Александр Минчин - Юджиния
— Этого не может быть… никак не может быть, — повторял отлетевший куда-то в сторону голос. Спазм в горле продолжал душить. Кении уже вливал в него что-то сквозь стиснутые зубы. Крэк — сломанный край стакана, кровь на губе…
— Александр!.. — Кении легко встряхнул его. — Еще рано, еще куча исследований, прежде чем…
— Но от этого есть спасение? Есть?..
Кении отвернулся и, взяв со стола салфетку, протянул ему.
— Есть?! — вскричал Александр.
— Все зависит… не надо сразу сдаваться… Александр вскинулся на него.
— Прости… я не то имел в виду. Я сам понимаю,
что произошло. — В углу глаза доктора появилась ^ странная слеза.
— Отчего это, почему именно она — из миллионов и миллиардов? Почему именно она?
— Гены, генетические отклонения, наследственность может быть предрасположением к этому заболеванию. Но пока…
— Хватит, Кении, ты же не психотерапевт, а я не пациент. — Александр уже владел собой, горлом, но не руками: пальцы отплясывали лезгинку, он не мог с ними справиться. — Рассказывай. Все, до конца. И не забывай, что мы — мужчины.
— В народе это называется белокровие. Значительно увеличивается число белых кровяных телец вследствие нарушения деятельности кроветворных органов, как-то: костного мозга, селезенки, лимфатических узлов. Пораженные клетки не в силах бороться с бактериями, не в силах захватывать и побеждать бактерии, отсюда — нарушение иммунитета организма. Результат — увеличение печени, селезенки и лимфатических узлов, а также дисфункция других органов.
Кении остановился, вздохнул, как перед броском на недоступную вершину.
— Есть ли защита от этого страшного заболевания? Если подтвердится, что это…
— Убрать лейкемические клетки, — (бело-клетки, как Александр стал их называть), — и заменить, обновить здоровыми — в этом смысл лечения.
— Как это достигается и чем?
— Препаратами и облучением. Плюс… химиотерапия…
Александр вздрогнул.
— Это уже не ваша вотчина?
— Нет, онкологи, радиологи. Но мы обгоняем самих себя. До этого, слава богу, еще не дошло.
Александр грустно покачал головой. Оба помолчали.
— Мне нужна Юджиния завтра утром — для анализов. Я отвезу ее к известному гематологу, который на первых этапах сделает все необходимые тесты и пробы крови и лимфы, а также — костного мозга. Только после этого мы решим, что делать дальше.
— Когда мы получим результаты… — он споткнулся, — анализов?
— Большую часть — в течение недели. Александр не пожелал бы такую неделю своим
врагам.
— Юджинии пока ни слова…
— Абсолютно, — сказал он, — это само собой разумеется. Я верю, что все будет хорошо.
Эта фраза-клише вырвалась у него помимо воли, он, естественно, не верил в сказки с хорошим концом. Они попрощались, не глядя друг на друга.
В первом баре он остановился ненадолго: выпив три водки за три минуты, он поехал дальше. Пока не нашел бар под настроение. В предыдущих повторялось то же — одна водка в минуту. В Америке пили ее не так, как в России: во-первых, американцы все разбавляли и «напрямую» пить не любили, или не могли, или не умели. Во-вторых… он уже забыл, что было во-вторых…
Бармен наливал порцию струйкой в большой стакан, полный льда, и через минуту обледеневшую водку лил в бокальную рюмку для мартини. Александр разбирался с ней за минуту.
— Сэр, желаете ли вы чем-нибудь запить? — спросил бармен.
Александр поморщился.
— Простите, сэр, я просто думал…
— Не надо думать… Думать — это болит, надо повторить. И себе!..
— Благодарю, сэр. Я только разведу, если вы не против.
Ему было все равно, даже бармены в этой стране не могли пить водку «напрямую».
Он чокнулся с барменом и опорожнил залпом содержимое в три больших глотка.
Воздух этой страны не оказался полезным для его бесценной Юджинии. Он начинал ощущать привкус недоброжелательства к…
— Где вы так научились, сэр? — спросил изум- ^ ленный бармен.
— Не в Америке. На других берегах, к которым возврата нет. Еще по одной.
— Слушаюсь, сэр.
Они чокнулись. Прошло две минуты, прежде чем Александр показал на бутылку: опять. К четырем часам он уже смутно соображал, что он тут делает, зачем он здесь и отчего на его тарелочке такое большое количество олив, которые он каждый раз вынимал колкой зубочисткой после того, как бармен, следуя традиции «сухого мартини», клал их на дно водки.
В душе, по крайней мере, перестало ныть, и все отдалилось в какую-то нереальную даль. Как будто он не присутствовал в своем теле, а находился вне его.
— Как ваше имя? — спросил он виночерпия.
— Юджин. А ваше, сэр?
— Очень хорошее имя, — сказал Александр и показал знаком на бутылку.
— Это ваша десятая, сэр. Без закуски.
Александр точно не помнил, сколько было в предыдущих барах.
— Я обычно запиваю водой…
— Согласен, сэр, но это не совсем…
— Наливайте! И себе…
Юджин оказался не настолько слаб, как ожидал патрон, и пока попадал струей водки в стакан со льдом.
— За ваше имя, — сказал Александр и с трудом поднял бокал. Водка не расплескалась, это был обнадеживающий знак — что его хватит на еще несколько. Выпив до конца, он надкусил оливку.
Теперь бармен угощал его, уже понимая и зная, что этого молодого человека ничего — сейчас — не остановит. Так зачем пытаться… Во многих американских барах есть определенная традиция: после трех выпивок четвертая наливается барменом — бесплатно. До двенадцатого напитка Александр не давал угощать себя, а угощал сам. Теперь он начинал сдаваться… — Сэр, я попробую, как и вы, напрямую, у
вас уж очень хорошо получается.
Они подняли бокалы для мартини. Не сказав ни слова, но посмотрев на содержимое, они выпили до дна. И только сейчас Александр почувствовал, что «прошел» уже бутылку водки и «распечатал» вторую. А при мысли, что ему нужно выйти в жару и сесть за руль…
Он бросил на стойку пару стодолларовых бумажек (за его имя) и стал искать ключи от машины. Найдя их, он силился сообразить, что с ними делать.
— Сэр, я не думаю, что это хорошая идея — вам садиться за руль, — тихо посетовал бармен.
— Все в порядке, — сказал Александр и начал падать.
Его успел подхватить проходящий официант и, отведя от стойки, посадить в кресло у стола. Юджин в мгновение оказался рядом со стаканом апельсинового сока.
— Где мои ключи? — спросил Александр.
— На столе, перед вами, — ответил бармен.
— Я поехал, — сказал он.
— Сэр…
— Я знаю, что это «нехорошая идея». Но я неплохо вожу машину. Иногда…
