвращаться домой раньше времени, я решил не провоцировать ее на штрафные санкции и дождаться Нейта. Смех вырывается из меня при властном тоне Валери.

Стук в окно отвлекает от разбегающихся в разные стороны мыслей.

Леви и Нейт стоят как два телохранителя, сложив руки на груди, и смотрят на меня с приподнятыми бровями.

Я открываю дверь и пьяно улыбаюсь.

– Ты только что смеялся над собой? – спрашивает Леви.

– Это запрещено законом?

Нейт фыркает от смеха.

– Пойдем, а то, не дай бог, ты заблюешь мне салон.

– Я крепче, чем ты думаешь, – ворчу, пытаясь вылезти из этого долбаного автомобиля, похожего на стрекозу. – И твою машину уже ничего не испортит, она и так ужасна.

Леви хохочет и кивает в знак согласия.

– Сюда вообще помещается больше двух человек? – спрашивает он.

– Сюда еле поместился один я. – Я драматично указываю на себя. – Не знаю, как он возит в ней что-то кроме своей задницы.

Нейт закатывает глаза.

– Ну, в отличие от вас, я не помешан на безопасности и у меня нет двух детей, чтобы моя машина была похожа на чертов танк.

– У меня тоже нет двух детей, – хмурюсь я.

– Я не про тебя, пьяница. – Друг удрученно вздыхает.

– А-а-а, – начинаю догонять своим опьяненным мозгом.

Нейт похлопывает меня по плечу.

– Ага, пойдем.

– Куда?

– В стриптиз-клуб, куда же еще.

– Я женат! – пихаю Нейту в лицо кольцо. – И Леви тоже, скажи ему! – Я возмущенно указываю на Леви, но тот лишь смеется.

– А я монах, – фыркает от смеха Нейт, явно забавляясь. – Домой, Макс. Мы идем домой.

– Боже, я хочу задокументировать этот момент. – Леви начинает доставать телефон, но я бью его по рукам.

– Я тебя засужу, придурок!

– Леви, ты не мог бы не провоцировать в данную секунду этого адвоката дьявола? – пыхтит Нейт, когда я опираюсь на него всем весом.

– И кто мне это говорит? – Леви возмущенно вскидывает руки.

Они такие милые.

А я ужасно пьяный.

Глава 36

Валери

– Сегодня вечером? Я думала, они должны вернуться завтра, – переспрашиваю я Аннабель.

Мы разговариваем по фейстайму, пока она сидит на крышке унитаза, а ее дети плещутся в ванне.

– Да, Леви сказал, что они закончат все свои дела сегодня, и им нет смысла оставаться на ночь. Только вот он давно уже должен быть дома. И Макс, кстати, тоже. Где их носит? – ворчит подруга, откинувшись головой на стену. Дети визжат во всю мощь своих легких, и она закрывает глаза, словно ей больно. – Почему матерям-одиночкам не вручают медаль или не ставят памятники при жизни? Я провела всего неделю одна с двумя детьми и готова добровольно отправиться в психлечебницу, а они живут так изо дня в день. Притом что у меня еще довольно спокойные дети по сравнению с теми, кого я вижу в детском саду Оливии.

Я усмехаюсь и дую на кружку с горячим чаем. За окном так холодно, словно уже конец декабря. В доме тоже становится зябко, и не спасает даже камин, хотя, возможно, все дело в том, что нет моей личной мобильной печки – Макса.

– Как давно они выехали? – интересуюсь, пока внутренности предательски трепещут от предстоящей встречи.

Аннабель смотрит на экран, видимо, глядя на часы и ведя подсчет. Она хмурится и немного поднимает взгляд, словно решает самое сложное уравнение. У моей подруги очень сложные отношения с подсчетом в уме даже самых элементарных чисел.

– Шесть часов назад? – озадаченно спрашивает она меня, будто я знаю ответ. – Леви гребаный Кеннет, где ты, черт возьми! Я даже не поняла, что прошло уже так много времени. Он даже не позвонил и не сказал, что задержится. Вдруг что-то случилось?

Начиная с агрессии, подруга заканчивает паникой.

– Тише-тише, я уверена, что все в порядке. Может, они задержались, или дороги сильно загружены. Сегодня же пятница, а они едут в самый час пик, – успокаиваю ее я.

Аннабель открывает рот, чтобы ответить, но резко хмурится.

– Кажется, Леви пришел. – Телефон трясется, пока она достает детей из ванны, просит Оливию укутать Марка в полотенце, а затем идет к входной двери шагами, гнев которых я ощущаю на расстоянии.

Моя собственная входная дверь тоже хлопает, а затем слышится стон.

– Кажется, Макс тоже пришел.

– Кеннет, ты сдурел? – ворчит Аннабель.

Я ничего не вижу, потому что она направила экран телефона в потолок.

– Хватит обнимать вешалку.

– Что происходит? – спрашиваю я, отставляя чашку, чтобы пойти встретить Макса.

– О… ты сейчас сама все увидишь. Думаю, у тебя будет такое же представление. Целую.

Она сбрасывает звонок, а я в недоумении смотрю на телефон и иду в прихожую. Знаю, что никто, кроме Макса, не мог прийти, но в свете последних событий на всякий случай спрашиваю:

– Макс, это ты?

Еще один стон. Что он там делает? Я ускоряю шаг.

– Нет, это я, – отвечает Макс, безуспешно пытаясь повесить пальто на вешалку, но больше похоже, что он танцует с ней медленный танец.

Теперь понятно, о чем говорила Аннабель.

Смех вырывается из меня без предупреждения. Во-первых, я очень по нему скучала. Во-вторых, я ни разу не видела этого человека пьяным. И это, скажу вам, очень интересное зрелище.

– Я и сказала, что это ты.

– Нет. – Макс мотает головой, наконец-то совладав со своей партнершей в лице вешалки. – Ты сказала: это ты? А я – это не ты. Я – это я. Понимаешь? Ты – это не я. – Он размахивает руками, доказывая свою точку зрения.

Я киваю и сдерживаю приступ смеха.

– Пойдем ляжем спать?

– Я не хочу спать, у меня еще куча энергии. – Макс резко сокращает между нами расстояние и одним движением закидывает меня к себе на плечо.

Для человека под довольно приличным опьянением у него все еще хорошая координация. Видимо, вешалке просто не повезло.

Я крепко обхватываю его талию, когда мы поднимаемся по лестнице. Ну знаете, на всякий случай.

Макс перешагивает через одну ступеньку, и я пищу:

– Не урони меня.

– Дорогая, я бы не уронил тебя, даже если бы к моему виску приставили дуло пистолета.

– Ты всегда такой красноречивый, когда пьяный? – хохочу я.

– Только с тобой.

Мы продолжаем путь, и через минуту Макс бросает меня на кровать, а затем приземляется сверху. На мгновение создается ощущение, что он раздавит мое тело всем своим весом, но его локти берут удар на себя.

Брауни нарезает круги по всей спальне, решив, что мы играем в какую-то игру, в которую его не пригласили.

Макс утыкается носом в мою шею и жадно вдыхает, будто до этого и вовсе не дышал. Я делаю то же самое, расчесывая его волосы.

– В честь чего вы устроили сегодня похороны своей печени? – спрашиваю с весельем в голосе.