Запрещенные слова. Том первый (СИ) - Субботина Айя

Падаю на кровать, зарываюсь в ленту в пинтересте.

Листаю просто так, но внутренне знаю, что просто беру маленькую паузу, чтобы подумать. Взвесить. Прислушаться к внутреннему голову. Типа, он же должен выразить какой-то протест. Но внутри почему-то тишина.

Хотя нет.

Там зудит.

«Это твое тело, Хани, ты можешь там хоть граффити нарисовать».

И почему-то слова Шершня отзываются эхом простуженного голоса.

Я пишу в строке поиска «татуировка паук» — и на меня валятся сотни картинок, одна лучше другой.

Пока взгляд не останавливается на одной, где у паука вместо тельца — бутылочка с ядовито-розовой жидкостью, перевязанная ниткой и с маленькой биркой в форме черепа. Мой мозг моментально знает, что это будет хорошо смотреться на всем свободном пространстве руки от локтя до запястья, на тыльной стороне.

Я настолько отчетливо «визуализирую» это в голове, что все кажется абсолютно идеальным. Сохраняю.

И позволяю себе вечер поступков, которым я просто позволяю случиться, без анализа и без внутреннего «ручника».

Отправляю Шершню с припиской: «Я нашла граффити в свой храм».

Он читает как обычно — через пару минут.

Hornet: Охуенно, Хани. Так и знал, что ты выберешь что-то такое)

Я: Стрёмное?))

Hornet: Яркое. Будешь официально токсичной паразиткой!

Я прижимаю кулак ко рту, чтобы не заржать.

Пока мы переписываемся, я иду еще дальше — захожу на страницы тату-студий.

Но быстро разочаровываюсь, потому что практически везде — запись за две, три недели вперед, а то и за несколько месяцев. Я понимаю, что идти на такой шаг на импульсе — это не самое верное решение, что нужно дать себе время подумать, взвесить, притормозить. Но мне не хочется. Я так устала останавливаться в шаге от мечты только потому, что всегда есть какое-то внутреннее «нельзя».

Снова пишу Шершню, жалуюсь, что придется ждать, присылаю трагический смайлик.

Hornet: А ты морально уже готова, Хани?

Я: Никогда и ни к чему не была настолько морально готова))

Я уже настолько мысленно слилась с этим пауком у себя на руке, что поглаживая пальцами совершенно чистую кожу и ощущаю себя незавершенной, пока под ней нет чернильного рисунка.

Hornet: На завтра утром готова? Займет примерно 3 часа, плюс около часа подогнать и согласовать рисунок.

Я:?????

Hornet: У тебя же День рождения, детка)

Я: Ты серьезно, Шершень?

Hornet: Абсолютно.

Через минуту он присылает мне адрес студии, имя мастера — Кирилл, ссылку на портфолио его работ. Я разглядываю разноцветные, похожи на картины на коже татуировки, яркие, сочные, выполненные так филигранно и идеально, что это кажется чем-то за границами реальности.

На языке крутится вопрос, который мои пальцы никак не решаются задать.

Но я все-таки спрашиваю, потому что сегодняшний день — день своего тридцати трехлетия — решаю назвать днем, когда мне все можно.

Я: Ты тоже делал у него свои татуировки?

Hornet: Ага. Он — тупо лучший. Не бойся, Хани, ты в надежных руках и твой паук будет лучше, чем живой.

Верчу телефон, прекрасно понимая, что запись к этому мастеру — это личная просьба Шершня. И хоть я еще еще ни разу в жизни не чувствовала себя настолько уверенной в том, что собираюсь пойти до конца, все-таки спрашиваю, что будет, если утром я вдруг передумаю.

Hornet: Значит, ты просто передумаешь и ничего не будет)

Это сложно поддать какому-то анализу, но я чувствую себя так, словно вокруг меня вдруг стало немножко больше воздуха, потому что открылись все невидимые заколоченные досками окна. И дышать стало не то, чтобы легче. Дышать стало… правильнее.

Я: Я не собираюсь передумывать, если что)

Hornet: Я знаю. Ты из тех, кто идет до конца.

Hornet: Девять утра тебя устроит? Будешь свободна примерно к двум.

Я: Абсолютно!

Hornet: Выспаться нужно обязательно, Хани. Это важно. И хорошо позавтракать.

Я зачем-то киваю в экран, хотя он никак не может этого увидеть. А еще знаю, что навряд ли теперь спокойной усну, потому что буду изо всех сил визуализировать свою мечту, которая, наконец, скоро станет реальностью.

Я: Спасибо тебе большое, Шершень. Это был лучший День рождения в моей жизни.

Я не лукавлю, потому что сейчас, когда раздражение после очередного, но на этот раз основательного скандала с семьей уже не такое острое, мне хочется улыбаться. Из-за какой-то фигни — потому что высказалась матери, потому что поменяла жутко красивый наряд на удобный костюм, и потому что собираюсь сделать то, что давно хотела, но боялась себе разрешить.

Hornet: Рад быть причастным, Хани)

Он не пытается разукрасить свой поступок разноцветными блестящими мелками.

И даже не пытается ужалить меня за то, что я нарушила все красные флажки, которые сама же и развесила.

Глава двадцать четвертая

Девять утра. Воздух слегка морозный, но свежий, и я ловлю себя на том, что иду по улице, словно плыву — медленно, с ощущением чего-то важного. Пальцы в карманах куртки немного сжаты, но не от холода — от нетерпения. Я не опаздываю, но все равно иду быстрее, чем нужно.

Я намеренно не еду на машине — хочу погулять и проветрить голову после не очень спокойного сна, потому что половину ночи крутилась и смотрела на часы, уговаривая стрелки двигаться немного быстрее. Потому что тогда — и сейчас — чувствую себя человеком, который впервые настолько смело отпускает тормоза. Я не знаю откуда взялось это дежавю, но теперь в голове все время та поездка с Дубровским — когда он позволял моей маленькой «Медузе» рвать именно так, как она может и как ей хочется. А моя маленькая машинка довольно урчала и скользила по дорожному полотну как выпущенная из клетки птица. Когда-нибудь я тоже вот так на ней погоняю — теперь это просто вопрос времени и подходящей для новичка трассы.

Найти студию не составляет труда — она находится в комплексе огромного ЖК: черная дверь, стекло с матовой пленкой и золотая надпись «KIR Tattoo Lab». Изнутри видно только силуэты и мягкий свет ламп.

Толкаю дверь.

Внутри — сдержанный и очень стильный интерьер. Темные стены, бетон, металл, кожа. Все как я люблю: без излишеств, но в каждой детали чувствуется вкус. На стойке — черная роза в графитовой вазе. Никаких розовых кресел или неоновых крыльев. Только брутальная честность пространства. Оно не притворяется уютным, оно просто есть. Оно как будто шепчет: тебе не нужна обертка, если самое главное — это ты сам. И это… идеально.

Парень, стоящий за стойкой, поднимает на меня взгляд. Коротко стриженный, в черной футболке, на руках — «рукава» татуировок, густо, плотно, как мозаика. Весь в чернилах, но с абсолютно спокойным лицом. На бейджике — «Кирилл».

— Хани? — улыбается весьма приветливо для такого брутального вида.

— Да, — киваю, — доброе утро.

— Располагайся? Кофе? Чай? Есть сок.

— Кофе было бы неплохо.

Из-за стильной полупрозрачной матовой перегородки в основной зал появляется миловидная девушка с внушительными «тоннелями» в ушах. Здоровается, спрашивает про сахар, показывает, куда можно повесить пальто, объясняет где туалет, показывает зону отдыха, смеется, когда в штуку спрашиваю, есть ли у них «Мортал комбат» на игровой приставке. На огромной плазме в половину стены какой-то сериал.

Я сажусь на удобный кожаный диван, разглядываю мелкие детали интерьера: дипломы мастера (он нереально крут и судя по последнему — лучший в нашей стране!). Не удерживаюсь и делаю пару кадров стоящего на прозрачном кофейном столике гипсового черепа рядом с вазочкой с конфетами. Получается забавно. Выкладываю фото в сторис с припиской: «В месте, куда пришла за мечтой». И, немного подумав, делаю еще один кадр — крупный план студии с надписью на стене: «Больно только в первый раз». Это отправляю Шершню, со словами «Спасибо миллион раз!» Суббота, начало десятого, но он почти сразу читает и отвечает.