Анна Смолякова - Замок из песка
— Ну вот! А теперь чем не угодил? Домой не хочешь? Ну поедем в твой ресторан!
— Нет-нет, не в этом дело! — Я судорожно всхлипнула и зашлась в новом истеричном припадке. — Вы извините меня, пожалуйста, просто я подумала, что вы спать со мной хотите… А я… Я не знала, что делать… И, если бы вы хотели, сделать все равно было бы ничего нельзя… Вы ведь не хотите со мной спать?
— По крайней мере сейчас точно — нет, — улыбнулся он и сильно сжал мои плечи. — Ну, успокойся, успокойся! С чего тебе вообще в голову эта мысль пришла? «Ничего нельзя было бы сделать»… Я что, похож на сексуального маньяка?
И заколка на его галстуке была без дурацкого помпезного бриллианта. И глаза в темноте казались абсолютно одинакового цвета.
— Вы лично тут ни при чем, — пробормотала я, постепенно справляясь с рыданиями. — Просто есть определенные правила, от которых никуда не деться.
— Какие еще правила? — Антон нахмурился.
— Не важно… Если вам не трудно, в самом деле отвезите меня домой.
— Пока ты не объяснишь, в чем дело, мы не тронемся с места. Благодаря каким-то там правилам я выставил себя полнейшим идиотом, довел даму до слез, испортил ей вечер… Я имею, в конце концов, право знать, что происходит?
Неожиданный порыв ветра заставил меня зябко поежиться. Это не ускользнуло от его внимательного взгляда.
— Ну хорошо, — он согласно кивнул головой, — сейчас мы действительно поедем, пока ты окончательно не замерзла. А позже вернемся к этому разговору…
В черту города въехали примерно через полчаса. В первом же ночном коммерческом киоске Антон купил для меня баночку «Джин-тоника».
— И успокоишься немного, и согреешься, — объяснил он, протягивая баночку.
Меня действительно все еще трясло. Но совсем не от холода. Тем не менее я выпила и вправду почувствовала себя немного лучше. В салоне играла музыка, за окнами мелькали рекламные щиты центральных улиц, живущих активной ночной жизнью. Приятное тепло и ощущение безопасности убаюкивало.
— Ты так ничего и не хочешь мне сказать? — спросил Антон, когда мы выворачивали к «Черкизовской».
— Меня зовут Настя.
— Ну что ж? Уже неплохо, — кивнул он и улыбнулся…
Жанна Викторовна мирно спала в своей постели. Оба окна ее квартиры были темными.
— Высадите меня у подъезда, — попросила я, — хозяйку будить неудобно. До утра уже недолго, я на лавочке посижу.
— Вот еще! — Антон усмехнулся. — Тактично постучим, попросим извинения. Я думаю, она не особенно рассердится…
Но, к сожалению, он ошибся. Жанна Викторовна не просто рассердилась, а рассердилась ужасно… Нет, сначала она даже ничего и не сообразила. Просто сонно спросила: «Кто там?» и открыла дверь, нарисовавшись на пороге в стареньком халате, накинутом поверх ночной рубашки.
Но тут мой спутник полез со своими извинениями: дескать, простите за то, что разбудили, просто не было другого выхода, Настя замерзла и хочет спать. И тут хозяйка, несколько раз моргнув сонными глазами, наконец начала соображать, что происходит. Для начала она смерила Антона откровенно злым и издевательским взглядом, потом взяла меня за руку и чуть ли не силой втащила в квартиру.
— Значит, вы тоже из той же шайки? — спросила она голосом, не предвещающим ничего хорошего. — Тоже крепостных актрисок любите?.. И как вам только не стыдно! Совсем еще молодой человек! Могли бы себе и просто так девушку найти. Так нет же, пользуетесь тем, что девочка в безвыходном положении.
Антон явно опешил и даже отступил на шаг назад. А Жанна Викторовна вконец разошлась:
— Если вы думаете, что я испугаюсь ваших джипов и автоматов, то очень сильно ошибаетесь! Я старая женщина, и бояться мне уже поздно… И потом, у меня тоже есть заступники… Девочку мою оставьте в покое, а то подниму милицию и все ваше осиное гнездо разворошу!
— Подождите-подождите! — Он помотал головой. — То ли день такой сегодня, что я ничего не понимаю, то ли вы приняли меня за кого-то другого… В любом случае еще раз приношу извинения за поздний визит.
Потом взял меня за кончики пальцев и с тихой уверенностью проговорил:
— Завтра утром я заеду, и мы поговорим и про «безвыходное положение», и про «крепостных актрисок», и про «осиное гнездо». Если я смогу помочь, то помогу. А пока ничего не бойся…
Развернулся и сбежал вниз по ступенькам. Почему-то мне очень хотелось ему верить…
* * *Но вслед за ночью, полной сомнений и надежд, все равно пришло самое обычное, реальное утро. Проснувшись и с омерзением увидев нежно-голубое небо с легкими прожилками облаков, я поняла, что надо собираться на репетицию. Вчерашний мой знакомый, к счастью, оказался вполне приличным человеком. Но этот радостный факт никаким боком не относился к решению Константина Львовича. И надо мной, и над Жанной Викторовной по-прежнему висела тень опасности, принимавшая в моем воображении формы конкретные и ужасные. Поэтому я встала, убрала постель и побрела под душ с полотенцем через плечо.
«Форд» Антона остановился под окнами, когда я уже укладывала в сумку эластичный бинт, гетры и пуанты. Жанна Викторовна, как раз забежавшая домой за очередной партией трубочек, заметила его первым.
— О-о! Прилетел ворон по твою душеньку! — сурово прокомментировала она, когда Антон вышел из машины и направился к подъезду. Я тоже подошла к окну и посмотрела вниз.
— Да нет, Жанна Викторовна, на него-то вы как раз зря злитесь. Вполне нормальный человек, никак меня не обидел, ничего плохого не сделал.
— Еще успеет, сделает!
— Не думаю… — Я пожала плечами и почему-то вспомнила его улыбку, открытую и чуть смущенную.
— Глупая ты, Настя! — наставительным и безапелляционным тоном проговорила хозяйка. — И обычные-то мужики — через одного сволочи, а уж эти, которые на иномарках, — и говорить нечего!.. У него, поди, и жена есть. И детишки по парку с гувернантками гуляют, пока папаша по девкам шлындает.
— Да мне-то что до его жены?! И до деток с девками тоже… Просто обещал человек помочь. Кто его знает, может, и поможет?
— Ага. Он поможет. Я даже догадываюсь — как.
Мы с минуту помолчали. На лестнице уже слышались шаги.
— Вот что я скажу тебе, Настя, если ты других слов не понимаешь, — Жанна Викторовна яростно застегнула замок на клетчатой сумке и зачем-то перешла на полушепот. — Вспомни, зачем ты сюда приехала! Не пирожки по рынку развозить — это точно, но и не с мужиками таскаться! Про Алексея своего подумай. Про то, что он здесь один, в конце концов. Про то, что жена-стервоза его бросила и ты вот тоже уже глазом налево косить начала…
В первый момент я едва не задохнулась от возмущения, потом вспомнила фотографию Лешеньки, ту самую, где он с легкой небритостью, и ощутила острое желание зареветь.
