Татьяна Туринская - Идолопоклонница
И правда дура. Еще какая… Но этого же было мало, очень мало! Женька ведь тогда даже не поняла, о чем это он. Приняла на тот счет, с какой готовностью она распахнула перед ним блузку. А он, Зимин… Выходит, он говорил совсем о другом? Тогда почему же так завуалировано, что она ничего не поняла? Почему не пришел, не рассказал, с каким ничтожеством она связалась? Почему не объяснил? Почему так долго мучил ее молчанием, с нескрываемым удовольствием разглядывая неприкрытые блузкой прелести?! Почему ничегошеньки не объяснил, ограничившись 'мудрым' замечанием: 'Дура ты, Женька'?!
А смогла ли бы она понять? Поверила бы, если бы глаза на страшную правду ей открыла не Катя, а Зимин? Страшный человек Зимин? Разве она смогла бы ему поверить? Ведь Городинский был очень убедителен, живописуя его небезопасность. Достаточно было увидеть его искаженное гримасой ужаса лицо в момент встречи с Зиминым в подъезде. Хоть одному словечку поверила бы? Ох, вряд ли… Ведь даже если Зимин стал бы ей рассказывать, что именно представляет собою это двухметровое золотоволосое ничтожество, Женя приняла бы все за откровенную ложь. Потому что при этом Зимин уж точно не стал бы распространяться о своих проблемах с Алиной. И тогда его рассказ не выглядел бы таким же убедительным, как Катин. Потому что Катя не столько раскрывала Женьке глаза на Городинского, сколько просто рассказывала о себе и брате, о том, почему она его так любит. И только мимолетно коснулась личности Городинского, сугубо постольку, поскольку он был причастен к истории Олега. И поэтому рассказ вышел очень правдоподобным. Причем как в отношении самого Зимина, так и в отношении Городинского. Пожалуй, в отношении последнего — особенно. Потому что теперь Жене стало понятно, почему он так истошно вопил в истерике, когда понял, что Зимин застукал его, можно сказать, на месте преступления. Вот почему он так боялся, что Алина узнает о его художествах. Вот почему категорически не желал развода. И все его слова о том, что он якобы подготовится и через несколько месяцев непременно разведется, чтобы быть с Женькой — стопроцентная ложь. Потому что до тех самых пор, пока Алина сама не подаст на развод, он этого не сделает под страхом смерти. Потому что без Алины он — ноль, пустое место. И даже не столько потому, что она перекроет ему все выходы на сцену, а потому, что ему даже не с чем будет на нее выходить. Потому что понимает, что со своим весьма скромным голоском без Алининой помощи пропадет. И потому держаться за нее будет до последнего вздоха. Он ее и после смерти вряд ли отпустит, вцепившись мертвой хваткой, как за спасательный круг. И за это, за свою бесконечную от нее зависимость, будет ненавидеть ее до смерти. Он ведь и сейчас ее ненавидит. Иначе, чем 'старая грымза' да 'ненасытные телеса' ее и не зовет. Еще бы! Как он может любить человека, который знает ему настоящую цену? Он ведь теперь и Женю точно так же ненавидит, потому что она тоже узнала его реальную цену. Что уж говорить об Алине? Уж кто-кто, а Алина прекрасно знает, какое оно ничтожество. И хоть Женя не была знакома с Алиной, и вряд ли когда-нибудь будет иметь счастье с нею познакомиться, но ей казалось, что она точно знает, абсолютно точно: Алина Городинского тоже не любит. И никогда не любила. Он ей нужен был только для того, чтобы дать свободу Олегу. Потому что иначе Зимин отказывался ее принимать. Отказывался категорически. Потому что любил Алину. И она его тоже любила…
А теперь? А что теперь? Любят ли они друг друга по-прежнему? Если да — то зачем им мучится? Если оба знают? Или же теперь между ними и в самом деле одна сплошная дружба, и ничего более? Или все-таки любят? Иначе чем объяснить такую заботу Зимина об Алине? Впрочем, можно ли это назвать заботой? Если Олегу прекрасно известно о неверности Городинского Алине, а он молчит и не собирается ей ничего рассказывать? Может, он просто смеется над Алиной? Наслаждается своеобразной местью? Вот, мол, на что ты меня променяла, вот теперь живи и радуйся. Ведь если она ему действительно дорога, хотя бы как подруга, как бывшая любимая женщина — как же он может спокойно взирать на то, как Городинский практически на каждом шагу ее предает?
Городинский… Предает… Боже мой, какая же она дура! Фотография!.. Женька-то была искренне уверена в своей исключительности, даже гордилась собственной находчивостью — еще бы, такой неординарный ход применила для знакомства с кумиром. А оказывается, она — лишь одна из многих. И он просто выбирает более симпатичные 'экземпляры'… И одному ему ведомо, со сколькими такими же дурочками он ведет одновременную игру в любовь. Ведь Женя буквально по пальцам могла пересчитать все их встречи за прошедший год. А она-то думала, что он ее действительно любит, думала, она одна такая, любимая женщина кумира!
А что, если Городинский не только болтал на каждом шагу о своих победах, но и демонстрировал весьма откровенные фото друзьям и знакомым? Что, если ее фотография попадет в посторонние руки?! Может, он их все-таки уничтожает? Ну не может же он, как последний идиот, коллекционировать портреты всех своих любовниц? Ну хотя бы из соображения собственной безопасности ведь должен уничтожать! Или Женьке до конца жизни предстоит опасаться, как бы где-нибудь когда-нибудь не открылся ее позор?!
И уже сейчас об этом позоре известно как минимум одному постороннему человеку. Как минимум Зимину. Зимин посторонний? Женя горько усмехнулась собственным мыслям. Да уж, посторонний… И это после всего того, что между ними было? И пусть было лишь раз, зато как это было!!! Неужели после этого она может называть Зимина посторонним?! Охохонюшки… Такого бы постороннего, да в самые близкие, да в самые постоянные…
Нет, нет, о чем это она. Даже и думать об этом нечего. После того чудовищного унижения… Как бы хорошо с ним ни было, а даже думать о нем нельзя! Ни в коем случае! Остается только мечтать, чтобы когда-нибудь на Женькином горизонте объявилась хотя бы бледная копия Зимина. Чтобы с той копией она хоть на треть испытала то, что испытала с Олегом…
И вообще. Чего это она тут размечталась о всяких Зиминых?! Подумаешь — Катька наплела сладенькую историю, а Женя тут же и поплыла по волнам таинственных мечтаний! Конечно, из уст сестренки Зимин вышел прямо таки эталоном порядочности. Да Катька ведь даже не подозревает, что он ничуточки не лучше того же Городинского! Ведь если все, что ей рассказал о нем Городинский — ложь в чистом виде, так с какой бы стати Зимин притащился к Жене требовать должок?! Да нормальному человеку и в голову бы не пришло назначать такую цену за молчание! Нет. Он, может, и не такая сволочь, как она думала о нем раньше, но и до того идеала, который так упорно перед нею вышивала гладью Катя, ему очень и очень далеко. Вот если бы не было того случая, когда он пришел требовать с Женьки уплаты Димкиного долга, тогда она очень даже поверила бы в его благородную сущность. Вот тогда могла бы всерьез воспринять его слова про дуру, как своеобразное предупреждение: 'Не с тем парнем ты связалась, Женька, не с тем. Будь осторожна!'
